– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, но я не голодна, – сказал она, надеясь, что Сэм не слышит, как у нее урчит в животе.

Сэм удивленно подняла брови.

– Ну ладно. Хотя Мартиник специально для тебя приготовила рагу. Она прошлась пешком до «Tesco» и накупила всяких овощей, название которых я даже не знаю, поэтому будет здорово, если ты все-таки спустишься и попробуешь немного.

Шарлотта в смущении посмотрела в глаза Сэм.

– Она сама приготовила еду? Ну, тогда, конечно, приду. Подожди, только захвачу с собой кое-что.

Шарлотта вернулась в квартиру и схватила сумочку. Дорожную сумку можно оставить здесь, зачем тащить ее с собой, если она все равно пока не собиралась выходить на улицу.

Спускаясь по лестнице, Сэм бросила на Шарлотту косой взгляд через плечо.

– Ты замужем, или, может быть, у тебя есть кто-нибудь?

Шарлотта состроила недовольную мину. Она не любила говорить о своей личной жизни.

– Нет, у меня никого нет.

Сэм кивнула.

– Просто имей в виду, что здесь у нас, в «Риверсайде», установлены свои правила. Я в первую очередь претендую на посетителей, которые к нам заходят. Если тебе кто-нибудь приглянется и ты захочешь с ним встретиться – пожалуйста, но спроси сначала моего разрешения. Ладно?

Несмотря на странность отпущенного комментария, Шарлотта кивнула в знак согласия. Верит ли Сэм в то, что Шарлотта собирается здесь остаться? Неужели не понимает, что у нее уже есть работа в Швеции? И с чего это ей вдруг придет в голову кадрить посетителей магазина? Она хотела сказать, что даже и не думает переезжать сюда, но побоялась новых вопросов и промолчала.

Когда они спустились на первый этаж, Шарлотта заметила, как изменилось освещение лавки. Сейчас, при заходящем солнце, когда весь свет в помещении обеспечивали большие зеленые лампы и несколько зажженных свечей, выставленных в ряд на каминной полке, казалось, что все окутано дымкой.

Шарлотта прошла за Сэм через торговый зал. Запах еды напомнил об остром чувстве голода, и, увидев, что длинная сторона большого дубового прилавка накрыта скатертью и заставлена разномастными тарелками, Шарлотта улыбнулась.

– Присядь, мы сейчас придем, – сказала Сэм, кивнув в сторону стоявших вразнобой барных стульев.

Присев, Шарлотта стала изучать свои пальцы. Светло-бежевый лак был еще одним свидетельством того, как мало внимания она уделяла своей внешности. Раньше она была ходячей рекламой собственных косметических продуктов, а сейчас ей с трудом хватало желания сделать простейший маникюр.

Несмотря на сумерки, снаружи по-прежнему бурлила жизнь. Вода в Темзе искрилась от света уличных фонарей, и на променаде вдоль реки было полно народу. От ресторанов на другой стороне улицы исходил уютный свет, издалека угадывались силуэты обедающих компаний.

Шарлотта искоса поглядывала на людей. Мимо проходила пара, крепко держась за руки, на парковой скамейке девушка пела и аккомпанировала себе на гитаре, а мужчина с собачонкой под мышкой слушал ее. Вокруг так много всего происходило, что Шарлотте было трудно оторвать взгляд. Дома, из окна рабочего кабинета, она могла увидеть в лучшем случае пару ворон, а здесь удивительным образом одновременно лицезрела мгновения стольких человеческих жизней.

Выглядывая из-за стеллажей с книгами, заслонявшими от нее витрину, Шарлотта продолжала изучать прохожих. Ей казалось, что она сама для них незаметна, словно таинственная лавка тщательно скрыта от посторонних глаз, и эта мысль так увлекла ее, что заставила сердце биться сильнее, разгоняя кровь.

На самом деле было удивительно, что окружающее вызывает у нее такой интерес. Проведя в последний год много времени в одиночестве, Шарлотта привыкла к тишине и покою. Общайся она с другими людьми, рано или поздно ей пришлось бы рассказать об Алексе, а у нее не было ни малейшего желания это делать.

