– Меня кое-что заинтересовало. Речь идет об убийстве молодой девушки. Марии Румянцевой.

Молохов мгновенно сделался хмурым. Кивнул.

– Милиция?

Даниил молча помотал головой.

– Коллега? – спросил Молохов. Будто бы даже предложил такой вариант.

– Да, – охотно согласился Даниил. – Буквально вчера наткнулся на эту историю в интернете. Заинтересовали меня кое-какие детали. Нестыковки. И еще. Серьезную работу вы проделали, стоит сказать.

– Ну так в нашем деле иначе нельзя, – подмигнул собеседнику Молохов. – Вы, Даниил, садитесь сюда, – он указал на кресло-мешок в яркой расцветке, заваленное папками. – Я тут сейчас приберусь…

Когда папки оказались на полу, и Даниил устроился на мешке, практически утонув в нем, Молохов поправил очки и сложил руки в замок. Подался чуть вперед.

– Я уверен в том, что Мария Румянцева была убита, – начал он. – Уверен с тех самых пор, как поговорил с ее родителями.

– Они живут в том же селе?

– Да, все верно. Отец Марии видел машину. Судя по всему, машина принадлежит Шаумяну.

– Об этом написано в статье…

– Но там не написано, что Шаумяна уже подозревали в подобных делах, – сказал Молохов, подняв указательный палец вверх. – Полтора года назад. Недалеко от Горячего Ключа. Он гостил у друга в загородном доме. Была вечеринка. Алкоголь, наркотики. Девушки легкого поведения. Одна из них была найдена утром на обочине дороги, ведущей в Краснодар. Со свернутой шеей.

– Почему подозрение пало именно на Шаумяна? И почему об этом ни слова не сказано в статье?

– Давайте-ка по порядку. Против Шаумяна не было никаких улик. Только слова хозяина дома. Друг оказался, мягко говоря, паскудой, и ткнул пальцем в Шаумяна. Сказал, что из всех присутствовавших той ночью в доме только Шаумян где-то пропадал в промежутке между тремя часами ночи и пятью утра. Это как раз примерное время смерти проститутки.

Но в итоге дело замяли. Девушка якобы была сбита проезжавшей по трассе машиной. То, что на дворе стоял март месяц, а она была в топике и джинсовых шортах, еще и ночью, никого не смутило. И характер телесных повреждений – тоже мимо кассы. Друг внезапно вспомнил, что Шаумян отправился спать как раз около трех ночи, и проспал пару часов. Поэтому он его и не видел.

Молохов помедлил.

– Ах, да. Забыл добавить. Этот самый друг, который паскуда, является партнером Шаумяна по бизнесу, – журналист зло усмехнулся. – Важная деталь. У них одно время были разногласия по поводу магазина в Туапсинском районе. Не могли они между собой поделить территорию.

Даниил кивнул.

– Посыл понятен, – сказал он. – Нет улик, нет мотива. В статье не напишешь – потому что домыслы. Клевета.

– Ну я бы так не сказал, – на этот раз Молохов и вовсе расплылся в улыбке. – Просто сюжет про убитую девушку из Горячего Ключа – это уже к нашим коллегам из Краснодара. Назовем это профессиональной этикой.

– Да уж. На юге с этим строго.

– Уж точно строже, чем в столице. А как у вас… в Заполярье?

Даниил повел бровью.

– В Заполярье? – спросил он, едва изобразив удивление.

– Ну да, – Молохов развел руками. – Даниил Некрасов. Дело «Снежного палача».

Даниил выругался про себя. Вспомнил, какой из заголовков в свое время насмешил его больше всего. Там ведь еще и фотография была. Чертовски неудачная фотография – Даниил что-то говорил Першину с хмурым видом, будто даже похмельным. Но к тому времени он уже не пил дней пятьдесят. Или около того.

– Книга вашей бывшей жены, она ведь…

– Не будем касаться этой темы, – предостерег Даниил.

– Само собой.

Молохов помедлил.

– То, что я вам рассказал, Даниил – это жест доброй воли, – с показательной деловитостью сказал он. – Вы ведь здесь неофициально, верно? Я могу помочь вам, если вы поможете мне. Например, расскажете то, что знаете. То, чего могу не знать я.

Даниил промолчал.

– Почему вы здесь и почему интересуетесь убийством Румянцевой? – спросил Молохов и улыбнулся.

