Едва слышный стон я скорее почувствовала, чем услышала. Пожалуй, я не была даже уверена, что действительно это был стон, а не отголосок обострившегося чутья. Я замерла, вслушиваясь в тихий рокот еще живого корабля.
Показалось?
Нет. Не показалось: слух донес новый стон. Хриплый, какой-то рокочущий, непроизвольный стон разумного. Неужели кто-то выжил? Но как?! Эта же махина просто размазала бы по полу, если бы... Стоп! Так она же и не сорвалась! Придавила?
Подойдя к рухнувшему куску оборудования, я легла на пол и заглянула под него. Первое, что бросилось в глаза, это торчащий сегментный бледно-желтый хвост из-под выступа кожуха. Кого-то раздавило. Выставив вперед лезвие меча, я полезла в зазор. Впереди что-то шевельнулось, блеснуло, с мое оружие заскрежетало по металлу, встретив неожиданную преграду, и было отведено в сторону.
Я тут же сдала назад. Таааак... Там определенно кто-то живой, и этот "кто-то" определенно не черный урод: он отвел в сторону лезвие меча.
Выбравшись из-под оборудования, я поправила одежду и быстро обшарила машинный отсек. Вторая такая же хрень выглядела целой и под ней вполне можно было свободно перемещаться... на карачках, что я и сделала.
Сперва я за что-то зацепилась рукавом и его разорвала. Пока отдирала остатки, чуть не вляпалась в желтоватую лужу, оказавшейся на проверку - кислотой. Хорошо хоть догадалась туда сперва бросить свой рукав, а не пальчиком тыкнуть. Ткань была сожрана мгновенно!
Вздохнула, обогнула лужу по дуге, старательно пытаясь держать меч перед собой. На всякий случай... пока этот всякий случай в облике ножа не прижал меч к полу.
У меня чуть сердце не стало! Душа совершила кульбит, рухнув обратно в желудок.
При слабом свете ламп я смогла рассмотреть большой зазор между полом и сорвавшимся блоком оборудованием. И придавленного этой махиной чужака!
Я подтянула к себе меч, выползла к стене, не сводя взгляда с живого воплощения кинематографического персонажа. Моего любимого персонажа, между прочим!
Он был очень даже жив и в сознании, глядя на меня расширенными от боли золотыми глазами. Охотник лежал на животе, а ему в спину чуть выше поясницы упирался полукруглый выступ кожуха. В руке - нож, которым он и блокировал мой меч.
Что-то едва слышно скрипнуло. Золотые глаза расширились еще больше, а охотник судорожно захрипел, с трудом втягивая воздух.
У меня задрожали руки.
Огромный блок медленно оседал. По чуть-чуть, на какие-то миллиметры, вдавливая в пол попавшего в ловушку воина с надежностью и неутомимостью гидравлического пресса. Если хоть какая-то труба или туго натянутый кабель не выдержит, и блок сдвинется еще хоть на пару сантиметров, ему не жить. Раздавит. Просто размажет по ребристому полу. На нем не было брони, насколько я могла видеть, лишь широкие ремни, пересекающие плечо и грудь. Как он так попал? Дай боги, чтобы он сам это знал. Как его вытащить? Никак. Нечем приподнять эту огромную и безумно тяжелую конструкцию. Нет ничего такого, чем бы я могла удержать сотни тонн оборудования.
Или есть?
Вспышка воспоминания: замусоленная копейка, без поддержки висящая в воздухе над обшарпанной табуреткой.
Советская копейка. Один грамм.
Огромный блок оборудования. Сотни тонн.
И чужая жизнь, медленно угасающая на моих глазах.
Не то чтобы я испытывала трепетное отношение к чужой шкуре. Нет, мне, по большому счету, было глубоко плевать на окружающих. Но этот охотник был мне нужен. Живым и здоровым. Зачем? Понятия не имею. Вот нужен, и все тут. Совершенно детское, ненормальное желание. Как будто я ребенок, увидевший заветную игрушку на полке магазина, и великое "Хочу!" вытеснило все мысли. Ощущения очень похожие. Смотрю на него и понимаю, что нужен он мне живым и здоровым. А зачем... Ну... А... Да хотя бы за тем, чтобы всех тварей извести.
Мысль о том, что он один не справится, я задвинула так далеко, как только смогла.
Если был уничтожен корабль с большим экипажем.... Они не смогли их вырезать в замкнутом пространстве...
А тут - огромные просторы русского леса. И всего один охотник. Как бы он ни был силен и вынослив, как бы он ни был тренирован и вооружен... он один. И его могут тупо и без затей взять числом. Он однажды может просто устать, его могут ранить. Даже его выносливость не безгранична. Про себя я молчу. И так чудо, что я смогла завалить двух уродов. При мысли, что паразиты разбегутся бесконтрольно, мне стало дурно.
Но лучше один охотник, чем вообще никого. Надеюсь, мне не придется заплатить за его свободу жизнью. В то, что я могу выжить самостоятельно, я не верила ни на мгновение.
Я устало потерла ноющие виски. Нож бесследно исчез. Охотник дышал тяжело, с хрипом, но молчал, пристально глядя на меня. Я вновь встретила его взгляд. Спокойный, бесстрастный. Он все знал и понимал. Знал, что ему не жить. Понимал, что нет возможности. И молчал.
Я подсела ближе, осторожно дотронувшись до его ладони. Глухое ворчание. Усталое. Безразличное. Я подняла взгляд на гладкий металл, глубоко впивающийся в живое тело. И как у него еще позвоночник не треснул? Задрожали руки. А если...
Мне стало страшно. По-настоящему жутко.
Смогу ли я его спасти?
Не знаю.
Я никогда не поднимала ничего настолько тяжелого. От одной только мысли, сколько это все весит, меня бросило в жар. Смогу ли я хоть на долю миллиметра сдвинуть эту массу? А если смогу, то переживу ли такое?
В какой-то момент промелькнула мысль, что охотник, в общем-то, может и убить меня, но была отброшена, как недостойная. Он - не убьет. Не поднимет на меня руку, если я не дам ему причины.
Я прикрыла глаза, унимая дрожь. У меня есть выбор. Я могу уйти, оставив незнакомого мне воина чужой расы медленно умирать под оседающим оборудованием, и выбираться из ловушки этого леса самостоятельно. Или попробовать помочь. С реальным риском не пережить такой нагрузки. Что будет дальше, если мне удастся помочь, я даже и думать себе запретила.
