– Я ничего не понял, но было очень холодно, больно и страшно. Ты же знаешь, что меня тяжело напугать, но то, что я видел, было действительно ужасным. – Он смотрел прямо в глаза сыну, но его взгляд уходил сквозь, куда-то очень далеко.

Артём помог встать, аккуратно довёл до дивана и бережно уложил, затем достал из шкафа плед и укрыл им отца.

– Успокойся, тебе надо поспать, – сказав это, он заботливо подоткнул плед с боков.

– Что или кто это были? Они знают всё, и они ужасны! Это немыслимо! – Он поднял руки и всматривался в них как будто удивлён их наличием. – Они, они меня, они со мной, – Его голос совсем ослаб, голова вяло свалилась набок, он уснул.

Артём сидел рядом с отцом и задумчиво рассматривал уже постаревшие знакомые черты лица. Ком ещё бился в горле, пытаясь вырваться наружу. Аккуратно он взял его руку и обнял её своими ладонями.

«Значит это был не сон… Я сейчас реально убил своего отца!.. Как такое возможно?.. А может это всё ещё сон? Может я ещё сплю? – Артём со всей силы ущипнул себя за ногу и резко дёрнулся от внезапной боли. – Очень больно, навряд-ли сон, уже проснулся бы!.. Так что он видел?.. Возможно тоже самое что и я в этой жуткой комнате, когда меня всасывала чёрная пустота. Хотя это явно не пустота, там что-то всё шевелилось и копошилось, но жуткая боль и страх не давали ни чего понять. Видимо отец побывал в такой же пустоте, но только в своей пустоте, как сказал незнакомец… И так… теперь у меня есть возможность исполнять свои желания!.. Ладно. Надо навести порядок и пойти посмотреть, что с машиной».

ТУПИК

Тогда Артёму было 16 лет, и учился он в 9 классе. Как у многих в этом возрасте, его фантазии и грезы значительно опережали реальность. Хотя он был способным мальчиком, в школе успеха не имел. Толи сказывалась его неусидчивость и стремление к действию, а может вечные конфликты учителей с родителями по поводу взносов. Отец в редкие моменты трезвости грозно стучал кулаком по столу с криками, что у нас бесплатное образование, Президент сказал, мол, эти поборы не законны. Мама, изредка посещая собрания, искренне извинялась, говорила, что сейчас просто нет денег, но в ближайшее время они появятся и все обязательно будит оплачено. Но денег всё не было и не было, конечно выгнать из школы по этой причине не могли, но редкий учитель упускал возможность уколоть, что если бы родители меньше пили, то хватало бы денег на всё, и на приличную одежду тоже. Учительница литературы, душевная женщина как-то честно сказала, что знания на пятерку ну как минимум на твердую четверку, но больше тройки получить всё равно не суждено, так как это не главное, всем хочется кушать и не только, а зарплаты у светочей знаний ничтожные, так что ничего поделать нельзя. И так стремления к граниту науки постоянно отбивали, а теперь, так вообще в школу стало противно ходить.

Дома тоже особо не насидишься. Его отец, бывший боевой офицер, получил в Чечне пару контузий, после чего был уволен в отставку. Со своей медкнижкой и жестким характером, применение в гражданской жизни не нашел. Нереализованность он топил в водке, пропивая свою скудную пенсию. Когда по деньгам был полный край, брал себя в руки, на какое-то время завязывал, и начинал таксовать. Машина была куплена еще в лучшие годы службы, когда государство щедро оплачивало «Чеченские» командировки. Это потом скупость взяла верх, и командиры стали отказываться от покалеченных бойцов, обвиняя во всем «нехороших» боевиков. Все в один голос заявили, что государство невиновно в том, что война Вас «изуродовала», вы сами туда поехали, а потому и вред должны возмещать те, кто его причинил, а бедное, безвинное государство ни в чём не виновато. Много бывших героев скатилось за черту бедности. Напиваясь, отец вспоминал погибших друзей, которые погибли ради чьих-то денег, крыл матом Ханкалу, где, не «нюхая пороху», получали ордена и так каждый раз.

