– Да уж, – я смущенно почесала затылок. – Пробовала уже. Толку – ноль.
– У новичков всегда так, – улыбнулась Ронда. – Со временем и ты научишься.
Я молчала, прокручивая в голове новые данные. Ронда тоже молчала какое-то время, изучая тетрадь, в которой я поставила подпись.
– Ага, вот оно, – Привратник снова посмотрела на меня и торжественно объявила: – Поздравляю, фантом №4075-XT! Вы официально зачислены в Академию Кармического Резерва, и вам выделено жизненное пространство в Корпусе № 2015 для земных фантомов. Попасть в гостиную своего или любого другого Корпуса можно с помощью транспортеров и ИКФ. Нужно записать номер пункта назначения на браслете или просто подумать о месте, куда направляешься, – этому тоже научишься, – улыбнулась Ронда, и снова с официального тона перешла на более дружеский. – Еще один момент, с перемещениями. Ты видела карту у входа в Привратницкую? Хорошо. Эта карта меняется каждый день, а иногда и чаще, поэтому перед каждым перемещением в новое месте обязательно проверяй по ней расположение транспортеров. Дело в том, что Академия и парк постоянно изменяют конфигурацию, то увеличиваются, то уменьшаются, здания переходят с места на место. С появлением нового фантома появляется новая комната, место в библиотеке и так далее. Иногда эти изменения не понятны даже Директору, не говоря уже о нас, обычных служащих. Здесь все просто происходит так, как нужно. Поэтому будь осторожна, когда путешествуешь по незнакомым корпусам Академии или парку. Кстати, при выходе за пределы Академии ты должна отметиться у меня.
Здесь я окончательно растерялась.
– За пределы? – потрясенно спросила я. – Тут есть еще что-то, кроме парка и Академии? -
– Конечно, есть. Целая Вселенная, – просто пояснила Ронда.
Не успела я открыть рот и засыпать Ронду миллионом вопросов, как дверь резко распахнулась, и в кабинет вломились – иначе не скажешь – несколько парней. Живописная группа состояла из трех неизвестных молодцов в одинаковых темно-зеленых брючных костюмах, мертвой хваткой вцепившихся в четвертого, «упакованного» в обычные спортивные треники и футболку. Этот четвертый отчаянно вырывался и матюкался в семь этажей с мансардой, из-за чего ему на голову, наверное, и накинули какую-то тряпку. Ронда вскочила из-за стола и грозно рыкнула:
– А ну молчать! Снимите с него это!
Пользуясь моментом, я смогла мельком рассмотреть одежду Ронды – стильно, однако. Облегающие стройную фигуру черные эластичные брюки, на вид кожаные, но я не уверена, сверху – темно-синяя блуза и короткий, до пояса черный жакет с нагрудным знаком в виде стилизованной птицы, кажется, буревестника. Отметив про себя, что в этом занятном мире можно раздобыть себе приличную одежду, я снова переключилась на мужчин.
Тем временем буйный посетитель примолк и даже перестал вырываться, а когда с него стянули тряпку (оказавшуюся, кстати, мужским свитером), зло уставился на Ронду, а я – ошарашенно – на него.
Далее последовали: непереводимая игра слов, которые парень исторгал из себя со знанием дела; короткая сцена насилия, в ходе которой ему связали руки за спиной и прикрыли кляпом источник красноречия; угрожающая речь Ронды, которую хулиган посмел обозвать «черной обезьяной» и полные негодования взгляды мужчины в зеленом, способные прожечь дыру в голове возмутителя спокойствия. Грохот, с которым я в полном офигении свалилась со стула, в этой суматохе никто даже не заметил.
7
Вообще-то падать я не планировала, даже наоборот: я была полна решимости вскочить со стула, броситься в гущу событий и одним своим появлением урегулировать конфликт. Однако у развязавшихся шнурков и прилипшей к ногам влажной юбки были свои планы, самым досадным образом не совпадавшие с моими.
И все же Неждановы не лыком шиты! Я хоть и ушибла мягкое место, но от героического замысла не отказалась. У меня и выбора, собственно, не было. Леху нужно было спасать.
