Я решил бросить себе вот такой вот вызов – создать некую классификацию архетипов, дабы собранный набор был хоть и мал, но при этом, настолько содержателен, что смог бы отразить собою все прочие, существующие по сей день архетипы. Я не собираюсь творить миф или писать какую-то историю, оставим это беллетристике и новеллистам; моей же целью становится прояснить сущность, само ядро мифологем, чтобы с более глубоким пониманием которого, читатель наконец догадался, почему одно произведение его так сильно притягивает, а другое – так и гонит взгляд прочь. Дело именно в архетипическом подтексте и тех образах, что искусно в нём завуалированы.
Но спрашивается: «В чём же состоит искусность, когда речь идёт о пересказе истории?» Даже если автор и пытается осознанно скрыть прямоту слога, а определённых личностей он символически представляет какими-то иными образами, то неосознанно, ему не избежать привнесения в свои толки архетипического образчика. Чаще всего, архетипы описывались как сверхлюди (Ахилл, Одиссей, Тесей) или представлялись самими богами. Добавляемый в мифы элемент божественности отражал собою непознанность природы и интерес к натурфилософии. Поэтому боги античных времён переняли на свои амплуа характеристики природных явлений, будь то молния (Зевс), свет (Аполлон), огонь (Прометей) и т. д. Представление об архетипических началах в божественных лицах отождествима со слабой познанностью той природной сферы, которая присваивалась богу; слабость осознания какого-то события, катаклизма или стечения обстоятельств близка к тому же бессознательному. От этого архетип и помещён в область, именуемую коллективным бессознательным.
Культура не останавливалась в своём развитии и вскоре политеизм заменился монотеизмом, а впоследствии, реформация упразднила строгую догматику и человек почувствовал себя наконец более раскованным; теперь было не обязательно следовать прописным заповедям и творить дозволялось неприуроченно к теологии. Секуляризация Нового времени заменила монотеизм на монизм – на оправдание какого-либо бытия посредством всего одной, но основополагающей всё сущее essentia4. Секуляризованное мышление положило начало антирелигиозному творчеству, первыми эманациями которого стала литература далеко не религиозного манера. Конечно, частичкам былой теологии мало-помалу всё же удавалось проглядывать в строках нового творческого течения, но их концентрация катастрофически уступала тому уровню, столь долго поддерживаемому на протяжении большей части средневековья.
Вместо всесодержащего в себе всё и вся архетипа Бога на смену пришли Его множественные вариации, отражавшие собой не всеобъемлющие истины, но какие-то их малые феофании5. Припоминая повторяемость как истории, так вместе с ней и архетипов, наступила пора циклического возобновления языческого умонастроения. Такой склад ума нашёл своё место в секуляризованном творчестве, где роли богов заменили собой профанированные образы заурядных персонажей – самых, что ни на есть простых людей, со своим скромным бытом и общественными деяниями. Архетипическая закалка успешно перебралась на новую матрицу и уже в свете образов, что были отсечены от большинства чего-то религиозного, сконструировались основные типологии архетипов.
Многие авторы любят делать упор в сторону познания мифологического прошлого, тех языческих пантеонов, существовавших ещё до нашей эры6. Но также есть и те, кто не брезгуют прибеганием к творениям, что не столь удалены от нас во временной хронологии. Анализу подлежат не только мифы, но и романы, чем доказывается, что архетип способен неосознанно присутствовать всюду. При объяснении своей классификации я также не буду фрондировать этой направленностью и часто буду указывать на поведение того или иного архетипа, отлично продемонстрированном в творчестве некоторых писателей. Чтобы для кого-то не было сюрпризом, что в каком-то месте я начну ссылаться на определённого автора, предлагаю заранее перечесть тот ряд, который будет использоваться при экзегезе архетипов: «Страдания юного Вертера» Гёте; «Нарцисс и Златоуст» Гессе; «Тошнота» Сартра.
