Лимонная пакость начала впитываться в кожу, пощипывая уже ощутимо. Неприятно, но препарат очень хорош, а мне не помешает усиление регенерации.

  Вернулся яута с куском плотной ткани в руках. Положил его на край тренировочной платформы, вынул меня из воды, привычно пинком перевернул ящик, сливая воду в канализацию. Иллюзия тепла, подаренная горячей водой, испарилась на прохладном воздухе ман"дасы.

  Холодно... Стылый мороз растекался ознобом по телу, разбегаясь мурашками по мокрой коже. Этот холод не могла унять даже теплая ткань, в которую меня заботливо замотал яута-те. От этого холода могло спасти только тепло живого существа. Ничто другое не помогало. Я пробовала. Не раз, проверяя все, что приходило в голову от банального обогревателя и крепкого спиртного до всяческих извратов вроде раскаленных углей в допотопной металлической грелке, горчичников, согревающих мазей и прочей ерунды.

  Бесполезно. Только живое тепло крупного существа. Мелким, вроде домашней кошки, лучше рядом не находиться - погибнут. Уснут и не проснутся. Было такое... До сих пор вина грызет за замерзшего на соседней подушке котенка... Словно я из него всю жизнь вытянула, как вампир какой-то.

  - Ннан"чин"де... - тихо пробормотала я, уткнувшись носом ему в ключицу.

  Он даже шага не замедлил, размеренно идя по коридорам корабля. Куда? Я скосила глаза, считывая пометки на стенах. Коридор, ведущий к помещению с капсулой уже прошли. Значит, меня несут в каюту. Хорошо... Но...

  Я не хочу, чтобы он пострадал из-за меня. Только же из капсулы вышел...

  - Ннан"чин"де, я в таком состоянии опасна.

  - Поясни.

  Поясню.

  - Этот холод уходит в тепле живого тела. Я словно тяну чужое тепло... жизненные силы, что ли. Это может быть опасно. Мелкие животные... умирали.

  Яута-те мои откровения не впечатлили. Шаг замедлился, он остановился. Тихое шипение открывающихся дверей. Уже пришли? Повернула голову, чтобы было лучше видно. Точно, пришли.

  Хаф бережно уложил меня на койку, укутал еще одним одеялом.

  - Это не поможет.

  Тихий стрекочущий смешок.

  - На корабле холодно.

  Холодно?

  Внутренний мороз забивал восприятие, и я не сообразила, что воздух и правда довольно прохладный. Снаружи уже который день поливает, температура сильно упала, не удивительно, что в огромном корабле стало холодно.

  Пока я пыталась определить температуру воздуха в каюте, Хаф достал с высокой полки знакомый металлический ящик с личной аптечкой, поставив его на койку у изголовья. Меня вытащили из-под одеяла, размотали влажный кокон, тщательно вытерли и вновь усадили на одеяло.

  Ннан"чин"де ничего не спрашивал, не задавал вопросов, не пытался узнать, что произошло за время его вынужденного невольного отсутствия, хотя я знала, что его это интересует. Он занялся моим лечением, отложив в сторону все остальное. Сидя на койке, я смотрела, как он смешивает какую-то мазь, составляя ее из уже готовых препаратов.

  - О нас знают. - тихо произнесла я, наблюдая, как яут мерно перемешивает коричневую массу стеклянной палочкой. - Селяне. Видели. И меня, и тебя.

  Мазь приобрела однородную консистенцию и ровный цвет. Хаф снял пальцами с палочки остатки, зачерпнул еще немного, жестом прося дать ему правую руку.

  - Знаю. - спокойный ответ.

  Я протянула руку, положив на широкую горячую ладонь.

  - Давно?

  Яута-те осторожно наносил препарат на кожу, стараясь не надавливать на опухшее запястье, но при всей его аккуратности каждое прикосновение отдавалось острыми вспышками боли. А бурая мазь оказалась очень липкой и неприятной на ощупь.

  - Сразу. - золотые глаза чуть сузились. - Это не критично. Система маскировки работала. Корабль определялся как крупный каменно-ледяной метеорит. За такими редко выезжают: они быстро тают.

  Так вот почему сюда еще не примчалась группа жаждущих приобщиться к инопланетной технологии... А я-то ломала голову.

  Яута-те достал эластичный бинт, закрепил его на предплечье и начал бинтовать руку. Плотно, не передавливая давно распухшее и отекшее запястье, отзывающееся болью на каждое движение. Острой, сильной, но... не такой, как раньше. Терпимой.

  - Не двигай кистью. Опухоль к вечеру сойдет.

  Я кивнула, смаргивая непроизвольно выступившие слезы. Верю, что пройдет. Боль медленно отступала, рука дергала в такт биению крови, неприятно, противно, но терпимо. И кистью я двигать не могу физически: напарник использовал липкий бинт, твердеющий на воздухе. До плотности гипса он не дойдет, но уже ощущение, словно руку залили вязкой смолой.

  - Больше ничего важного не случилось. - тихо добавила я. Голос предательски подрагивал.

  Хаф ничего не сказал. Потом он сам просмотрит записи. Сейчас он занялся рваными ранами от когтей, украсившими плечо и спину. А мне как-то резко отшибло все желание говорить. Станок и правда больно заваривает... Словно прижигает. Хорошо хоть рваных ран немного: четыре борозды на плече и пара неглубоких царапин на спине.

  - Моя ошибка. - буркнула я, наблюдая, как он бинтует плечо. - Не заметила. Могла бы обойтись без этого украшения.

  - Ты отвлекаешься. - спокойно ответил яут, снимая защитный слой и приклеивая кончик бинта.

  - Знаю. Не о том думаю. Не на то обращаю внимание. - я вздохнула.

  Тяжелая рука легла мне на макушку, чуть взъерошила подсыхающие волосы.