– Я не смогу тебе ничем помочь, – сказала я ей. – Я понятия не имею, что нравится парням его возраста.
Я не знаю, что нравится парням любого возраста. Я знаю только то, что им не нравлюсь я. Или же они меня просто не видят. По крайней мере, не в том свете, в котором видят Табби. Мне пятнадцать, но выгляжу я скорее на двенадцать. Я «такая миленькая», «очаровательная» и еще мама моей подруги Лорен однажды назвала меня «прелестной», отчего мне захотелось умереть на месте. Я должна быть уже сексуальной. Мальчики начали обращать внимание на Табби, когда она еще ходила в среднюю школу. Появившиеся округлости изменили то, как на Табби сидела одежда, и выделили ее из толпы.
– У тебя всегда хорошие идеи. Ну же, не вынуждай меня тебя умолять.
Я и не стала. Я позволила Табби схватить себя за руку в торговом центре и затащить в магазин спортивного и туристического снаряжения в Боулдере – в магазин, куда она, как я думала, никогда бы даже не зашла. Это было место для людей, любящих проводить время на природе, для тех, кто любит попотеть.
– Что ты собираешься ему купить? Новый спальный мешок?
Насколько мне было известно, Марк не любил проводить время на природе настолько же сильно, насколько не любила моя сестра. Он был пловцом, так что его вторым домом был бассейн.
– Нет, – сказала она. – Кое-что другое. Я хочу его удивить.
Профиль Марка в «Инстаграме» был открытым. Я уверена, тебе удалось его просмотреть перед тем, как его удалили. В общем и целом это были хроники любимца публики. Полюбуйтесь на великого чемпиона по плаванию, победоносно поднимающего руки. Посмотрите на него, загорелого, отдыхающего на пляже, с бритой безволосой грудью. А вот он на вечеринке держит в каждой руке по напитку и приобнимает двух девушек.
«Инстаграм» же моей сестры представляет собой шоу Табби и Марка. Поцелуй на садовых качелях. Тесные объятия на террасе у Элли; Табби и Марк блестят от испарины, выступившей от летнего зноя, они вдвоем одеты в джинсовые шорты и майки. Говорят, будто женатые пары начинают выглядеть одинаково – не знаю, правда ли это, потому что мои родители выглядят так, будто им скучно, – но правда в том, что Табби всегда начинала походить на своих парней. Поначалу это проявлялось в мелочах. Когда она была с Бэком, она купила себе кожаную куртку.
Затем Табби меняется в другом ключе. Она начинает имитировать характер и манеры поведения. Когда она была девушкой Бэка, то я стала для нее «сладкой», а моим родителям нужно было «расслабиться». Может, она даже не осознает, что так делает.
Табби остановилась ненадолго в отделе женской одежды, чтобы пощупать край спортивного бра. Затем я проследовала за ее взглядом мимо ковриков для йоги и кроссовок прямо до стены, на которой были представлены рюкзаки. Некоторые из них были почти с меня ростом – такие люди берут с собой летом в поход по Европе.
– Марк, что, планирует поездку? – спросила я.
– Нет. В смысле, может быть. Мы говорили с ним о том, чтобы отправиться куда-нибудь. Но не раньше того, как я окончу школу. Я ищу что-нибудь вроде этого, – она сняла с крючка рюкзак с камуфляжным принтом, держа его, как только что полученную награду.
– Он, эмм… как бы уродливый.
– Еще какой уродливый. Но Марку понравится. Он сказал мне, что хочет больше ходить в походы и заниматься всякой ерундой на свежем воздухе. Я пытаюсь поддерживать его в этом. Понимаешь, у этого рюкзака есть отделения для бутылок с водой и всего остального.
– Ясно, – ответила я. – Как скажешь.
Мы пошли расплачиваться. Я рассматривала ассортимент замороженной и сублимированной еды возле кассы со смесью любопытства и отвращения.
– Он хочет, чтобы я сходила с ним в поход по Мейфлауэрской тропе до конца лета, – сообщила Табби. – Это же там у тебя были региональные соревнования в прошлом году? И куда мы с тобой как-то раз ходили на пробежку?
Меня удивило, что Табби это запомнила, но я позволила приятному чувству, подобному растаявшему маслу, затопить меня изнутри. В памяти у меня осталась не столько золотая медаль, сколько Табби, кричавшая в первых рядах на финише. Она подняла руки вверх, ее футболка задралась, оголяя живот. На земле перед ней валялась табличка из бристольского картона, на которой краской с блестками было выведено: «Я ♡ Бридж!!!!!».
