– Прелестно, Линда. Божественно, как всегда! – сказал ее муж Джеймс. Довольный и сытый после плотного завтрака и крепкого сна. – Надеюсь, вечером ты сыграешь нам что-нибудь бодрое. Ведь сегодня Рождество. Хочется что-то повеселее, чем Шопен.
– Конечно, милый. Сегодня вечером у меня запланирована специальная программа. Ты будешь приятно удивлен.
Странные, едва уловимые нотки прозвучали в ее голосе. Если бы Джеймс посмотрел в этот момент в ее глаза, то заметил бы новое, не свойственное ей выражение. Ледяное спокойствие и необратимая решимость. Вот что это было. Как будто она перешла черту и приняла бесповоротное решение, которое изменит ее жизнь раз и навсегда. Но Джеймс не увидел ничего. Он улыбался и мечтательно смотрел в окно, за которым бушевала стихия, и раздумывал о предстоящем приятном ужине в кругу семьи и друзей.
– Как думаешь, когда они доберутся? – беспокоилась леди Ребекка, тревожно вглядываясь в беспросветную плотную белую мглу.
Снег валил всю ночь, не утихая ни на минуту, дворники из ближайшей деревни с утра работали без устали, расчищая подъездную аллею к воротам замка, но спустя час ее снова покрывали сугробы выше колена.
– За Николаса я не беспокоюсь. У него мощный спортивный автомобиль. Елена выехала пораньше и, думаю, к обеду будет. А вот за доктора я волнуюсь. В последнее время он стал какой-то рассеянный и несобранный. Я неоднократно спрашивал его, что случилось, но он просто говорил, что устал, много работы, – ответил лорд Эшли.
– Еще бы, он работает без выходных, в отличие от некоторых, – съязвила Линда.
– С тех пор, как умерла его жена, он так больше и не собирается жениться. Не думаю, что холостяцкая жизнь в его возрасте идет ему на пользу, но он меня совсем не слушает, отшучивается, чтобы я оставил его в покое, – вздохнул лорд Эшли.
– Не всегда семейная жизнь приносит счастье, – многозначительно вставила Линда.
– И все-таки человек не должен жить один. Это противоестественно. Ведь самой природой заложено каждому найти себе достойную пару для продолжения рода…
Неловкая пауза повисла в тишине комнаты. Джеймс понял, что затронул болезненную для Линды тему и смущенно умолк. Но Линда уже не слушала его. Ее мысли блуждали очень далеко, за пределами этой комнаты, далеко от приторного, удушающего запаха свежих роз.
Глава 8. Последние хлопоты на кухне.
А в это время на кухне замка, на старой, доброй, уютной кухне с закопченными от времени печами, еще помнящими запахи блюд всех предыдущих столетий, разгорались нешуточные мексиканские страсти.
В едином общем порыве сделать этот Рождественский обед самым торжественным, роскошным, вкусным и незабываемым столкнулись в буквальном смысле выражения «на ножах» два гастрономических течения.
Кухарка Мария, румяная, круглая, как воздушный шарик, женщина средних лет, служила на кухне семейства Эшли всю свою жизнь. Ее предки до пятого колена занимались кулинарией в этом доме с незапамятных времен и безраздельно властвовали на вверенной им территории, не подпуская к кухне никаких дилетантов. Мария была яростным приверженцем старинных кулинарных традиций – еда должна быть вкусной, понятной, простой и сытной. Такой едой, какую ели их предки во все времена. Она не признавала никаких новомодных веяний, поступающих в Англию с более продвинутого европейского континента – типа устриц, омаров и лягушачьих лапок, и члены семьи давно смирились с этим, навёрстывая упущенное в лучших ресторанах Лондона.
Сегодня на кухне толпилось сразу три дилетанта – няня Оскара Миранда, дворецкий Эндрю и горничная Агата. За последние дни они решительно заручились поддержкой лорда Эшли и леди Ребекки, выдержали бурю и натиск Марии и в итоге преуспели.
Благодаря выигранному ими сражению, в этом году вместо жесткого, жилистого и суховатого гуся на столе появится, наконец-то, индейка. Пухленькая, жирненькая, с божественным запахом и с золотистой хрустящей корочкой. Помимо поднадоевшей всем пресноватой брюссельской капусты и унылого запечённого картофеля всех порадуют также жареные креветки, бекон, каштаны и пастернак. Кроме давно уже навевающего тоску крыжовенного сиропа и соуса из мясного бульона и трав к мясу будут поданы клюквенный, смородиновый соусы, а также розмариновое и мятное желе и нежное суфле из белых грибов и голубого сыра. Желанным новшеством будут еще милые Йоркширские сдобные булочки, заранее пропитанные изумительно вкусным маслом из-под запеченной индейки.
На десерт планировался традиционный Рождественский пудинг по рецепту пра-пра-прабабушки Марии с обязательной серебряной монеткой, спрятанной внутри на счастье того, кому достанется, и непременной театрально эффектной церемонией подачи пудинга к столу. Пудинг польют заранее подготовленным, выдержанным в дубовой бочке, двадцатилетним бренди, подожгут и торжественно внесут в столовую под восхищенные аплодисменты гостей – как главный символ Рождественского обеда.
Вот только на вкус это блюдо было всегда сомнительным для того, чтобы быть главным угощением десерта. Приготовленный за несколько дней пудинг, начиненный изюмом, цукатами и сухофруктами, да еще и с прокоптившейся от полыхающего бренди коркой, никогда не вызывал искренних восторгов, и все воспринимали его лишь как неизбежную дань английским традициям. В этом году семейство Эшли взбунтовалось, и было принято общее решение разнообразить десерт.
Готовились сладкие Рождественские пироги, покрытые сахарной, карамельной и шоколадной глазурью, и еще (чему очень был рад дворецкий Эндрю) большой сливочный трехъярусный торт, украшенный взбитыми сливками, розочками и свечами.
Уступив по всем позициям от индейки до торта, Мария не сдавалась и упорно отстаивала свои права. Предметом споров сейчас была начинка для сладких Рождественских пирогов.
– В пироги только зерно бобов, монету, кольцо и пуговицу. Все остальное – через мой труп, – заявила она, решительно уперев руки в круглые бока, похожая на маленький танк, идущий в атаку.
– Дались тебе эти пуговицы, а вдруг лорду Эшли достанется пуговица – и все, денег у него больше не будет, хозяйство полетит к чертям собачьим, а мы все пойдем на улицу искать новую работу, и ты тоже – со своей маниакальной преданностью традициям, – недовольно пробубнил дворецкий, на всякий случай, заходя бочком за спину няни Миранды.
По давней традиции, уходящей вглубь веков, в Рождественские пироги прятались зерно боба, монета, кольцо или пуговица. Кому монета – тому деньги, кому боб – тому счастье, кому кольцо – тому замуж или жениться, а кому пуговица – тому бедность.
– И я категорически против пуговицы, – няня Миранда поддержала дворецкого Эндрю, ей тоже было что терять, рисковать не хотелось.
– Ну, хорошо, с пуговицей я погорячилась, оставим только боб, кольцо и монету – но свои записочки девайте куда хотите, только не в мои пироги, не подпущу, – грозно предупредила Мария.
Отдавая дань последней европейской моде, леди Ребекка загорелась идеей подготовить и спрятать где-нибудь в еде специальные открыточки-записочки с предсказаниями будущего – кому что сулит новый год. По ее мнению, это будет очень весело и занимательно. Леди Ребекка лично составляла записочки, и ей очень хотелось сделать сюрприз своим близким. Но пока еще не было придумано, куда их запрятать.
– А что, если спрятать их в торт, – смущенно и робко заикнулась молчаливая и незаметная до этого горничная Агата.
Все удивленно посмотрели на нее, как будто только что заметили, что она здесь. Агата была тихой, скромной девушкой двадцати пяти лет, с ясными голубыми глазами, всегда немного настороженными и испуганными. Все в доме ценили ее за ответственность, аккуратность и чистоплотность, но редко слышали ее голос, поэтому смотрели на нее с неподдельным изумлением, как будто увидели курящего страуса в летней панамке.
– Действительно, отличная идея, давайте порежем торт на куски и предложим гостям. Вот все удивятся, когда найдут в своем кусочке милую открытку с предсказанием. Леди Ребекка лично постаралась, чтобы они были интересными, яркими и разнообразными, и, конечно, только приятными для всех, – согласилась няня Миранда. – Я лично займусь этим вопросом, если никто не против. А Агата может мне помочь.