Агнета говорила, что ей вовсе не надо раскрывать, что произошло, по крайней мере, в самом начале нового знакомства, но для Шарлотты это было равнозначно лжи. Любая тема, казалось, возвращала ее к Алексу, а рассказ о покойном супруге мог кардинально испортить тон любой беседы. К тому же она по-прежнему до смерти боялась внезапно расплакаться, что с ней уже случалось пару раз при крайне неподходящих обстоятельствах, например, перед вечерним кинопоказом, когда парень в билетной кассе коротко пересказал ей сюжет фильма «До встречи с тобой».

В отдалении Шарлотта увидела молодого человека в коричневой кожаной куртке. У него были густые короткие волосы, а размашистая походка, казалось, выдавала раздражение. Несмотря на то что он был небрит, а из-под куртки топорщилась мятая рубашка, в его образе было что-то элегантное.

Шарлотта следовала за ним взглядом, пока не заметила, что парень направляется прямо к ней. Вместо того чтобы свернуть на улицу, он шел вперед, устремив взгляд на магазин, и, когда он поднял руку, чтобы открыть входную дверь, Шарлотта сделала глубокий вдох.

С шумом отворилась дверь. Сердце всколыхнулось. Шарлотта была убеждена, что дверь заперта, но сейчас, когда осознала, что в магазин мог зайти кто угодно, внезапно почувствовала себя уязвимой.

Парень в коричневой кожаной куртке остановился, удивленно взирая на нее, и Шарлотте пришлось сделать усилие, чтобы не отвести взгляд.

– Где Сэм? – угрюмо спросил парень.

Она указала в глубь магазина, продолжая смотреть, как он шагает по массивному дощатому полу, скрипевшему под каждым его шагом.

Шарлотта с трудом выдохнула. Умиротворение, которое она испытала минуту назад, как ветром сдуло, вдруг стало ясно – останься она, и придется отвечать на множество неудобных вопросов. Ей следовало бы просто взять свою сумочку и уйти, добраться наконец до этой злополучной гостиницы и завтра утром вернуться сюда с адвокатом.

Как только Шарлотта соскользнула с барного стула, откуда ни возьмись появилась Мартиник с большой кастрюлей в руках.

– Привет, голубушка, – заворковала Мартиник. – Ну что, удалось отдохнуть немного?

Слегка разочарованная тем, что попытка бегства не удалась, Шарлотта вновь села и кивнула в ответ.

– Хороша у Сары квартирка, правда? В ясную погоду из окна гостиной даже Тауэрский мост виден!

– Надо же, – коротко ответила она, прикусив нижнюю губу. Мартиник была так добра к ней. Она определенно расстроилась бы, откажись Шарлотта от ужина. Вдобавок от еды исходил изысканный запах. Она ведь может остаться совсем ненадолго.

Поставив еду на стол, Мартиник открыла крышку и перемешала рагу торчавшей из кастрюли деревянной лопаткой. У Мартиник был удивительный цвет кожи, который Шарлотта могла бы описать как цвет пралине или темного тростникового сахара. К нему идеально подошел бы их фирменный хайлайтер на золотой основе, и, если Шарлотта была бы прежней, как до несчастного случая с Алексом, она непременно обеспечила бы Мартиник тестовой упаковкой этого продукта.

Шарлотта смущенно озиралась вокруг, пытаясь придумать тему для разговора. С языком у нее проблем не было. Казалось даже, что на английском говорить легче, чем на шведском, потому что тогда она может притвориться другим человеком. А вот навыки светской болтовни у нее были развиты крайне слабо на любом языке.

– Какая у вас чудесная погода, – сказала она, сделав попытку улыбнуться, и внезапно почувствовала, как кто-то коснулся ее ноги. Шарлотта где-то читала, что в таких больших городах, как Лондон, не более двух метров всегда отделяют человека от крысы, и в тысячную долю секунды ей подумалось, что именно крыса прошмыгнула сейчас под прилавком. Прежде чем заметить пушистый хвост, Шарлотта успела резко вскочить, уронив высокий барный стул.

– О господи! Прошу прощения, я не увидела, что это кот, – смущенно сказала Шарлотта. Щеки горели, и она быстро поставила стул на место. Мартиник заботливо посмотрела на нее.

– Это всего лишь Теннисон. Он тут, кстати, вместо талисмана. Посетители любят нежничать с ним. Правда, котик? – спросила она мягким голосом, как маленького ребенка.