Появившийся доктор Прест, на наши вопросительные взгляды утвердительно кивнул головой и помахал, утвержденным планом. Он, тоже подключился к нам, и казалось, забросил остальные проекты, разрабатываемые его лабораторией.

Череда сумасшедших дней пролетела для меня настолько быстро, что их окончание я замечал, только очутившись в кровати. Наконец, настал момент, когда мы приступили к практической фазе эксперимента. По расчетам Цидди, наша первая сфера, диаметром двадцать сантиметров и толщиной стенки в три сантиметра должна была «сшиться», как выразился он сам, за восемь суток. Это время, мы потратили на разработку нейтронно-мезонного процессора второго поколения, который предполагали вырастить в идеальных условиях внутри нашей сферы-камеры, чей силуэт начал постепенно вырисовываться на контрольном мониторе. Для этого, в наш отдел прибыла группа разработчиков из лаборатории профессора Лендера, в количестве шести человек, и в наших стенах сразу стало шумно, суетно и весело. Все смешалось, рабочих мест не хватало, но бьющие через край, энергия и воодушевление объединили наш сборный коллектив. Пришел и сам профессор Лендер, абсолютно седой, худощавый господин семидесяти лет, с озорным блеском в глазах. Когда висевший в воздухе гвалт утих, Лендер резким голосом задал вопрос:

–Кто-нибудь, может здесь ответить, какими рамками, будет ограничено наращивание тела нуклонного чипа в новой камере? То есть, при каком объеме, накопленный уровень ошибок, достигнет критической величины?

Все начали переглядываться, в поисках того, кто смог бы ответить на прямой вопрос профессора, и вот когда уже все вдоволь накрутились головами, оракул объявился в лице доктора Преста.

–Я думаю, пока было бы преждевременно заявлять конкретные цифры, однако те параметры, которые мы рассчитываем получить, позволяют надеяться на вполне обнадеживающий результат!

От такой туманной перспективы, многие стали прятать улыбки.

–Вот как? – вскрикнул Лендер. – Чем же, простите, мы сейчас занимаемся? Отправляя сюда своих сотрудников, я надеялся на достижение определенного результата! Мне нужны точные цифры! Если, вы нам позволяете построить полноценную структуру нуклочипа, то это одно дело! А если мы ожидаем лишь некоторое улучшение, то к чему тогда высадка нашего «десанта» в этих стенах!

Доктор Прест юлой приблизился к профессору и, подхватив его под сухой локоть, доверительным тоном начал осторожно убеждать:

–Уважаемый, господин Лендер! Вы меня давно знаете! Я уже во сне вижу, ваш мощный и совершенный процессор! Нам предстоит собрать четыре сферы, в которых, мы создадим четыре М-генератора, запустим всю систему и затем уже начнем ваять ваш нуклонный чип! Сейчас очень важно, спроектировать такую оптимальную структуру, которая позволила бы, приемлимо управлять глюонной цепью, и не являться избыточной, не отбирать на свое воплощение излишние ресурсы и время. Вот, для поиска такого оптимума, я и попросил у вас активной помощи, и благодарен бесконечно, что вы откликнулись! Я надеюсь, что наша слаженная работа, несомненно, принесет долгожданный и даже можно так выразиться, выстраданный всеми результат!

Столь хитрая, дипломатическая речь, снова вызвала у всех добрые улыбки и даже Лендер, как будто смирился с необходимостью терпеливого ожидания окончания первой фазы нашего проекта.

По истечении восьми суток процесс «сшивки» первой сферы завершился, и мы тут же перешли к изготовлению остальных, а готовый шарик камеры отнесли на испытательный стенд. Там, с помощью всевозможных методик, мы определили однородность получившегося материала, подтвердили заявленные параметры по магнитной восприимчивости и приступили к конструированию криогенного охладителя вместе с системой магнитного поля сверхвысокой силы. Вокруг устройства в виде тетраэдра были расположены существующие образцы М-генераторов, и в получившемся «инкубаторе», мы начали собирать из отдельных частиц тело нейтронно-мезонной структуры. Уже первые слои, были уложены на значительно более точном уровне, чем ранее, так как, применив «магнитное» охлаждение рабочей зоны, мы приблизились к заветной температуре в [1К]. Энергия теплового движения частиц стала существенно ниже, плюс карта магнитных полей внутри сферы получилась ровной и однородной. За двое суток сборка структуры была завершена, в нее было закачано новое программное обеспечение, и мы получили М-генератор, с заметно улучшенными характеристиками.

