В тот день Бог был, явно на нашей стороне. Трагедия, которая могла бы вот-вот произойти из-за неразберихи с выходом кораблей и сильного тумана, так и не произошла. Судьба буквально в последний момент уберегла наши крейсера и наши миноносцы от взаимного уничтожения. Воистину, Господь благоволит к храбрецам!

Между тем миноносец «Лейтенант Бураков» подошел к «Богатырю» и их командиры высказали друг другу все, что думают по поводу произошедшего недоразумения. На мостике «Буракова» старшим капитан 1 ранга Непенин. Командир «Богатыря» сообщил ему, что неприятель больше не отвечает. После этого Непенин принял решение подойти к сидящему на камнях крейсеру, чтобы узнать, в чем там дело. Было решено, что, если тот откроет огонь, тогда наши крейсера снова начнут его обстреливать.

С развернутыми торпедными аппаратами и готовыми к открытию огня пушками, «Бураков» помчался к германскому крейсеру. Тот продолжал стоять под флагом, и все его орудия были наведены на миноносец. Казалось, что крейсер вот-вот откроет огонь. Но немцы, почему-то, не стреляли.

Тогда начальник службы связи Непенин приказал спустить вельбот и послал на нем к крейсеру лейтенанта Гамильтона с сигнальщиком и гребцами, вооруженными винтовками. Когда вельбот подошел к борту, Гамильтон заметил, что за бортом висит штормтрап, по которому лейтенант и взобрался на крейсер. При этом он прочитал и название корабля: «Магдебург». Так вот, кто стал пленником Оденсхольма! Поравнявшись с палубой, Гамильтон увидел, что к нему бегут шесть немецких матросов. Не зная их намерений, он выхватил револьвер и вылез на палубу, готовый дорого отдать свою жизнь… Из мемуаров капитана 1 ранга Графа, которые он писал по рассказу Михаила Гамильтона: «Все матросы были безоружны, и их лица не носили характера угрозы, так что револьвер оказался ненужным. Не владея хорошо немецким языком, лейтенант Гамильтон спросил обступивших его матросов, не говорит ли кто-нибудь из них на другом языке. Тогда вперед выступил кондуктор и заговорил на отличном французском языке.

Кондуктор рассказал, что их крейсер выскочил на остров ночью, при полном тумане. Сначала он пытался сам сняться, но из этого ничего не вышло. Тогда был вызван миноносец, но и он не мог помочь. В это время подошли русские крейсера, и начался бой. Убедившись, что вести его не имеет смысла, миноносец принял 220 человек команды и ушел. Затем, из оставшихся, еще 45 человек спаслись вплавь на остров, и только шесть человек осталось на крейсере. Когда кондуктор закончил свой рассказ, лейтенант Гамильтон указал ему на кормовой флаг и объяснил, что хочет его спустить и поднять русский. На это тот ответил, что бой окончен и дальнейшие действия зависят уже от русских. Тогда лейтенант Гамильтон с сигнальщиком и немецкими матросами отправился на кормовой мостик. Там вместе с сигнальщиком они спустили германский флаг, но никак не могли его отвязать, так как фалы сильно намокли. Видя это, один из немцев сбегал в палубу и принес нож, которым фалы были перерезаны, и тогда поднят Андреевский флаг.

Сообщили, что на крейсере находится командир корабля. Тотчас же лейтенант Гамильтон послал одного из матросов доложить ему о себе. Войдя к командиру и представившись, он заговорил по-французски, но командир не понял его, не понял он также и английского языка. Тогда лейтенант Гамильтон стал придумывать, как бы яснее и вежливее выразиться по-немецки, и, собрав все свои познания, сказал: «Wollen Sie nach Torpedo gehen?» – и для большей ясности показал рукой в направлении стоявшего на якоре «Буракова». Командир слегка улыбнулся на это приглашение и ответил, что, хотя, мол, ему этого и не особенно хочется, но делать нечего. Он только просил разрешения захватить кое-какие вещи. На это, конечно, последовал утвердительный ответ. Но командир был так расстроен, что, обойдя каюту, только машинально выдвинул ящик стола, потом его сейчас же задвинул и сказал, что он готов. Выходя из каюты, он снял висевший на стене кортик и передал его лейтенанту Гамильтону. Но тот вернул его обратно, сказав, что, пока командир на своем корабле, он не считает себя вправе его обезоружить, и просил его оставить кортик при себе. Это очень тронуло командира, и он крепко пожал ему руку. После этого все уселись в вельбот и скоро подошли к «Буракову». У трапа командир «Магдебурга» был встречен самим начальником службы связи и командиром миноносца. Поднявшись по тралу, он первым делом передал свое оружие Непенину. Тем временем вельбот с «Рьяного» перевозил пленных с острова Оденсхольм. В числе их оказались еще два офицера, которые были совершенно мокрыми и в одних брюках и рубашке, так как после сдачи крейсера спасались вплавь на остров. Они просили разрешения съездить на «Магдебург», чтобы взять некоторые вещи, что им и было дозволено сделать».