Мама, милая женщина, всю жизнь занималась одной профессией – жена офицера, и когда офицер стал «бывшим», она, не имея никаких других навыков, осталась не у дел. Винить её было тяжело, потому, как в этой веренице военных гарнизонов, в отдалённых уголках нашей необъятной родины, тяжело обзавестись профессией. После увольнения мужа вернулись в родной город, она попыталась устроиться на работу, но всё безуспешно. Абсолютное безденежье сделало своё. В конечном итоге, пришлось сломать гордость и пойти в ЖЭК уборщицей. Резкая смена социального статуса тоже подводила её к стакану. Однажды, идя зимой по улице, она поскользнулась и упав, ударилась головой о бордюр, после чего в больнице скончалась от кровоизлияния в мозг. Что бы организовать достойные похороны отец влез в долги, и всё прошло достойно, только спустя 40 дней он начал пить с удвоенной силой, виня себя в её смерти.

Со сверстниками ни во дворе, ни в школе не получалось найти общий язык, все были разбиты на какие-то группировки, новичков брать не хотели, все попытки познакомится как правило заканчивались драками, точнее избиением, потому что наваливались они сразу толпой, хотя били не сильно, но синяков и разбитого носа хватало. Придя домой, еще получал от, как всегда, пьяного отца, сетуя, что воспитал не мужчину, а тряпку, которая постоять за себя не может, он начинал раздавать тумаки и пинки.

Так он скитался по двору без дела. Однажды, его сосед снизу Мишка, которого все пацаны почему-то звали «Рашпиль», предложил познакомиться с «Фиксой». Он объяснил, что это самый авторитетный парень на районе, и если ему понравишься, то он возьмет в свою группировку, и тогда точно все будут обходить его стороной.

Фикса со своей «бригадой», как они себя называли, собирались на заброшенной, уже превратившейся в развалины, стройке, в дальнем углу района. Оказалось, что этот «Фикса» был всех нас постарше, ему было около 25, и уже успел побывать в «местах не столь отдаленных» за грабёж. Он долго ходил вокруг Артёма, внимательно присматриваясь, словно портной, который изучал клиента для пошива костюма. Потом завалившись на диван, стоящий в углу, видимо притащенный со свалки, сказал, что вроде парень с виду не плохой, и можно будит попробовать взять его в бригаду. Рашпиль довольно толкнул в бок и подмигнул. Сидя на диване Фикса вынул из внутреннего кармана охотничий нож и, покрутив его перед собой, еще раз внимательно изучил худощавую не складную фигуру Артёма с нахлобученной кепкой, добавил.

– Теперь тебя все будут звать «Гвоздь».

– Хорошо, мне вроде нравится – неуверенно ответил Артём.

– Твоё мнение никого не интересует, если хочешь быть с нами, то живи по нашим законам, если нет, то проваливай.

– Ты неправильно меня понял, я согласен. – Перспектива найти друзей очень нравилась Артёму, и он не хотел её потерять еще даже не получив.

– Вот и славно. А пока сгоняй за водкой и закуской, у меня есть настроение выпить, заодно и твоё вливание отметим. Иди сюда – С этими словами он протянул три тысячи рублей.

– Что взять?

– Возьми 2 литра водки и на зуб, что-нибудь солидного, в общем, сам посмотри, а я уж твой вкус оценю. Да побыстрей давай!

– Хорошо.

Артём не ожидал такого поворота событий, и уж бегать за водкой ему тоже не хотелось, но видимо так поступают со всеми новенькими, а потом, когда его узнают поближе, появится и уважение. Всё равно это лучше, чем одному целыми днями чкаться по двору ожидая пока отец уснёт или дойдет до ползучего состояния.

Спиртные напитки, хотя по закону можно было покупать лишь с 21 года – это никак не мешало. В любом магазине это правило нарушалось с легкостью. Как говорил позже Фикса, законы в нашей стране – понятие условное.

Купив все, что было заказано, Артём направлялся к развалинам. Фикса увидев его в окно, закричал.

– Ну давай быстрей, сколько ждать можно!!!

Закинув пакет за плечо, Артём побежал. Но когда он уже поднялся по лестнице, эта уцелевшая комната была на втором этаже, и уже входил внутрь, Рашпиль, стоящий рядом у дверного проёма, выставил ногу. Артём со всего размаху рухнул лицом в бетонный пол, при этом всё содержимое пакета разлетелось в дребезги.