Моему взгляду приглянулось синее коктейльное платье, подчёркивающее мою талию. Надев это платье, я принялась морочиться со своими волосами, которые я сегодня даже не расчёсывала – я всего лишь прибрала их в пучок и закрепила их карандашом.

Сделав себе макияж, я подошла к окну, поджидая звонка Мартина.

Сейчас город уже окрасился разные огни. Я пригляделась к подсветке старинных красивых зданий, вдалеке виднелся «Лондон ай», сейчас оно и вправду казалось маленьким глазиком. Виднелась речка неподалёку от колеса обозрения. Думаю, что вечером Лондон превращается в другой город – он окрашивается в разные цвета и сливается в одно яркое пятно на карте. В основном это были красные и жёлтые огни. Красные – фары от ретро машин и жёлтые от света зданий и фонарей. От этого на душе появилось спокойствие, умиротворение, тепло. Тепло, о котором я долго мечтала. Я задумалась: почему все те дни, что я провела здесь, я ни разу не присматривалась к городу вечером? И теперь, я вижу, что ночью Лондон становится тем тёплым городом и дарит своё тепло нам.

Приехав сюда, я словно отделилась от той, своей старой жизни. На душе появилось чувство одиночества и неизведанности. Встреча с Мартином, разбудило чувство дома. Чувство того, что хоть кто-то рядом со мной не мысленно, а физически. Это не прекращало радовать меня.

Из раздумий меня вытянул звонок.

– Алло?

– Рейчел, скинь свой адрес мне смс-кой.

– Хорошо.

– Я выезжаю.

– Я спускаюсь.

Когда он сбросил, то я отправила ему адрес своего местоположения.

Надев пальто и сапоги, я вышла из дома. Я решила не спускаться на лифте и повернула налево, к лестнице. Спускаясь с каждой ступеньки, я о чём-то думала. Думала о том, куда мы пойдём, о чём мы будем разговаривать.

Выйдя на свежий воздух, я вдохнула этого воздуха, и он заполнил мои лёгкие. Солнце уже близилось к горизонту. Мой взгляд опустился, и я увидела синюю машину. Это была «Тойота C-HR». Фары чуть не ослепили меня. Он подъехал ко мне. Я открыла переднюю дверь и села внутрь.

– Привет, – сказал он и потянулся поцеловать меня в щёчку.

Его жест поразил меня и привёл в некое удивление.

– Привет, – неуверенно ответила я.

– Ты готова пополнить свой желудок?

– Да. Я давно уже ничего не ела.

– Тогда я забронировал столик во французском ресторане. Думаю, что их кухня тебе понравится.

Я терпеть не могу французскую кухню.

– Ладно. Наверное, понравится.

Я бы сказала что-то против, но его «забронировал» отбило желание что-то говорить.

Он двинулся с места и выехал на главную дорогу.

– Как настроение? – подал он голос.

– Хорошо. А у тебя как?

– Тоже хорошо. Сегодня был не очень тяжёлый день.

– Тоже.

Мы подъехали к элегантному зданию, и он оставил машину. Зайдя внутрь, запахло роскошью. Не знаю, что именно заставило вспомнить меня Барселону. Возможно, любовь Франциско к роскоши. Я почувствовала тошноту.

– Пройдёмте, пожалуйста, – сказалf девушка и повела нас к столику.

Мы сели за столик возле окна. Окна выходили на парковку.

Я вспомнила про поездку в Лас-Вегас.

От слишком больших воспоминаний я закрыла лицо ладонями и сделала глубокий вздох.

– Ты в порядке? – тихо спросил он.

– А? Да, прости.

– Что ты будешь?

– Не знаю. Я в этой кухне не особо разбираюсь.

– Я предлагаю тебе попробовать утиную фуа-гра. Моё самое любимое блюдо.

– Тогда я буду то же, что и ты.

Он позвал официанта и заказал то, что он предложил.

– Я хотела бы поговорить на счёт того, что ты здесь.

– Да. Я тоже. Полтора года назад мы с Сарой начали много проводить времени вместе. Ходили вместе на вечеринки, гуляли почти каждый день. Бывало даже такое, что и оставались друг у друга с ночёвкой. Всё вроде было хорошо и меня всё устраивало. Мы не пересекали френд-зону шесть месяцев, пока не получилось так, что мы переспали, когда остались на мой день рождения одни. Я подумал, что всё то, что происходило со мной, меня устраивает и мне так комфортно. Её тоже всё вроде устраивало. Потом мы поняли, что наши чувства гораздо больше, чем просто друзья, и начали встречаться.

