— Но почему?

Она откинула со лба блестящие рыжие волосы.

— Скажем так, у меня был плохой день.

Фил дал своему сердцу мгновение, чтобы успокоиться — на самом деле, несколько мгновений.

— Я не видел тебя сегодня в клубе. Что, выходной?

В зеркале заднего вида он увидел, как она опустила глаза.

— Что-то вроде этого. Будет лучше, если ты не будешь спрашивать.

«Ладно, — приказал себе Фил, — не буду спрашивать».

Но он должен был что-то спросить.

— Я тусовался с Иглом Питерсом. Ты его знаешь?

— Я знаю, кто он, — сказала Вики. — Когда ты занимаешься моей работой, ты никого по-настоящему не знаешь. Тебе нельзя этого делать. Это также делает вещи намного проще, — затем, словно предчувствуя что-то, она спросила: — Ты уже добрался до задней комнаты?

— Ну да, — признался он. — Это шоу… Иисус… Вроде как жалко девчонок.

— Не беспокойся. Мало кто об этом знает, — она вылезла из машины, а потом забралась на переднее сиденье.

Дверь с грохотом захлопнулась.

«Господи,» — подумал Фил.

На ней были обрезанные шорты, сандалии и обтягивающий ярко-розовый топ. Её волосы блестели, как какой-то редкий металл.

— И я не видел твоего мужа в клубе, — заметил Фил.

— Он сегодня занят.

— Вот как? — спросил он, хотя ему в голову пришла сотня других вопросов.

Типа, занят где? Занят чем? Встречается с распространителями «ангельской пыли»? Убивает конкурентов, передвигающихся по его территории? Покупает следующую партию кокаина? Но ни один из этих вопросов он не мог бы задать. Не без риска для его прикрытия. Ему придётся иметь дело с Вики так же, как он имел дело с Иглом. Медленно, незаметно, для обрывков информации.

— Я просто хотела поговорить, — сказала она. — Может быть, это звучит жалко, но ты даже не знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как у меня был нормальный разговор с кем-то. Это не так просто, знаешь ли. При данных обстоятельствах.

Фил мог себе представить, что она имела в виду. Бóльшая часть её человечности теперь была стёрта или превращена во что-то совершенно бесполезное. Она больше не была реальным человеком, а была красивой картиной, висящей в галерее мошенника. Только эту картину можно было арендовать, если цена была правильной. Проститутка и стриптизёрша, как она могла когда-либо действительно относиться к его жизни? А сейчас быть замужем за кем-то вроде Коди Наттера? Он не мог этого понять…

— Почему бы тебе просто не сказать мне, что случилось? — сказал он.

Она смотрела в окно, на лес и ночную тьму, но он знал, что на самом деле она смотрит на саму себя.

— Иногда мне кажется, что я разваливаюсь на части, — сказала она скорее себе под нос, чем ему. — Иногда я просыпаюсь и не могу поверить в то, что со мной случилось. Я не могу понять, как я могла позволить этому случиться со мной. Это должно было стать довольно большим шоком для тебя.

— Что ты имеешь в виду?

Она цинично рассмеялась.

— Да ладно тебе, Фил. Перестань всё время пытаться быть таким джентльменом. В последний раз, когда ты меня видел, я была полицейским. Десять лет спустя ты возвращаешься в город, чтобы узнать, что я работаю в стриптиз-клубе и обслуживаю клиентов за деньги. Наверное, не совсем то, что ты ожидал?

— Ну, если я чему-то и научился, так это тому, что никогда не должен иметь никаких ожиданий от людей. Особенно от себя.

— Вот как? И что это значит?

Теперь у Фила появился шанс рассмеяться.

— Ты не единственная, кто падал с прежних времён. Я точно не вернулся в Крик-Сити лучше, чем когда я уехал. Я вернулся, потому что больше некуда было идти.

— Что случилось? — спросила она его. — Ты никогда мне этого не говорил. Всё, что я помню — это обрывки разговоров. Что-то насчёт стрельбы. Что-то о ребёнке.

Это был шанс для Фила. Здесь он знал, что может смешать ложь с правдой и заставить её работать в свою пользу. Он мог бы завоевать её доверие, как сегодня с Иглом, сделав вид, что превратился в типичного городского подонка. Работать под прикрытием — вот его работа. Пора дать этой херне случиться.