Хитрый. «Но глупый, – добавил про себя Даниил. – Решил себе информатора завести? Киношек иностранных насмотрелся, дурачок. Ну а вдруг я ни черта не знаю? Да так ведь и есть! Я ни черта об этом убийстве не знаю. Я даже не знаю, почему сижу сейчас здесь, в этом сраном кресле-мешке, в этом офисе, потея и думая о том, как бы не спалиться перед Алиной. У меня же чертов отпуск!

Но ведь я могу сделать вид, что занимаюсь расследованием. Разве нет?»

– Друг семьи погибшей девушки попросил меня о помощи, – сказал он, чуть помедлив. – Родители Маши убиты горем. С этим что-то нужно делать. И как можно скорее.

Он смотрел Молохову прямо в глаза. Заметил в его взгляде подозрение.

– Так… и кто этот друг?

Задав свой вопрос, журналист подался чуть вперед.

– Неважно, – продолжил Даниил с напором. – Я могу сказать только одно – я в самом начале пути. Завтра собираюсь наведаться к родителям Маши Румянцевой. И если есть что-то, о чем мне следовало бы знать прежде, чем я переступлю порог их дома…

Даниил замолчал. Выждал.

– В общем, я весь внимание.

Молохов взял со стола шариковую ручку и покрутил ее пальцами. Посмотрел в сторону, будто ожидая поддержки.

– Письмо, – сказал он наконец. – Им не так давно пришло письмо. Якобы от Маши.

***

Всю дорогу из Сочи Даниил думал о том, что рассказал ему Молохов. Прикидывал, прокручивая услышанное в голове по много раз. Понимал, что пока еще рано делать какие-либо выводы. Позже. Отдыхай пока. Завтра.

И будто бы не было ничего в том субботнем дне – ни дендрария, который часто называют «зеленым сердцем курорта», ни похода в кино на «Железного человека» с Дауни-младшим в главной роли, ни новых шмоток Алины и сочной шаурмы на обед. Не было пленительно красивого заката и бегущей ровно вдоль морского берега железной дороги. Не было стука колес электрички.

– Ты себя хорошо чувствуешь? – спросила Алина, коснувшись руки Даниила.

– Да. Просто… мне нужно будет завтра уехать.

Алина нахмурилась.

– Куда?

– В село, где живет тетка Лиза. Хочу поговорить с родителями той девушки. Что-то тут не так.

– Что не так? – возмутилась Алина. – Дань, ты в отпуске. Помнишь об этом?

– Я знаю. Я помню, да, конечно. Но и мужчина, совершивший убийство девушки на почве ревности, не стал бы посылать письмо ее родителям. Это противоестественно.

– Какое еще письмо?

Даниил хотел договорить, но заметил, что на них стали обращать внимание другие пассажиры. Покачал головой, давая Алине понять, что не станет объясняться. Обычно она спокойно принимала такой жест. Но не в этот раз.

– Ну вот не надо сейчас этой загадочности, – вспылила она. – Объясни мне нормально, что за письмо? И почему посылать его противоестественно? Раз уж мы не можем отдохнуть нормально, давай погрузимся в твою работу с головой.

– Алина, давай успокоимся, – сказал Даниил чересчур ровным тоном, не сулившим ничего хорошего.

– Куда ты сегодня ходил, когда мы были в торговом центре?

Даниил напрягся и впился взглядом в Алину.

– В каком это смысле?

– Я же видела, что ты не в «Эльдорадо» пошел. Он в другой стороне. Шпион из тебя так себе, скажу по-честному.

Тяжело выдохнув, Даниил едва сдержал нервозную улыбку.

– Зато из тебя отличный, – сказал он.

– Я не следила за тобой! – вновь возмутилась Алина. – И сейчас я просто спрашиваю, куда ты ходил. Потому что чувствую, когда мне недоговаривают, или просто откровенно лгут. Не только ты умеешь читать людей, дорогой!

– Терпеть не могу, когда ты называешь меня «дорогой», – выплеснул из себя Даниил и покачал головой, собираясь с мыслями. – Я был у журналиста по фамилии Молохов. Он написал большую статью. Ну, про убийство той девушки. Я надеялся выудить из него кое-какую информацию.

– И у тебя это получилось?

Даниил кивнул.

– Ее больше нет. Живи с этим, – медленно проговорил он.

Алина промолчала в ожидании пояснений, но Даниил не собирался продолжать.