Когда я подскочила к эпицентру социального взрыва и попыталась вклиниться между Рондой и мужчинами, невменяемый хулиган, наконец, обратил на меня внимание – и его голубые глаза едва не вылезли из налысо бритого чистокровно-арийского черепа субъекта, больше известного в нашем районе как Леха-скинхед. Или Леха-фаш. Или Леха-нацик. Парень прекратил всякое сопротивление и ошарашено смотрел на меня.
– Ну что ты, Лёш, будто покойника увидел, – спросила я, чтобы хоть как-то заполнить возникший вакуум общения. Впрочем, в топе самых неудачных фраз для начала разговора двух покойников этой фразе было бы обеспечено первое место. Не далее чем сутки назад Алексей выразил свои глубокие соболезнования по поводу моей безвременной кончины, возложив к ногам «покойной» четыре честно сорванных в соседнем дворе хризантемы. Я сама видела.
– Вероничка, ты как здесь? – прохрипел в ответ Леха и снова замер.
– Да я-то понятно – как, – криво усмехнулась я, – А вот ты какими судьбами?
– Подрался, – Леха насупил брови, как обычно, полагая, что мелкая складка между ними добавляет ему героизма и брутальности.
Вот что с ним делать? Эта двухметровая пилорама что при жизни, что после нее могла бы работать рекламным лицом ослиного упрямства и детской наивности, если бы два эти качества кто-то догадался продавать.
Я знала Леху очень давно, с самого детства. Мы жили в одном доме, даже больше – в одном подъезде. Хотя он был старше меня на несколько лет, мы много времени провели вместе в песочнице, за игрой в магазин, войнушку и беседами о роли мультиков в жизни человека. Мамы у Лехи не было, зато отец был мужиком добрым и безобидным, а еще запойным алкоголиком. Леха любил его до одури, поэтому если кто во дворе нехорошо отзывался о «бате», то начиналась драка. Впрочем, дрался Лешка смертным боем со всеми, кто на него косо смотрел, кроме девчонок. Был у него такой своеобразный кодекс чести – женщин и стариков щадить. И животных, он никогда не обижал пушистиков. С возрастом наши с Лехой пути как-то сами собой разошлись. Меня увлекла школа искусств, а Леху, к сожалению, – дешевый клей в пакетах. Губительная страсть «отпустила» так же быстро, как пришла, – внезапно умер лешкин отец. Напился, как обычно, и не проснулся. Парень остался один, а в тринадцать лет это не так чтобы очень здорово. Было все: и приют, и учет в детской комнате милиции, и подозрительные компании. Но к наркотическим веществам Леха больше не возвращался никогда. Школьные учителя из последних сил дотянули проблемного подростка до девятого класса и с плохо скрываемой радостью отпустили во взрослый мир. И стал Леха гопником. Вскоре выяснилось, что физподготовка для этой «профессии» у него неудовлетворительная, поэтому Леха всерьез заинтересовался спортом, раскачался до конфигурации «Ван Дамм для начинающих» – и бизнес пошел. Но русскому человеку просто денег – мало, нужна сверхцель, полет души и Миссия. В общем, отжатые в подворотне мобильники Лехе надоели, захотелось смысла. И он был найден – не без помощи заинтересованных организаций – в глубинах националистической философии. Леха переобулся в «трактора», обрил голову и выучил несколько фашистских мантр. Все, как у свидетелей Иеговы, только можно драться. Все эти превращения происходили у меня на глазах, и время от времени я предпринимала попытки поговорить с Лехой по душам, убедить его пойти учиться или внимательнее относиться к жизненному выбору. Но как можно противопоставлять эмоциональным речам Гитлера (кстати, я помню, что еще в третьем классе Леха думал, что Гитлер – это город в Германии) – нудные рассусоливания заучки, «которая из-за своих книг и жизни-то не нюхала»? В общем, в битве идей я всегда проигрывала усатому Адольфу. А Леха проигрывал в битве за свою жизнь, по крайней мере, так мне казалось. И вот мы оба стоим по ту сторону земной жизни. И, если честно, мне стало дурно при мысли о том, что Леху, моего старинного непутевого, глупого, нелепого, неисправимого приятеля Леху избили до смерти где-то в подворотне. За что? Зачем? Кто был на его похоронах? Да, теперь я знала, что смерть – это еще не конец, но также я знала, что там, на Земле, нет больше Лехи. Я приказала себе держаться и не раскисать – все потом, все позже.