Быстродействие повысилось на порядок, соответственно поднялась и операционная мощность. Теперь, в наших руках имелся М-генератор, который мог управлять невидимой, неощущаемой и всепроникающей глюонной цепью длиной сто метров, и толщиной в один глюон. Сначала мы в лабораторных условиях пробовали вырывать атомы из контрольного образца в виде металлической пластины, а затем выжигать в ней отверстия.

Воодушевленные успешными результатами мы начали и вовсе шалить. Концом глюонной цепи мы присоединились к светодиодному блоку освещения уличного фонаря и, подведя сверхвысокую температуру, попросту сожгли его. При этом мы и сам М-генератор находились за глухими стенами нашего испытательного корпуса. Повреждение государственного имущества произошло под дикий рев восторга нашего сборного коллектива. На радостях, мы хотели было покачать на руках наших боссов, но Прест благоразумно скрылся за дверьми корпуса, а Зивас заперся в маленьком техническом боксе и несколько раз прокричал:

–Уймитесь, идиоты! Фонарь сгорел случайно! Я выйду только тогда, когда вы успокоитесь!

Дабы подтвердить чистоту эксперимента, мы, применяя данный метод, спалили электронику еще на трех фонарных столбах, дальше уже просто не хватило длины глюонной цепи. Освещение, погубленное нами, исчезло, и темнота за окнами подсказывала, что пора расходиться по домам.

По дороге я зашел перекусить в кафе, после ужина меня обычно начинало клонить в сон, но сегодня мною овладело необычное возбуждение и прилив сил. Чтобы немного успокоиться, я бродил по аллеям, усыпанным опавшей листвой и размеренно вдыхал прохладный воздух. Навстречу попадались владельцы, выгуливавшие собак, да молодые парочки, держащиеся за руки. После прогулки я поднялся к себе в комнату, затем позвонил родителям и своей любимой. Жаль, конечно, что нельзя было поделиться с ними сегодняшним успехом, но приподнятое настроение помогало мне находить другие темы для беседы. Потом я принял горячий душ, надеясь, что он меня расслабит и подготовит ко сну, но все было напрасно.

Мой мозг лихорадочно перебирал мысли об открывающихся возможностях:

«Что станет, когда мы соберем систему из четырех М-генераторов второй серии и уже из них выстроим следующую систему управления глюонными цепями? Какой длины они могут получиться, километр или больее того? Значит ли это, что образовавшимся таким образом узлом, можно будет переносить частицы атомов и собирать из них, как из кирпичиков, любую материю, на километровой дистанции? Как еще можно применить такую уникальную и одновременно пугающую технологию? Доктор Прест, как-то обмолвился, что профессор Блаук, постоянно совершенствует метод выделения глюонных струй в ТТС-ускорителе, в последних опытах он использовал для разгона пучки из ядер ртути. Доработанный детектор, стал захватывать еще больше глюонных звеньев из трех и четырех глюонов разного цвета. Вот, если бы ожидаемый нами М-генератор, мог чередуя цвета глюонов создавать многократной толщины струны! Ведь, по логике, если сложить две, натянутые глюонные цепи параллельно, так чтобы глюоны одного цвета в первой цепи расположились рядом с глюонами другого цвета во второй цепи, то возникнут силы, сближающие их в поперечном сечении. Тогда прочность на разрыв увеличилась бы вдвое, но гораздо больше выросла бы жесткость на сжатие и изгиб. Увеличивая количество свиваемых глюонных цепей, теоретически такому жгуту можно было придать свойства длинной «палки».

Мое возбуждение лихорадочно росло, по мере осмысления открывающихся горизонтов, а думы между тем летели все дальше и дальше: