Наш микроавтобус привез меня прямо к дому, и мне не пришлось мерзнуть лишний раз. На столе меня ждал традиционный ужин, приготовленный любимой женщиной, однако Нуви предупредила, что скоро их группа начнет работать в нормальном режиме, и мы начнем питаться в кафе.
Уже укладываясь спать, я услышал срочное трагическое сообщение. Два самолета вооруженных сил Легазеи пытались совершить разведывательный облет авиабазы мятежного полковника Чевары, и были сбиты средствами противовоздушной обороны, один пилот погиб, второй взят в плен. Так появилась первая официальная жертва конфликта, чего стоило ожидать дальше, не решился бы предсказать ни один телевизионный эксперт.
Мы с Нуви проснулись и собирались на работу. Телеприемник незаметно становился постоянным источником беспокойства, но пропустить порцию будоражащих сообщений оказывалось еще тревожнее – а вдруг произошло что-то действительно важное, а ты до сих пор не в курсе!
Мы завтракали и внимали диктору, который возбужденно комментировал вчерашнее происшествие в небе Румона. Как, оказалось, было и продолжение! После того как с радаров пропали отметки самолетов, посланных на осмотр авиабазы, и они перестали отвечать на запросы с земли, командующий войсковой операцией Легазеи в Румоне генерал Мхич, отдал приказ звену дальних истребителей установить места падения бортов по аварийным радиопередатчикам и прояснить их судьбу. Едва четверка вошла в зону, контролируемую Чеварой, как по ним были выпущены ракеты сразу из нескольких мобильных установок «земля-воздух». Три самолета попали под удар и рухнули вниз, четвертый успел совершить маневр уклонения, и хотя его зацепило осколками, он все-таки сумел покинуть опасную зону. Однако машина не слушалась управления, и пилот был вынужден катапультироваться вблизи расположения своих частей, остальные же вероятнее всего погибли или попали в плен. Трагический сценарий продолжал развиваться по законам жанра – количество погибших росло таким темпом, что ситуацию уже невозможно было вернуть в мирное русло.
Стало тревожно и страшно. Захотелось выключить новости, чтобы прекратить поток негатива. Я пристально посмотрел на любимую, она растерянно занималась макияжем. Нуви казалась мне особенно прекрасной по утрам, когда еще не применяла косметику, так у нее было больше детских черт в выражении лица. Она закончила колдовать над собою, мы укутались в теплые одежды и быстрым шагом пошли к остановке.
В отделе я пробыл недолго, скоординировал работу всех звеньев, оформил в командировку на завод изготовитель теплообменников своего сотрудника, чтобы оперативно решать все возникающие вопросы, требующие согласования со стороной заказчика. Затем я поспешил на испытательную площадку посмотреть на прибывшее оборудование, которое разгружалось почти всю ночь.
Там меня встретил усталый, но довольный проделанной работой Енжи. Он показал, что первыми с машин сняли инжектор и комплект МГД-генератора в главном корпусе, остальное выгрузили в складские помещения. Визуально упаковка контейнеров была целая, оставалось снять датчики-регистраторы и прочесть их записи, чтобы убедиться, что во время перевозки не происходило сверхнормативных воздействий динамического характера. После этой процедуры мы распаковали трубу-инжектор, освободив ее от транспортировочных креплений. Металл не до конца еще отошел от промерзания, и конденсатная влага стекала, капая на головы людей. Пришлось отложить дальнейшие работы еще на сутки. Енжи и всех, кто был задействован в ночную смену, я отпустил отдыхать по домам. Оставшиеся, и я в том числе, стали изучать ведомость упаковки комплекта оборудования МГД-генератора, наименование деталей которого составляло несколько сотен позиций. Чтобы не запутаться во всем этом, мы разбили все компоненты на группы, определили сектора на стеллажах, пометили их табличками и стали извлекать из контейнера содержимое. Один из сотрудников громогласно объявлял надпись на бирке, после краткого обмена мнениями, мы определяли, на какую полку следует поместить данную деталь. Это мог быть и маленький болтик, и тяжелая катушка обмотки магнитопровода, которую извлекали с общим участием. К концу дня мы закончили эту увлекательную работу, и мне вдруг подумалось, что было бы неплохо еще и собрать эту головоломку в единое целое.
Квартира меня встретила пустотой, значит, Нуви сегодня не отпустили пораньше и домашние ужины, видимо, закончились. Она позвонила сама и сказала, что приедет через час, а потом мы сходим в кафе перекусить.