Вот, кажется, и расставлены все точки… Теперь можно со спокойной совестью приступать к основной части, главную идею которой можно обозначить интеграцией прошлого под стан новосозданного. И под «прошлым» стоит понимать не только былые формы архетипов аналитической школы Юнга, но и более стародавние образы. Я говорю о мифологии и её синтезе с новыми архетипическими категориями.
Актуализация мифов
Как было сказано, мифы создавались вокруг архетипов, а те в свою очередь подпитывали саму мифологему. Эта связь напоминала отношения матери с сыном, где одно начало дарует жизнь своему детищу, а то впоследствии начинает поддерживать своего родителя. Но не стоит впадать в заблуждение, будто бы мифическая обёртка первичнее спрятанного в ней архетипа; не будь внутри нас изначальной идеи или того же платоновского эйдоса, никаких мифов, историй и сказаний так и не появилось бы. Благодаря творчеству, архетип высвобождается в письме или красках, в глиняном изваянии или мраморном постаменте. Фрейд говорил, что сновидения – это «царская тропа» к Богу и немного перефразированная трактовка Юнга будет здесь наиболее пригодной, выразить которую можно словами: «Активное воображение – это тот же царский путь к бессознательной божественности или же архетипам». Под «активным воображением» аналитическая психология принимает такой метод самопознания, когда в творческом порыве личность раскрывает в себе какие-то скрытые тенденции, которые без созидательности так и не были бы обнаружены. Точно такая же картина предстаёт и с мифами; так уж исторически сложилось, что именно мифологическому окоёму выпало стать зеркалом архетипических сущностей и с этим ничего не поделаешь, остаётся только определить основные категории мифов, их типы и на результате собранных сведений, распределить их по нужным полочкам. Но что же это за «полочки» такие, куда мы будем складировать знание о мифологемах? Ими-то и станет сформированная мною классификация архетипов.
Всего она начисляет в себе 6 начал: архетип Животного, Женственности, Мужественности, Андрогинности, Космичности и Времени. Эта пол дюжины психических конструктов выступит пакгаузмом для хранения мифологического прошлого. Распределение отдельных мифологических типов по «базам» представленных архетипов поможет лучше осознать то, почему же нас беспокоят именно те мысли, почему мы поступаем именно так, а не как-то иначе. Литература, связанная с темой архетипов, зачастую указывает на исследование мифологического прошлого с целью изучения античных божеств и на их анализе, заделать себе некую «линзу», через которую мы начнём смотреть на действительность. Я же решил пойти чуточку дальше. Кроме мифов и отыгрывающих в них свои божественные роли архетипов, каждое из начал – от Животного до Временного – дополнит ту самую «линзу» парой дополнительных моментов. Эти моменты будут оглашены в следующих главах, а пока что, приступим к упорядочиванию мифических пережитков.
Мифология Животного
Начало животности обобщает собою все мифы, связанные с инициациями, посвящениями в тайные обряды и процессами становления зрелой личности. Также прибавим сюда такие категории как тотемические, культовые и териоморфные. Теперь о каждом в отдельности.
Стоит начать с конца и постепенно пододвигаться к началу, – мифам инициации, – так как категория посвящения всё же оказывается более существенной для архетипа Животного; остальные три типа мифов соотносятся с первым скорее как производные или акциденции. В самом начале я говорил, что внутри человек переживает то же самое, что некогда случилось вовне; личная история идёт по стопам мировой, поэтому, если и сопоставлять процесс созревания Животного архетипа с каким-то историческим пластом, то располагающей для этого платформой оказываются египетские мифы. Египтяне, в противовес полностью очеловеченным богам Греции, представляли божеств в свете антиномии человеческого и животного. Каждый бог был способен оборачиваться своей животной половинкой и благодаря этой оборотности, египетские верования сохраняли тот былой функционал, которым некогда славились культовые и тотемические мифы шаманизма, о которых я расскажу чуть далее.
