Отодвинув стул, Локи села на корточки, чтобы осмотреть стол на предмет потайных ящиков. В этот момент резко взвизгнул телефон. От неожиданности Локи сильно треснулась головой — на пол посыпались бумаги, и подскочила трубка, в которой раздались громкие гудки. Потерев голову, она вылезла из-под стола, положила трубку на рычаг и огляделась по сторонам. Взгляд ее зацепился за неудачно торчащую слева папку, которую Скай явно в спешке пыталась вернуть на место в шкаф. Локи поднялась на цыпочки, осторожно ухватилась за уголок, опасаясь, что остальные папки свалятся на голову, но обошлось.
«Личное дело Локи Ангейя. Секретно».
Сердце Локи Ангейи подпрыгнуло в груди. Дрожащими пальцами она развязала веревочку на тонкой папке. Личные данные, данные на духов, данные на родителей. Детские фотографии, карта прививок, результаты вступительных экзаменов, нарисованные открытки маме и папе на дни рождения. И фотография. Она думала, что во время переезда потеряла ее. Папа, мама, она и их духи все вместе перед домом под старым деревом. И рядом фотографии ВСБешного протокола с места их смерти.
«Личное дело Локи Ангейя — ас. Пр. «К.», добр.
Отец — Хант Смит.
Мать — Лара Ангейя-Смит-ас.
Дата рождения: 7 мая 1914 г.
Место рождения: Свободные земли, г. Лофт.
Первого духа запечатлела в восемь лет. Волк Фенрир был пойман Хантом Смитом для продажи, но Локи стала его варденом. Никаких особых способностей не проявлено. Второй дух запечатлен в двенадцать. Пес Гарм не поддавался на запечатление и должен был быть изгнан в Утгард. Локи дала ему имя. Особых способностей не проявлено.
В 1920 году поступила в начальную школу Лофта им. Трюма. В 1923 сдала экзамены в среднюю школу. В 1925 заняла второе место в городских соревнованиях по кэн-дзюцу. 26 сентября 1926 задержана местным отделением ВСБ за драку.
9 октября 1926 года Лара и Хант Смиты были убиты Вором (см. досье). Оборвана связь с духами. Локи видела их смерть и, приостановив открытие Врат Утгарда, получила ценные сведения (неизвестны) от матери. Лишилась сознания и была в коме трое суток. После реабилитации в госпитале Лофта взята на опекунство Клаудом Ангейей-ас (брат Лары Ангейи-Смит-ас) и прожила в Лофте до февраля 1927 года, восстанавливая здоровье. После — закончила среднюю школу в частном пансионате при церкви Девяти.
15 марта 1930 г. успешно сдала вступительные экзамены в Биврёст.
Драка… Нифльхейм… проявила себя… отношения с Кагерасу Гиафой-ас…».
Последние строчки запрыгали перед глазами набором бессмысленных слов. Вся жизнь в помятой папке, заботливо собранная ее бабкой вместе с метрикой роста и фотографиями места убийства ее родителей. Что значат эти приписки рядом с ее именем? Что за кавычки и «К.»? Локи почувствовала тошноту и прикусила ладонь, чтобы справиться с рвотными позывами. Перевела дух и стала перебирать папки. Через десять минут она нашла то самое досье на Рема, дополненное корявым почерком: «Спроси Гиафу».
Тем более, Каге нужно навестить. А то скучает по ней, наверное.
Наведя порядок, Локи оглянулась, чтобы удостовериться, что ее поиски не будут слишком заметны. От Скай это все равно не укроется, но какое-то время поможет выиграть. Помедлив, она с сожалением вложила фотографию на место.
Когда внучка выскочила из Имин Рёга, Скай за углом покупала дешевые сигареты. Локи нашла телефонную будку и дрожащими пальцами набрала телефон приемной Биврёста.
========== Глава 6. Корни и кроны ==========
Когда Каге позвали в гостиную, тишину дома Гиафа разрезал взрыв смеха. Смеха. В доме Гиафа. Он упрямо мотнул головой, хмурясь. По привычке считая холодные мраморные ступеньки, провел рукой по перилам и шагнул на мягкий ковер. Он ненавидел этот ковер. Дом Гиафа должен воплощать максимальное упоение прошлым величием и быть неудобным реликтом, а этот ковер, купленный мамой, намекал на семейный уют, которого здесь не было. Дубовый пол нагрелся от солнца, от распахнутого окна в прихожую врывался холодный весенний воздух, светло-синий тюль развевался, взметая пылинки. На лужайке перед домом лаяла собака, садовник что-то возбужденно доказывал горничной и их живые, пронзительные голоса заставили Каге устало морщиться.