Я уже чувствовал настоятельную потребность в поглощении последних новостей, включил телеприемник на стене и прилег на диван. Сначала мелькали кадры обломков сбитых самолетов, потом диктор сообщил, что будет транслироваться заявление полковника Чевары. На экране возник человек с красивым мужественным лицом, было также заметно, что съемка ведется не на профессиональную видеокамеру, диктор начал переводить слова полковника. Из них стало понятно, что Чевара предупреждал о закрытии воздушной зоны над авиабазой и ответственность за гибель пилотов возложил на генерала Мхича. Из сбитых вчера шести бортов, выжило двое пилотов, один успел катапультироваться и находится в плену, второй увел истребитель и позже покинул неуправляемую машину. Он также добавил, что сегодня была предпринята попытка прорыва танковой колонны противника по дороге, ведущей к нефтяному терминалу. Охрана блокпоста была разогнана пулеметным огнем, бетонные блоки сброшены в кювет и боевые машины в количестве десяти танков и восьми бронетранспортеров с пехотой проехали около километра вглубь территории, находящейся под контролем мятежников. Заблаговременно размещенный на господствующей высоте, дивизион гаубичной артиллерии, по приказу Чевары накрыл плотным огнем колонну противника и не дал уйти ни одной машине, те, кто выжили после массированного обстрела, были взяты в плен. Опоздавшее прикрытие с воздуха из нескольких вертолетов, было разогнано скорострельными мобильными зенитными комплексами, одна винтокрылая машина загорелась и упала, пилоты погибли. В этом столкновении всего было уничтожено до тридцати человек личного состава противника. Полковник Чевара еще раз довел до общего сведения, что воздушная зона района закрыта для всех авиабортов, никто также не имел права пересекать сухопутные границы района без соответствующего разрешения и заходить в территориальные воды морского порта. Он назидательным тоном повторил, что все стороны заранее были об этом оповещены, но кое-кто не сделал правильных выводов и поэтому повинен в гибели людей.
Трансляция заявления полковника закончилась, а в студии телеканала уже собралась группа аналитиков и бросилась обсуждать вероятные шаги ответственных лиц. Таких вариантов набралось слишком много, и сами участники спора под конец запутались, кто из них, о чем предупреждал друг друга ранее. Стало стыдно и неинтересно наблюдать дурашливые предсказания, когда на заднем плане появились телевизионные кадры, сгоревших бронемашин и танков с оторванными башнями.
Позвонила Нуви и сказала, что ожидает меня в кафе и уже сделала заказ, я с облегчением выключил телеприемник и поспешил к ней. Мы поужинали и поболтали на отвлеченные темы. Для филиала института генной инженерии наш директорат выделил отдельное здание и начал переоборудовать его быстрыми темпами. Нуви и ее коллеги принимали посильное участие, которое пока сводилось к уборке и выносу строительного мусора. От непривычной работы у нее болели плечи и руки, я шутливо предложил, что дома своими поцелуями и умелым массажем я сниму все неприятные ощущения, чем мне и пришлось заниматься.
Утром мы как заведенные, завтракали, Нуви наводила макияж, я уже не мог начать день без сводки боевых действий, затем одевались теплее, и спешили на остановку магнитной дороги.
Ноги несли меня на испытательный комплекс, но сначала нужно было появиться в лаборатории, чтобы не потерять «натяжение нитей», как любил выражаться доктор Зивас. Уяснив, кто и как продвинулся в решении поставленных мною задач, я спешил добраться на вагончиках до крайней остановки, где меня поджидал микроавтобус. На контрольно-пропускном посту меня уже без досмотра пропускали внутрь территории, видимо, контролерам надоело проверять то, что и так очевидно. Я поспешно заскочил в главный корпус, где Енжи собрал вокруг себя толпу парней и инструктировал о предстоящей работе. А предстояло нам смонтировать на стенде трубу-инжектор, и безупречно состыковать ее с камерой реактора. Это все делалось впервые, поэтому уделялось много внимания тому – кто и где должен стоять, и за что конкретно отвечать. Слаженности и сработанности коллективу еще не хватало, и подробное проговаривание зон личной ответственности было необходимо. Енжи часто всем напоминал, что правильно все сделать есть только один способ, а вот неправильных вариантов бесчисленное множество.
