Он помедлил. Нахмурился.

– Короче, не бери в голову.

С этими словами Даниил вышел из кабинета и направился по темному коридору к полковнику Першину. Отчитаться пора. И валить уже.

Полковник встретил Даниила привычной хмурой миной. Внимательно посмотрел на вошедшего, поправил большие очки в роговой оправе. Одет он был, как и всегда, по форме, и эта самая форма была ему к лицу, молодила. Словно Першин нашел эликсир молодости.

– Отчаливаю, товарищ начальник, – стоя около дверей, с натугой, но весело сказал Даниил.

Не хотел он проходить за стол, садиться. Спешил, да и к полковнику отношение после событий, произошедших в конце января прошлого года, было двояким.

– Ты присядь, если не торопишься, – сказал Першин и указал на стул.

– Да вот тороплюсь.

– Ну тогда быстро поговорим. Присаживайся.

Понимая, что отвертеться не получится, Даниил сел на стул и закинул ногу на ногу.

– Я вот что хотел спросить, – подавшись чуть вперед, начал Першин. – Слышал, ты решил оставить работу в милиции.

Даниил нахмурился.

– То есть?

– Ну, ходят слухи, что ты на пост главы администрации метишь. Что неудивительно, на мой взгляд. Ты ведь в этом городе стал известным человеком. Да и книга…

В ответ Даниил не смог выдать ничего, кроме широкой улыбки. Едва сдержал смех. И даже не потому, что в какой-то момент Першин с его пышными усами стал напоминать ему Сталина. Черт, зачем вы отрастили усы, товарищ полковник?!

– Эти слухи распустил Головин. Шутник хренов, – сказал наконец Даниил. – А что по поводу книги, так я вроде как просто персонаж. С персонажей спрос какой? Живут себе своей жизнью. Подальше от бывших жен.

– Да уж, – Першин вскинул кустистые брови.

– Почему это вас так заинтересовало, товарищ полковник? – сменил веселье на серьезность Некрасов. – Не потому ли, что в друзьях с бывшим главой Гуриным были? Где он сейчас? На юге обустроился, слуга народа?

Даниил осознавал, что его понесло, да только вот накипело, наболело, и было уже все равно. Давно он хотел высказаться.

– Ты, Даня, параноиком стал, – спокойно сказал Першин. – Твои сомнения для меня не новость. Да, я знаю, что ты винишь меня в затягивании того дела. Будто я специально старался, ради Гурина. Будто это я виноват в гибели Пал Палыча.

Першин снял очки. Положил их на стол. Сложил пальцы в замок.

– Но вот что я тебе хочу сказать, салага. Слушай меня внимательно. Ты понятия не имеешь о том, что мне приходилось видеть здесь за тридцать пять лет тяжелой работы. Работы, которой я дорожу. Так что заканчивай приписывать мне грехи других.

Он снова помедлил.

Даниил хотел было вцепиться в эту паузу, но сдержал себя.

«Не зря ведь старался ты, Евгений Дмитриевич? – подумал он. – Ради еще одной звездочки можно было пожертвовать людьми, так? Оправданно! Ох, не верю я тебе, полковник! Доберусь я до тебя, сукин сын!»

– Развейся на юге, – продолжил Першин. – Отдохни головой как следует. Потому что иной раз очень сложно понять, кто твой друг, а кто – враг. А в нашей работе это жизненно важно.

На этом разговор был окончен. Не желая больше ничего говорить, Некрасов встал со стула и направился к двери.

– Хорошего отдыха, Даниил, – сказал Першин и махнул ему рукой.

«Спасибо, Иосиф Виссарионович», – проговорил про себя Даниил и вышел из кабинета.

2.

Вечер субботы Даниил провел, тягая железо в тренажерном зале. Хорошо проработал мышцы спины и плеч. После сделал обязательную для себя растяжку, ведь в последнее время ныла шея, и отголоски боли то и дело распространялись по всему позвоночнику. Мысли о том, что старость уже не за горами, и пора бы по специалистам походить, он отбрасывал моментально, но боль от этого меньше не становилась. А веса, которые брал Даниил, только возрастали.

