Французского шпиона также пытали 20 минут. И он, как и англичанин, озвучил всё, что от него хотели услышать.

И только в случае с итальянцем пытки не привели к ожидаемому результату. Его продолжали пытать еще три часа. Безуспешно. В конце концов, так ничего и не добившись, итальянца вернули в камеру.

– Как ты всё это вынес? Как тебе удалось не расколоться?

– Я раскололся бы уже через две минуты после начала пыток, но они связали мне руки, и я не мог говорить.

– Это неправда, что ваш муж – бабник, – уверяет итальянский доктор свою клиентку. – Всё дело в том, что у него амнезия, и он все время забывает о том, что женат.

Беседуют два итальянских карабинера.

– Скажи, ты не знаешь, далеко ли отсюда находится Африка?

– Не думаю, что далеко, ведь наш темнокожий коллега каждое утро приезжает на работу на велосипеде.

– Скажите, как вы определяете, состоит итальянец в мафии или нет?

– Если итальянец состоит в мафии, его любимое блюдо – отломанная от барана нога.

– Папочка, а ты умеешь расписываться с закрытыми глазами? – интересуется Пьерино.

– Я всё умею! – отвечает отец.

– В таком случае, закрой глаза и подпиши мой табель.

Лаура заявляет Марио:

– Ты, который постоянно обвиняет меня в том, что я разговариваю по телефону часами. Ты видел? На сей раз я уложилась за 38 минут.

– Хорошо, – миролюбиво соглашается Марио. – И кто же это был?

– Не знаю. Кто-то ошибся номером.

Француз, немец и итальянец решают устроить соревнование: кто дольше продержится в комнате, полной мух. Сначала в комнате уединяется француз – он выдерживает не более четверти часа. Следующим в комнату заходит немец – он сидит там час. Наконец, в комнате закрывается итальянец.

Проходит пять часов.

Француз: Но как вы это сделали?

Итальянец: Я убил одну муху.

Немец: И что с того?

Итальянец: После того, как я убил муху, остальным мухам стало не до меня – они были заняты похоронами.

Марко хвалится:

– Моя супруга прочитала сказку «Три поросенка» и родила тройню, а потом она прочитала «Гензель и Гретель» и родила двойню.

– Мама мия! – стонет Джованни. – Я должен срочно бежать домой. Моя жена собралась читать книгу «101 далматинец».

Турин. Трое нищих собираются вечером вокруг костра.

– Как дела? – спрашивает один.

– Я собрал сегодня у парковки 50 тысяч лир.

– Эх ты! Я попрошайничал у церкви. Там все стараются выглядеть щедрыми, поэтому я смог выручить целых 100 тысяч лир.

– А я, – с гордостью заявляет третий, – разжился 500 тысячами лир.

– Но как???

– Я всего-навсего сидел на вокзале с табличкой «Вернусь в Калабрию».

Пьерино, обращаясь к деду Морозу:

– Я хочу братика.

– Конечно. Зови сюда свою маму.

– Кем ты планируешь стать, когда вырастешь? – спрашивает отец сына.

– Карабинером, папа.

– Хороший выбор. Но ты должен знать, что карабинеры бывают умные и (отец стучит по столу).

– Кто-то пришёл, папа. Открой дверь.

Итальянский оперный певец Энрико Карузо купил дом и пригласил рабочих для ремонта. Как-то, когда он репетировал и напевал песни и арии, вошел подрядчик:

– Я на минутку… Вы хотите, чтобы ремонт дома скорее закончился?

– Конечно, – ответил Энрико.

– Тогда перестаньте петь. Иначе каменщики не работают, они только и делают, что слушают ваше пение.

Известно, что Энрико Карузо отличался необыкновенной сентиментальностью. В 1910 году, выступая в Мюнхенском Национальном театре, он через своего продюсера попросил дирижера сделать пятиминутную паузу, когда он будет исполнять арию «Смейся, паяц».

– Но для чего? – спросил удивленный дирижер.

– Столько времени маэстро будет плакать, – последовал ответ.

Джоаккино Россини начал свою музыкальную деятельность в неаполитанском театре «Сан-Карло»[24]. Композитор отличался редчайшим трудолюбием: он писал по три-четыре оперы в год, каждую из которых можно назвать настоящим шедевром. Однажды требовательный и деспотичный директор театра потребовал от Россини как можно быстрее написать увертюру к опере «Отелло». Композитора буквально силой заперли в комнатушке, поставили там тарелку со спагетти и пригрозили никуда не выпускать, пока тот не напишет последнюю ноту увертюры. Россини быстро справился с заданием.

А увертюру к опере «Сорока-воровка» Россини сочинил в день ее премьеры, также сидя в «заточении». Директор театра приказал четырем механикам сцены зорко следить за композитором и выбрасывать через окно листы с готовыми нотами – там, за окном их ловили переписчики. В приказе директора было записано: «В случае отсутствия нотных листов – выбросить из окна самого Россини».

Энрико Карузо совершал турне по Америке. По дороге его машина забарахлила. Пока шофер устранял неполадки, Карузо зашел на ближайшую ферму – попросить воды – и представился.

– Боже мой! Как странно! – воскликнул пораженный фермер. – Никогда не думал, что могу встретиться с вами! Представь себе, – обратился он к жене, – перед нами великий путешественник. Тот, про которого мы столько читали. Робинзон Крузо! Робинзон Крузо!

Известно, что итальянский поэт Данте Алигьери обладал исключительной памятью. Когда он стал известен в своем городе Флоренции, во время прогулки его частенько окружали люди.

Однажды незнакомец спросил у него:

– Как вы думаете, какая еда может считаться самой вкусной в мире?

Данте ответил:

– Яйцо, конечно.

На следующий год тот же самый человек снова встретил Данте и спросил у него, хитро прищурившись:

– С чем?

– Данте тут же ответил:

– Конечно, с солью.

Если бы мне предстояло стать начинкой для пиццы, я бы предпочел быть ананасом. Потому что все во мне сомневаются.

Учительница спрашивает у Хаймито:

– Я была богата. Это прошедшее время. А если я скажу, что сегодня я красива – что это такое?

– Это богатое воображение.

– Хаймито, если в одной руке у меня 40 яблок, а в другой – 50, то в целом у меня…

– Очень большие руки.

Однажды Алехандро пришел в церковь, чтобы исповедоваться.

– Отец, я должен признаться вам, что состоял в интимных добрачных отношениях со своей девушкой, – рассказывает Алехандро священнику.

– Это нехорошо. Это грех, сын мой.

– Вы должны понять меня. Мы были вдвоем, дом был в нашем распоряжении…

– Я прекрасно понимаю тебя, сын мой, но грех есть грех.

– Отец, мне неловко говорить об этом вслух, но я состоял в интимных отношениях и с матерью этой девушки.

– С тёщей! Сынок! Ты дегенерат!

– Отец мой, поймите меня. Мы были вдвоем, дом был в нашем распоряжении…

– Нет… Это решительно невозможно понять. Трудно понять.

– Увы. Это еще не все. Я умудрился ввязаться в интимные отношения с бабушкой своей девушки.

– Что ты сделал??? Бабушка???

– Но отец мой… Мы были вдвоем, дом был в нашем распоряжении…

При этих словах священник с громкими причитаниями выбегает из церкви…

– Но, святой отец, куда вы бежите? А как же насчет того, чтобы выслушать меня?

– Ни за что! Да убережет меня Бог. В противном случае: «…мы были вдвоем, церковь была в нашем распоряжении».