— Как-то ночью мы накрывали лабораторию «ангельской пыли». Всё было совершенно ясно; в самом деле, всё прошло без сучка и задоринки. Единственная проблема была в том, что этот придурок по имени Дигнацио имел на меня зуб. Он застрелил ребёнка, который присматривал за лабораторией, незаконными боеприпасами и сделал вид, что это совершил я. Это был обман, подстава. Но я всё равно облажался.

Она сочувственно посмотрела на него.

— Почему этот парень имел на тебя зуб?

Это была его реплика, идеальное место, чтобы начать свою легенду, свою ложь.

— Дигнацио был единственным парнем, который знал кое-что, и он хотел, чтобы я просто исчез из поля его зрения. Единственная проблема заключалась в том, что он не мог доказать это, как бы ни старался.

Она пристально смотрела на него в темноте. Конечно, она была проституткой, но она также была бывшим полицейским, и она поняла, что он имел в виду.

— Ты был замешан с наркотиками? Ты?

— Совершенно верно, — солгал Фил. — К тому времени я уже несколько лет сидел на чистейшем кокаине. Потом я переключился на «ангельскую пыль», просто чтобы соскочить с него.

Он знал, что эта выдумка создаст между ними новую связь, пусть и фальшивую. Демонстрируя слабость, к которой она могла иметь прямое отношение. Вики знала, что она на пути к гибели; если бы она верила, что Фил был на том же пути, она бы стала ему доверять. А оттуда — если повезёт — он сможет получить реальную информацию о лаборатории и работе Наттера.

— Теперь, — продолжил он, — я пытаюсь избавиться от «ангельской пыли», но пока не могу.

— Расскажи мне об этом, — попросила она. — Я уже два года пытаюсь избавиться от кокаина. Не могу этого сделать. Я очень стараюсь всё время, но…

— Я знаю, — сказал Фил. — Ты не обязана мне говорить. Думаю, в каком-то смысле это одно и то же. Кокаин, «ангельская пыль» — это всё путь в ад, но что поделаешь? Привычка есть привычка.

Между ними повисла пауза, но Фил чувствовал, что это вполне естественно. Она позволила некоторым серьёзным вещам открыться здесь, ещё один хороший знак, что его подача работала. Они сидели в темноте, наблюдая за светлячками, слушая стрекотание сверчков. Фил подумал, что хорошо произнёс свои реплики, и понял, что она ему поверила, когда мгновение спустя открыла маленькую сумочку на плече.

Неужели она испытывает его?

Нет, если бы она думала, что его выступление было фальшивкой, она бы никогда так открыто не рискнула.

Так, это может означать только одно:

«Она мне доверяет. Если бы она мне не доверяла, если бы хоть на минуту заподозрила, что я всё ещё коп, она бы ни за что на свете так не поступила».

В лунном свете он почти ничего не видел, но увидел и так достаточно. В сумочке лежали типичные для проститутки вещи: губная помада, подводка для глаз, небольшая пачка салфеток и, конечно же, презервативы. Он также заметил небольшую сумму наличных денег. Но из-под всего этого она извлекла крошечный стеклянный флакон…

«Нет, она бы никогда не нюхала кокаин передо мной, если бы думала, что я работаю под прикрытием…»

— Хочешь немного? — рассеянно предложила она.

— Нет. Из-за этой дряни у меня начинается крапивница. Как я уже сказал, «ангельская пыль» — вот моя боль в заднице.

Крошечная серебряная ложечка на цепочке свисала с флакона. С искусной быстротой она понюхала две порции из ложки, а затем всё это оказалось в её сумочке прежде, чем кто-либо из них успел даже моргнуть.

— Господи, — прошептала она.

«Думаю, этим всё сказано,» — подумал Фил.

Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Её грудь поднималась и опускалась. И выражение её лица…

Он видел это миллион раз. Источник этой привычки не имел ни малейшего значения (кокаин, «ангельская пыль», кристаллический мет, героин), выражение всегда было одним и тем же. В этом не было никакого удовольствия, но было отчётливое и очень абстрактное переплетение облегчения, отвращения и самоотречения.