Нам принесли нашу еду.

– Но пять месяцев назад она сказала, что мы расстаёмся. Я думаю, тебе знакомо, когда тебя бросают, – я кивнула и опустила свой взгляд, вспомнив про Джарэта, про Остина… – я испытал то же самое. Чувство разбитого сердца было невыносимым. Я пытался выяснить, что с ней, но она изолировалась от общества. Я перестал видеть её в университете, слышал, что она съехала с катушек. Тогда моё сердце раскололось на мелкие-мелкие кусочки. И тогда спустя два месяца я собрал свои вещи и уехал сюда, к матери. Сейчас я учусь здесь и живу здесь у мамы.

Слёзы скатились по моим щекам. Я вспомнила про нашу дружбу, и боль сковала мою душу. Мне казалось, что кислород покинул лёгкие.

– Я почти из-за такой же причины здесь, – сказала я, сквозь слёзы.

– Боль расставания всегда невыносима. Прошло уже пять месяцев, а боль всё сверлит моё сердце и мою душу.

– Ты же помнишь, когда я перестала ходить в университет?

– Да. Я тогда никак не мог понять, куда ты подевалась.

– Тогда я уехала в Испанию и вышла замуж.

– Погоди. То есть у тебя сейчас есть муж?! – удивился он, расширив свои глаза.

– Нет. Он уже бывший. Мы не любили друг друга. Это был брак по расчёту. У него уже была девушка и ребёнок – он старше меня не намного.

– Это так неожиданно, – тихо произнёс он.

– Но. До этого мы с Остином встречались. Всё это время меня преследовал какой-то мужчина, даже в Испании. Когда я вернулась в Сан-Диего, то Остин охладел ко мне. Не уверена, конечно, в этом, но думаю, именно то и было. Тогда мы и расстались. Моя мама была от кого-то беременна. Когда я узнала, что она беременна от папы, которого она терпеть не могла, я попала в аварию – тормоза отказали. Я впала в кому на семь месяцев. В этом состоянии я слышала всё, но ничего не могла сказать и пошевелиться я тоже не могла. Однажды и Остин тоже пришёл ко мне, – сейчас мой голос дрожал, я вспоминала все эти моменты своей ужасной жизни. – Он сказал, что мужчина, который преследовал меня был он. И после этих слов, произошла остановка сердца, по-другому, произошла клиническая смерть. Было долгое восстановление.

Рассказывая это всё, я чувствовала, как мой пульс ускорился, чувствовала, как мой голос дрожал, а слёзы скатывались одна за другой. Мне стало невыносимо больно от всех этих ужасных моментах. Я содрогалась от всхлипов. Мне было плохо, от того, что человек, которого я любила по-настоящему, хотел убить меня ради выгоды отца. Ради грёбанной выгоды!

– Рейчел, – тихо произнёс он моё имя и положил свою тёплую ладонь на мою.

Его прикосновение начало меня успокаивать.

– Прости, Мартин, – прошептала я.

Я вытерла глаза тыльной стороной ладони.

– Прости, а где здесь туалет?

– Идёшь прямо и потом направо.

– Спасибо. Прости, мне нужно освежиться.

Я встала из-за стола и умчалась в уборную.

Я взглянула в зеркало. Передо мной было не моё лицо, а лицо той девушки, которая страдала от ужасной боли в сердце, от ужасного опустошения в душе. Мерещилось то замученное лицо несколько лет назад. Мерещилось то счастливое лицо девушки, которая была счастлива под обманом.

Я ударила кулаком по кафельной раковине и почувствовала лёгкую боль, по сравнению с внутренней болью. Я посмотрела на костяшки. Лёгкая струйка сочилась из костяшек. Промыв водой, я взяла бумажное полотенце и вытерла лицо.

Вернувшись на своё место, я видела тревогу на лице Мартина.

– Прости ещё раз. Просто я долго копила это в себе. Ты первый, кому я рассказала об этом спустя столько времени.

– Всё в порядке. Я думаю, ты уже устала. Хочешь домой?

– Было бы неплохо.

Через тридцать минут я уже спала на переднем сиденье с подогревом. Я слышала тихую музыку, игравшая на радио, тихое движение колёс – это успокаивало меня.