«Вместо того чтобы провести честные перевыборы, с участием международных наблюдателей и установить законную власть, премьер-министр Шаор решил разрушить суверенитет своей страны в обмен на удержание личной власти. Он опасается, что потеря власти приведет к продолжению расследования коррупционных преступлений режима. Именно режимом называют правление политической верхушки, захватившей власть путем обмана собственного народа. Всем международным силам, исповедующим принципы демократии, следует осудить действия руководства Легазеи и Румона. Пока не пролилась кровь, ситуацию еще можно разрешить дипломатическим путем, не прибегая к военной силе. Для нормализации положения Легазея обязана отвести свои войска за линию границы, в Румоне должна сохраняться чрезвычайная ситуация до прибытия контингента миротворческих сил. Парламент Румона должен назначить дату перевыборов и отстранить от власти премьер-министра. Спикер парламента в соответствии с конституцией должен исполнять обязанности премьер-министра и верховного главнокомандующего до первого заседания вновь избранного парламента. Органы исполнительной власти должны организовать свободные выборы депутатов под контролем независимых наблюдателей из разных стран. Я призываю стороны конфликта к благоразумию и сдержанности, ни в коем случае нельзя допустить кровопролитие и гибель людей. Текущую ситуацию нельзя оправдывать трудностями с перекачкой нефти и газа. Их поступление из данного региона хоть и сократилось, но может быть замещено поставками из других стран».

Эту речь, видимо, не раз уже транслировали за сегодняшний день, но все равно люди открыто одобряли заявление Абраха. Мы отогрелись и вышли на улицу. Нуви нахмурила брови:

–Милый! Неужели может начаться настоящая война?

–Я думаю, все разрешится мирным путем, к чему и призывал наш президент.

–Шелтик! Мне страшно! Почему все это случилась именно в день нашего торжества? Может это какой-то знак?

–Успокойся, любимая! Беспорядки в Румоне начались давно. Никакой мистики, мы будем вечно любить друг друга! Пойдем-ка домой, уже начинает темнеть.

Нас ждала вычищенная квартира и внушительный счет за все услуги. Мы бродили по комнатам, вспоминая вчерашний вечер, рассматривали подарки, полученные от гостей, потом позвонили по видеосвязи родителям. Посыпались бесконечные вопросы, и мы долго бы еще отвечали на них, но пора уже было готовиться ко сну, чтобы хорошенько отдохнуть перед новой рабочей неделей.

Только я переступил порог нашего отдела и снял верхнюю одежду, как затрезвонил рабочий телефон, это был Енжи, он сообщил, что к воротам испытательного комплекса подъехали магистральные тягачи в сопровождении охраны, груз – камеры реактора. Я дал указание на разгрузку, но велел контейнеры без меня не вскрывать, после чего оделся и поторопился на полигон.

Пока я добирался, контролеры Гируша уже досмотрели машины и запустили в складской корпус, там люди Енжи начинали снимать контейнеры мостовым краном. В присутствии экспедитора завода-изготовителя мы вскрыли упаковку, осмотрели корпуса реакторов, которые своей формой напоминали грушу под два метра диаметром, с отверстием в удлиненной части. Затем мы сняли закрепленные на реакторах электронные блоки регистраторов, которые работали все время пути и фиксировали динамические нагрузки, возникающие от неровностей дороги и рывков автомобиля-тягача. Самописцы подключили к компьютеру и просмотрели показания – никаких сверхдопустимых ударов не происходило и значит, реакторы доехали без повреждений, я подписал акт приемки груза и один экземпляр отдал экспедитору. Так как на севере стояли холода, соответственно наши реакторы промерзли насквозь, поэтому было решено оставить их отогреваться на сутки. На завтрашний день мы запланировали переместить один контейнер в главный корпус, извлечь из него реактор и смонтировать на стенде. Отдав последние распоряжения, я поехал назад в отдел, по дороге в микроавтобусе работало радио, там я узнал о последних новостях.