– Ага, – подтвердила я. – Мейфлауэрская тропа. Там куча корней. Практически все время нужно смотреть под ноги.
– Возьму на заметку, – сказала Табби.
Когда мы дошли до машины, она поблагодарила меня. Рюкзак висел у нее на плече. На ней он смотрелся забавно: камуфляж на фоне розовой майки.
– Я же ничего не сделала, – сказала я.
– Типичная Бридж. Тебе всегда кажется, что ты ничего не сделала. Иногда простого присутствия рядом вполне достаточно.
Именно благодаря таким вещам, сказанным Табби, я вспоминала, насколько глубокий и чуткий она человек. Люди склонны думать, что девушки вроде Табби весьма поверхностны, что если тебе нравится макияж и вечеринки, то ты не можешь одновременно любить книги и быть неравнодушной к мировым проблемам. Табби оторва. Я рабочая лошадка. Она более женственная. Я более спортивная. Она развратница, а я скромница. Она плохая, а я хорошая. Вселенная всегда пытается разделить девушек надвое. Наполовину ангел, наполовину демон. Неудивительно, что многие из нас превращаются в чудовищ.
Я знаю каждый сантиметр Мейфлауэрской тропы: каждый корень, каждую кочку на земле, каждые поворот и извилину. Тропа для меня как книга, чей сюжет в первый раз меня удивил, но больше не удивляет, потому что я все теперь знаю наперед.
– Там легко потеряться, – говорю я. Меня обдало горячим воздухом, когда я открыла дверцу машины со своей стороны.
– Хорошо, что ты нарисовала мне карту, – сказала она мне и подмигнула.
Я никогда Табби об этом не рассказывала, но как-то, пробегая по тропе летом, я почувствовала кое-какой новый запах помимо земли и старых листьев. Затем я услышала смех. Это была группа парней, сидевших на поваленном дереве примерно в трех километрах от моего маршрута, там, где заканчивается тропа Сайдер-Крик и начинается Мейфлауэрская тропа. Табби ненавидела, когда я бегала в лесу одна.
– Это опасно, – говорила она голосом строгого родителя, который звучал куда строже, чем у наших мамы с папой.
– Я знаю, куда бегу, – всегда отвечала я ей с вызовом, хотя мне нравилось то, что она за меня переживает. По какой-то причине было здорово делать что-то опасное, зная, что кто-то за тебя беспокоится.
– Да, знаешь. Не в этом проблема, – продолжала она. – Проблема в том, что кто-то помимо тебя тоже это знает.
Она заставила меня пообещать ей, что я не буду бегать в наушниках. «Никогда не знаешь, кто может за тобой наблюдать», – сказала она мне. В общем, обещание я сдержала. К тому же мне нравится слышать, как мои ноги соприкасаются с землей и как мое дыхание становится саундтреком к пробежке: более затрудненное и тяжелое – вверх по Соляному холму, почти что свистящее – при спуске. Единственными людьми, которых я встречала так глубоко в лесу, были туристы или знакомые мне две женщины средних лет с завязанными на поясе свитерами и с парой английских борзых, бегущих впереди них.
Только вот в тот день я увидела парней. Затем я рассмотрела, кто был среди них: Марк и его друг Киган – тот, который не нравился Табби. У Марка было что-то в руке. Дурь. Не пойми меня неправильно, у меня нет претензий к людям, которые употребляют. Но Марк был всегда мистером я-против-наркотиков, моделью для детского плаката «Не убивай клетки мозга!». Я слышала, как он не раз отчитывал мою сестру за употребление алкоголя перед тем, как они отправлялись на какую-нибудь вечеринку, хотя сам он тоже выпивал. Я также помню, как он сказал Табби, что не может поверить в то, что она попробовала курить травку, ведь сам он был выше всего этого.
Взгляд Марка метнулся ко мне, после чего опустился вниз. Он решил сделать вид, что не знает меня. В тот момент, когда наши взгляды пересеклись, в его глазах было что-то вроде предостережения. Не рассказывай ничего своей сестре. Я чувствовала, как другие парни глазеют на мои голые ноги и обнаженную полоску кожи на животе, не прикрытую спортивным топом. Они смотрели на меня именно так, как мальчики никогда прежде не смотрели на меня, но их всеобщее внимание не придало мне уверенности в себе, как я ожидала. Впервые в жизни я испугалась леса: девушка среди деревьев, слишком далеко, чтобы хоть кто-то услышал ее крики. Впервые в жизни я развернулась и побежала назад вместо того, чтобы закончить привычный маршрут.