Осторожно выглянув, он увидел, как мама наливает чай Локи Ангейе. Невозмутимая и насмешливая сидит в его гостиной в школьной форме и грязных кедах. Один из гольфов собрался у лодыжки, перевязь катаров снята и небрежно лежит рядом. Галстук ослаблен и съехал на бок, светлые волосы растрепаны сегодняшним весенним ветром. Словом, буднично и очень по-дружески, будто бы у него действительно была подруга, которая после школы могла бы зайти в гости.
– Присоединяйся к нам, сынок, – сказала Ран, улыбаясь. Сегодня ей было лучше: халат заменило свободное домашнее платье, а на обычно бледных щеках играл румянец, волосы свободно лежат на плечах. Неужели появление девчонки так на нее подействовало? Или, если судить по раскрытым альбомам с фотографиями, счастливые далекие воспоминания?
– Садись, Каге, – Локи дожевала кекс и запила его чаем. Гиафа опасливо сел в кресло напротив, поджал под себя босую ногу, излучая недоверие и настороженность. Даже дома, в футболке и потертых джинсах, с кое-как собранными в хвост волосами он был полон напряжения. Будто кот в незнакомой обстановке.
– Что тебе надо? – грубо бросил он, складывая руки на груди в защитном жесте. Руки в свежих мозолях – тренировался в фехтовании больше обычного и перестарался.
– Кагерасу! – возмутилась Ран. – Не груби своей подруге!
– Она не мой друг. И ее сюда никто не звал.
– Я просто хотела расспросить о моей маме. Она редко рассказывала о жизни в Хеймдалле, – Локи говорила искренне.
– Он сегодня не в духе, – мягко шепнула Ран, заправляя за ухо прядь черных волос, а Локи понимающе кивнула, хлюпая чаем. Каге взял поданную мамой чашку, понимая, что это безумное чаепитие придется выдержать.
– Ран-ас, – в комнату заглянул дворецкий. – Вам пора принять лекарство.
– Извини, Локи–ас. Я выйду на минутку.
– Конечно, Ран–ас, – она подскочила, горячо размахивая руками.
– Каге, веди себя вежливо с гостьей, – кротко улыбнулась Ран.
– Я попробую, – буркнул он, поставив полупустую чашку на стол.
Так только Ран вышла, Локи схватила Кагерасу за грудки, вжала в мягкую спинку кресла, угрожающе нависла, для верности чувствительно ударяя правым локтем в горло.
– Где Рем и Мори? Где они работают? – зашипела она.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, – невозмутимо просипел Гиафа, совсем не пытаясь вырваться. Скорее с интересом наблюдал за развитием ситуации. На что она пойдет? Что сделает?
– Шутки кончились, Каге. Мне важно знать, где они. Я… сделаю все, что ты скажешь. Я, – Локи сглотнула, выдавливая из горла слова, которые не хотели покидать гортань, – если хочешь, уйду из Биврёста.
Каге недоверчиво прищурился. Совсем недавно она зубами вырывала право быть в академии, а теперь так просто отказывается от него. После событий в доме Ангейя ее лицо осунулось, под глазами залегли темные круги. Она в отчаянии кусала губы, ожидая ответа и, казалось, вот-вот расплачется.
– Пожалуйста, – прошептала она едва слышно, стискивая у его горла футболку. – Мою маму убили. И папу. Я должна узнать, за что.
Она опустила голову. Каге окаменел. Его лицо стало словно восковым. Он не знал этого. Возможно когда-то такая новость ходила по Хеймдаллю, но он не обратил внимания.
– Ничего не знаю.
Ее рука разжалась, и сама она обмякла. Потерянная, жалкая, с этим нелепым гольфом и совершенно не похожая на ту Локи, которую он привык видеть: шумную, болтливую, очень честную. Она не вписывалась в паттерны аристократической жизни Хеймдалля, несмотря на свое происхождение. Она ошеломляла своей эмоциональной открытостью. Не боялась казаться глупой или неуместной и просто… чувствовала. Вот сейчас сломленная, она пришла умолять о помощи. Отец был бы доволен, что наследница Ангейи унижается перед ним, перед Гиафой. Не это ли та победа? Не это ли делает его Гиафой? «Все еще корчишь из себя наследника своего отца? Выполняешь любую его прихоть? Ты не заслужишь прощение для своей мамочки. Отец попользуется твоей щенячьей преданностью и бросит тебя». Слова сестры заставили содрогнуться его всем телом. Он должен защитить честь Дома и свою мать. Должен, потому что кроме него у нее нет никого.