Легазея продолжала силовую операцию в Румоне, во многих городах там прокатились акции протеста против вторжения, полиция пыталась прекратить волнения, но молодежь яростно забросала их камнями. Это все, что было известно на этот час, реакции официальных властей сторон конфликта на заявление нашего президента пока не последовало.

Я вернулся в отдел, и мы до конца дня занимались с Цидди и парнями из группы доктора Джада генеральной прогонкой центрального процессора. Была создана программа, имитирующая работу М-генераторов, что обеспечивали захват и слияние ядер горючего в реакторе, плюс еще двух генераторов, которые перехватывали тепловые колебания раскаленных частиц в теплообменнике. Далее эти колебания должны были преобразовываться в энергию СВЧ-волн и выделенными глюонными жгутами передаваться в реакторную зону для расходного потребления. Данную программу мы заложили в мощный сервер нашей лаборатории, от него для стыковки с испытываемым процессором пришлось проложить волоконно-оптический кабель большой емкости. Наконец, вся аппаратура была запущена, и поток виртуальных данных обрушился на экспериментальное устройство. Не хочу приводить всю массу параметров, по которым мы тестировали работу процессора, могу только сказать, что его аппаратные возможности, мы не смогли загрузить работой даже на одну треть. И это притом, что был задействован один из самых мощных серверов Северного научного центра, который размещался в тридцати монтажных шкафах и занимал отдельное помещение! Нуклонный чип процессора, созданный в лабораториях Преста и Лендера, имел вид кубика со сторонами в пять сантиметров, собранный в сфере из металлокерамики диаметром сорок сантиметров. Его нейтронно-мезонная структура потребляла электроэнергию на уровне утюга, вдвое превосходя мощность и быстродействие многотонного сервера из атомно-электронных элементов. Это была наша победа! Мы своими руками произвели смену поколений вычислительных машин! Причем потенциал новых технологий был освоен от силы на десять процентов, так что не менее значимые достижения ждали нас еще впереди!

Домой я возвращался окрыленный и как бы не чувствуя ног, мне казалось, что если как следует подпрыгнуть, то я смогу полететь. Прямо в ботинках, как на коньках я разогнался на обледенелой дорожке, подпрыгнул и, поскользнувшись, жестко приземлился на мягкую часть тела. Превозмогая боль, я громко расхохотался своей неудаче. Прохожие, видимо, сочли, что парень перебрал спиртного и оттого дурачится, и стали предусмотрительно обходить меня стороной.

Растирая ушибленное колено, я явился пред очами удивленной Нуви.

–Что с тобой, милый?

–Упал. Нечаянно.

–А почему улыбка до ушей?

–Тебя рад видеть! – и это все, что я мог сказать любимому человеку.

Впервые мне стало досадно на режимы безопасности, закрытость информации, и то, что я не могу похвастать большим открытием в науке, где была частица и моего труда.

–Я приготовила ужин, пойдем кушать!

–Вы все еще не работаете?

–Скоро начнем, нам нашли помещение, какой-то бывший склад, еще неделю его будут переоборудовать, так что пока у меня есть время готовить нам еду. Шелт! Я ничего лишнего не сказала? Я вообще уже опасаюсь про работу упоминать!

–Как специалист, имеющий опыт по мероприятиям режима охраны, могу сказать, что пока ничего секретного ты не выдала! А почему ты остерегаешься, мы же не в ведомственной комнате живем.

–Милый, сегодня приходил электрик, хотя я его не вызывала, и проверял везде проводку, объяснил, что для профилактики, странный сервис ты не находишь? Этот тип сразу показался мне подозрительным, слишком свежо выглядел и пахнул парфюмом!

От этих слов у меня тревожно заныло под диафрагмой. Да и без визита электрика можно было предположить, что в маленьком Ульбике – все дома возможно уже давно оборудованы прослушивающей аппаратурой. Ведь кругом живут научные работники – вероятные носители секретной информации, и одновременно, потенциальные нарушители обязательств неразглашения! Я нежно приобнял Нуви, поцеловал и прошептал ей на ухо: