— Может под домом подразумевалась ее могила? — Василина устало села рядом со мной, схватилась за живот, который дико урчал и выглядела очень голодной.
— Да ну-у. — колдун отмахнулся, — она ж в могилу уже мертвой легла, как она могла что-то в ней оставить? К тому же при захоронении от ее тела почти ничего не осталось и если ведьма оставила на коже какие-то записи, шифр, код и прочие радости — все кануло в небытие. — как же бесят эти ведьмы… Особенна Розенкранц! У-у-у-у!
Время текло медленно, все начинали сильно нервничать, я же чувствовала то, что мы проиграли. Ответов нет, мы ошиблись с местом, но куда тогда идти? А что, если до нас здесь уже нашли послание? Что, если мы опоздали?
— А под полом смотрели? — устало зевнула валькирия.
— И даже разобрали половицы, — печально ответил оборотень, опускаясь на кровать. Мужчина грустно взвыл, не в силах продолжать поиски. Его, как и всех остальных, данная ситуация заметно выбила из колеи.
— Слушайте, а на самих фотографиях не может быть никаких посланий? — Леонид вновь взял снимки и стал их рассматривать. — выключите свет, будьте так любезны.
Сказано — сделано.
Яркое пламя вновь разгорелось в широких ладонях колдуна. Воэр осветил снимки, которые вампир держал в руках, затем прошептал неизвестное мне заклинание и…
— Да ла-адно, — не поверил Воэр, — не может быть.
На оборотной стороне фотографий я увидела символы. Все они были одиночные, незнакомые мне, поэтому я совершенно ничего не могла понять.
— Какая-то несуразная чушь, — заметил Михаил. — что сие означает?
— Дайте сюда, — Василина приняла фотографии, стала сравнивать даты, написанные чьей-то рукой, затем разложила снимки на столе и ухмыльнулась:
— Это на мертвом языке. Эльфийский, очень древний диалект, но… Я его знаю. Плохо, но знаю… И тут указан далеко не адрес.
— А что тогда? — Леонид удивленно поднял брови, посмотрел на девушку, требуя ответа, но вместо того, чтобы озвучить его, она на всякий случай взяла лист бумаги, написала на нем координаты и тут же сожгла, предварительно их показав. — хм… сейчас самое время напасть на нас, если все же тут была ловушка.
— Видимо, нам повезло, — неуверенно прошептала валькирия, кивнула в сторону выхода и предложила уйти из разгромленной квартиры.
Я не хотела уходить. Сломанная мебель и разорванные вещи, битая посуда — все это мое. Все это до боли родное, знакомое, милое сердцу. Взяв из альбома фотографию мамы, я спрятала ее в карман, так же прихватила с собой несколько вещей, которые могут пригодиться в будущем — это походный фонарик, большие спички для розжига камина, складной нож и перцовый баллончик. Хартманн, видя мои старания, рассмеялся, но увидев мое лицо — умолк. Я была настроена серьезно, к тому же дар, конечно, у меня есть, но пользоваться им я не умею.
— Марианна, — Леонид тихонько отвел меня в сторону, — если мы встретим вампиров, не дай понять им, что мы истинная пара, поняла?
— Почему?
— Объясню, когда свидетелей не будет, — Вернер сильно беспокоился, и теперь его волнение передалось и мне. Почему нельзя говорить о нашей связи? Чтобы не убили? Так есть причина для моей смерти помимо той, что я злобная ведьма?
В машину мы не вернулись. Уверенные в том, что автомобиль найдут быстрее, чем мы глазом моргнем, было принято логичное решение — спуститься в метро…
— То есть вампир, оборотень, валькирия и недоведьма действительно… ну… мы действительно поедем среди людей на метро?
Я не верила своим ушам. Почему-то подобный способ перемещения не укладывался в моей голове.
— Прости, конечно, но мы не всегда летаем при помощи крыльев, — удивилась валькирия, — к тому же в метро много людей, а Питер — зона примирения. В этом городе никто не будет нападать открыто — в этом наше преимущество. Вот исподтишка — да, но уже точно никто не станет разрушать половину города, мечтая отправить тебя на тот свет.