Крейсер «Макдебург» на камнях у маяка острова Оденсхольм

После этого немецким матросам было приказано сесть в вельбот, но тут они Отметим, что в описаниях прибытия Гамильтона на «Магдебург» имеются существенные противоречия. Если капитан 1 ранга Граф в своих воспоминаниях говорит, о минимум как шести матросах и кондукторе, то в документах Морской Исторической Комиссии говорится следующее: «Посланному на крейсер офицеру с миноносца командир «Магдебург» передал свой кортик. Кроме него па корабле осталось лишь два матроса. Остальные либо переправились вплавь на остров Оденсхолъм, либо были ночью сняты судами, подходившими в «Магдебургу».

Всего на крейсере и на острове помимо командира были взяты в плен 2 обер-офицера и 54 матроса. На крейсере «Магдебург» был поднят Андреевский флаг.

В это время к Оденсхольму подходил уже начальник Минной дивизии с особым полудивизионом и 1-м дивизионом эсминцев. Туман к этому времени рассеялся окончательно.

В 11 часов 55 минут было получено донесение с Дагерорта, что береговой пост видит в 8-ми милях еще один германский крейсер, идущий на норд-ост. Начали получаться немецкие радиотелеграммы волною одинаковой с «Богатырем»: сыпались без смысла неясные знаки, позывные наших судов и тому подобное. Легко было отличить, что работала неприятельская станция. Полудивизион и 1-й дивизион немедленно пошли к Такхоне и Дагерорту, чтобы постараться перехватить неприятельский миноносец с командой, снятой с Магдебурга и атаковать второй крейсер, невидимо подходивший к Оденсхольму.

В 13 часов 24 минут были получены радио с Такхоны: «Неприятельский крейсер в квадрате № 43 (в 10 милях от Дагерорта) курс ост» и в 13 часов 25 минут от Нижнего Дагерорта: «Вижу неприятельский миноносец в квадрате № 60 курс 60°». Как выяснилось впоследствии, это были запоздалая информация.

В 15 часов 5 минут миноносцы подошли к маяку Такхона. Узнав, что неприятельских судов с поста более не видели, они пошли полным ходом к Дагерорту, пройдя в густом тумане южнее банки Некмангрунд. В 17 часов эсминцы подошли вплотную к наблюдательному посту Нижний-Дагерорт, который благодаря несколько рассеявшемуся туману удалось вызвать по семафору.

С поста сообщили, что кроме миноносца, виденного утром, никаких неприятельских судов больше замечено не было. В это время несколько рассеявшийся было туман, сгустился, вновь. Полудивизион и 1-й дивизион повернули обратно на Оденсхольм. Помимо них восточнее в море находились на случай поддержки 6-й и 4-й дивизионы эсминцев. На ночь все миноносцы остались в дозоре в устье Финского залива.

Тем временем у самого острова туман окончательно рассеялся, и нашим морякам предстала полная картина происшедшего.

Из мемуаров капитана 1 ранга Графа: «Еще так недавно блестящий крейсер теперь представлял собой печальную картину. От взрыва патронного погреба носовая часть до фок-мачты была почти оторвана и представляла груду железа. Первой трубы и фок-мачты не было: они также были снесены взрывом. Нашими снарядами было оторвано дуло одного орудия, сорвана телеграфная сеть, и в дымовых трубах было видно много осколков. «Магдебург» сидел на мели приблизительно до командирского мостика, но вся кормовая часть была на чистой воде и в полной исправности. Все механизмы были целы, так что даже при последующих работах по его снятию на нем можно было без всякого ремонта развести пары и его же помпами выкачивать воду. Внутренние помещения и верхняя палуба находились в хаотическом состоянии – завалены гильзами, патронами, пулеметами, винтовками, койками, офицерскими и матросскими вещами и другими предметами. Как объясняли офицеры, это все было приготовлено для перегрузки на миноносец, чему помешали наши крейсера. Катастрофа с «Магдебургом» произошла так внезапно, что в кают-компании на столе остались даже тарелки с недоеденными кушаньями и недопитая бутылка пива».