Стоя после душа перед зеркалом, он внимательно смотрел на свое тело, но не с целью покрасоваться, а с желанием разглядеть изменения. И они определенно были. Лишнее на боках пропало, торс стал крепче, да и руки тоже. Молодые пацаны – из тех, что загоняют за спортивное питание и обильные тренировки – выглядели, пожалуй, куда более массивно в сравнении с Даниилом. Но какой смысл гнаться за ними? Для Даниила важно было лишь одно: он становился лучше самого себя прежнего. Он был уверен в этом.

И ведь для таких умозаключений действительно были причины. Он не пил уже полтора года. Пятьсот семьдесят четыре дня, если быть точнее. Жизнь с Алиной была в радость, потому и домой хотелось возвращаться, и думалось о будущем приятнее. В городе его знали. Но людское мнение так изменчиво.

Изменчиво. Проговаривая это слово снова и снова, Даниил надевал свитер поверх футболки. Вечер выдался холодным, потому он накинул куртку. Обулся. Застегнул спортивную сумку. Последнее, что он надел – это наручные часы марки Tissot. Подарок Ольги.

Дома было тепло и уютно. Руки Алины были теплыми.

– Молоко сейчас убежит! – вскрикнула она, чуть игриво, ведь Даниил прижался к ней сзади и провел руками по ее животу. По самому низу ее плоского сексуального животика.

– Зато ты не убежишь, – тихо произнес Даниил.

Она занималась готовкой, когда он вернулся домой с тренировки. Заправка для картофельного пюре обязательно должна быть горячей. Свиные отбивные – в хрустящей панировке. Тонко нарезаны ломтики сервелата. Свежий хлеб.

Все же, неверно говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Порой этот путь лежит через двадцать лет разлуки; через выжигающее душу расследование и долгие дни в камере предварительного заключения; через смерть близких. Ну а потом уже через совместные ужины и сон в одной постели. Через секс, в котором каждый дорожит наслаждением партнера. Через утренние часы выходных дней, когда по телевизору идет «Сто к одному», а по квартире разносится запах кофе.

– Как прошел твой день? – спросила Алина, убрав за ухо выбившуюся прядь темно-каштановых волос.

– Без криминала, к счастью, – выдохнув, ответил Даниил и присел на край стола. Достал из кармана мобильник и положил его на стол. – Но только я…

– Что?

– Похоже, мне придется остаться.

Алина развернулась. Пристально посмотрела на Даниила.

– Почему? – спросила она с привычным твердым спокойствием.

– Это из-за дела Трофимова. Похоже, суд переносят.

Снова молчание. Алина даже не нахмурилась – она просто смотрела Даниилу в глаза.

– И какой смысл мне ехать одной? – спросила она все так же спокойно.

В ответ Некрасов развел руками.

– Тебе нужен отдых.

– Да, и что же я там буду делать? В этом твоем Лазаревском, пропади оно пропадом! Мы же планы строили, и что, это уже не так важно?!

– Алина…

– Да какого черта?!

В ответ Даниил расплылся в улыбке.

– Чего ты лыбишься?! – не унималась Алина.

– Да пошутил я, родная.

Некрасов встал из-за стола и попытался обнять ее. Алина ускользнула от него и с силой стукнула по спине. Ловкая кошка.

– Придурок! – крикнула она.

Даниилу все же удалось обнять ее. Возможно, лишь потому, что она поддалась.

– Я бы не променял наш отпуск ни на что на свете.

– Молоко точно убежало…

– Да и черт с ним, с этим молоком.

Последовал долгий страстный поцелуй. Губы Алины показались Даниилу особенно сладкими. Ему уже не хотелось ужинать. Ему хотелось кое-чего другого.

Его руки блуждали под ее футболкой. Прикосновения возбуждали, и он чувствовал, как она твердеет в правильных местах. Наслаждался теплым дыханием, ласкающим шею.

Он усадил ее на кухонный стол и прижал к себе.

– Возьми меня… – на выдохе произнесла Алина.

Свет в комнате был погашен, шторы задвинуты, и только экран телевизора давал блеклый свет, нестабильный, то и дело взрывавшийся эпичными сценами голливудского боевика.

Подложив под голову подушку, Алина залипала в экран и думала о том, что «кино в 21:00 на СТС» за Полярным кругом почему-то крутят на два часа позже, а программа «Время» по «первому» начинается не в девять вечера, как, например, в Москве, а в десять.