— Успокоила, подруга, молодец, — закрыв небольшой рюкзак, я целиком и полностью была готова к походу. Мое серьезное отношение почему-то всех рассмешило, я же была готова идти до самого конца, а лучше вообще куда-нибудь сбежать. Так, чтобы не нашли и не убили, что не маловажно.
Город встретил нас своеобразной тишиной. Ни людей, ни животных — лишь шелест листьев на промокшем асфальте, гулкое эхо шагов вдалеке и резкие звуки клаксонов.
Во дворе как всегда не было мест для парковки, поэтому многие водители постепенно начинали злиться, колесили по несколько кругов, объезжая свой дом.
Мы медленно шли в сторону метро, стараясь не привлекать особого внимания, но…
— Слушай, ты можешь куда-нибудь деть свой вампиризм, а? — оборотень не выдержал, — ты конечно внешне прям бог! Тощий, изголодавшийся божог, точнее, но ты пугаешь людей! Вон, как девушки шарахаются в стороны!
И Михаил был в чем-то прав. При взгляде на Вернера люди замирали. И если первым впечатлением было — “Вау, какой красавчик”, то затем наступала стадия “изыди, демон!” причем разница между ними исчислялась одной секундой. Идем мы, никого, естественно, не трогаем, а мимо девушки — улыбаются, Михаилу подмигивают, потом взгляд на вампира переводят и чуть в обморок не падают. И лица при этом такие, словно живой труп увидели…
Леонид не знал, куда себя деть. Была идея надеть противогаз, но мы как представили картину…ночь… Улица. Фонарь. Аптека… Вампир в противогазе… Посмеялись, конечно, но бедный респиратор решили не применять — хуже будет.
— Может мы его лицо капюшоном скроем? — предложила Василина, косясь на Вернера. — есть же такие толстовки. Человек идет, а головы не видно…
— Что-то вроде всадника без головы? — хмыкнул Воэр, указывая чуть в сторону.
Навстречу нам шел парень. Этакая тучка пессимизма, хотя при более близком рассмотрении мы дружно осознали — тучкой здесь не пахло. Скорее тучей, тучищей, но никак не тучкой. Черное одеяние, руки в карманах, голова в пол, которую не видно благодаря натянутому капюшону.
— Догнать отобрать? — спокойно поинтересовался Вернер.
— Не стоит, — заметила я, — иначе парень совсем рехнется.
— Этот-то? — Михаил вновь рассмеялся, привлекая к себе внимание, — я тебя умоляю. Такие личности жаждут страдашек, себяубивашек и прочих современных сленговых словечек…
— За которые я готов тебе голову отгрызть своими собственными зубами. — Воэр не выдержал. Он остановился на месте, уставился на оборотня, перекрестил его и молвил. — Изыди. Демон. Да ниспошлет на тебя, божью тварь, страдашечек наш великий и могучий всемирный бог.
— Так. — Вернер остановился, — я этого бреда не вынесу. Замолчите!
Все тут же притихли, понимая, что вампир сильно разозлился и пребывал в некоем ужасе. Леонид тихонько взял меня за руку, но затем опомнился и отпустил. Я удивленно подняла брови, но осознала, что если за нами следят вампиры, они могут понять о нашей связи, а Вернер этого боится. И судя по тому, как изменилось его лицо — не на пустом месте. Интересно, что такого может произойти, если вампиры узнают о истинной паре? Дело в том, что связь с ведьмой? Или в том, что я приняла дар Розенкранц? Мужчина видел мое любопытство, понимал, что я немного расстраиваюсь из-за незнания, и клятвенно пообещал все рассказать уже тогда, когда мы окажемся с ним наедине.
Метро встретило нас как всегда не особо приветливо. Уставшие люди сновали туда-сюда, чаще всего их головы были опущены, а лица изображали всемирную скорбь.
В одежде преобладали серые и черные цвета несмотря на то, что на дворе было лето — это признак депрессии народа, когда всем дико не хватает солнца, тепла и уюта. Вот как мне, например.
Шум вагонов, толпа людей, постоянные крики, зависания в телефонах — все это было где угодно, но не рядом с Вернером…
— Мужик, ты нам всю контору палишь! — оборотень взъелся. — они тебя боятся! Вон, даже старушка сбежала! А она, между прочим, долго отвоевывала сидячее место у того пьяницы! Сядь куда-нибудь в уголок, закрой глаза, притворись спящим и не пугай народ!
