Она требовала правды.

Они поссорились.

Она сбежала.

А когда вернулась, море травы превратилось в море крови. Оно перелилось через край и унесло их всех, оставив ее по колено в красной грязи. Мама шептала окровавленными губами, чтобы она нашла «Глаз», ее ледяная рука прижалась к ее щеке.

Волк и пес взвыли и исчезли.

— Локи! — девушка с трудом сфокусировалась на чем-то белом. Бледное лицо Леер и белый халат, накинутый на школьную форму.

— Очнулась наконец-то, — с облегчением выдохнул Штейн. Сегодня он был более растрепанным, чем обычно.

— Что?.. Где?..

— Ты в больнице, — он отодвинулся, давая Ангейе место, чтобы сесть. — Нам так и не сказали, почему.

Гин отложил в сторону книжку, Джет жевал огромный бутерброд, Штейн и Леер сидели на краешке ее койки.

— А, — промямлила Локи, с трудом села, провела рукой по волосам и заметила щупальце капельницы в вене. Глухая, ноющая боль начиналась в ноге, поднималась в правую руку и охватывала голову тяжелым железным обручем, концентрируясь в затылке и приглашая снова лечь на удобную прохладную подушку.

— Так что же случилось? — наконец спросила Леер.

Покачав головой и вздохнув, она отвела взгляд. Пауза затягивалась. Леер нахмурилась, открыла рот, чтобы выдать тираду, но ее прервал Кагерасу, выскользнувший из неприметной двери уборной. Ноги, руки, шея, — все, что оставалось незакрытым одеждой, было перевязано бинтами. Рассеянный взгляд и неуверенная походка говорили о количестве принятых обезболивающих лекарств. Проковыляв ко второй койке, он задернул полог. Скрипнули пружины, зашуршало одеяло и все стихло.

— Дела Домов? — хмыкнул Гин.

— А почему вы вообще в одной палате? — несколько ревниво спросил Штейн под хихиканье Джета.

— Полковник Риан сказала, что нас так проще охранять, — сердито ответила Локи.

— Полковник Риан? — хором спросили Гин и Леер.

Из-за занавеси раздалось саркастическое покашливание. Локи прижала палец к губам и выразительно указала глазами на ширму. Не успела Леер ответить, как дверь в палату распахнулась и внутрь ворвалась Кира Гиалп, поправляя съехавшие очки.

— Вот ты где, Зик Штейн! — выпалила она. — Выздоравливай, Ангейя! — она бросила Локи яблоко. Леер закатила глаза.

— Пришла, кого не звали, — простонал он. — Я отбыл все наказания, что тебе еще надо?

Кира покрылась лихорадочным румянцем.

— Твой сосед по комнате жалуется, что ты разводишь антисанитарию.

— Гин, ты на меня жалуешься? — удивился Зик. Гин досадливо поморщился, потому что ему мешали читать, снял очки с носа и засунул в карман.

— Ну, пару раз пожаловался Джету, что ты обожаешь разбрасывать свои вещи по комнате…

— Так ты подслушиваешь личные разговоры? — хихикнула Леер, чуть прищурившись. — Или только те, в которых говорится о Штейне?

Кира покраснела еще больше, и было неясно: от гнева или от смущения

— Я… я…

— Во имя Ярлодина!.. — Гиафа сорвал шторку, раздраженно оглядывая участников спектакля.

— Вы можете выяснять свои личные отношения в другом месте? И мне, и Ангейе нужно поспать. А вам, староста-ас, лучше проследить, чтобы все виноватые были наказаны вовремя, — сказал, как отрезал и задернул полог.

— Не хочется соглашаться, но он прав, — сказала Леер, подмигивая Кире. — Завтра после занятий к тебе Джет с Гином забегут.

— А вы с Зиком?

— Мы пересдаем экзамен у профессора Вёлунд, — вздохнула Герд.

Когда они вышли, Локи некоторое время сидела, уставившись в стену и прокручивая в голове сон, слова Мори Мунина и доктора Ай, которую вёльвы затолкали в фургон возле бара. Рассеяно скользя взглядом по стенам, она заметила свою куртку, аккуратно сложенную на стуле. Из кармана все еще торчал клочок записки. Протянув руку, она осторожно выдернула ее и перечитала: «У Ярлодина скажи пароль. Держи Глаз открытым». Что должен был передать Мори Мунин? Несмотря на отчаянные крики внучки, Скай передала Рема и Мори старшему лейтенанту Реймару и захлопнула перед Локи дверцу автомобиля. Не в силах выдержать тяжелый взгляд Рема, Ангейя вперилась в свои кроссовки и испачканные в крови руки. Предательница.

Вялые мысли сменились удушливым лекарственным сном без сновидений. Вечером снова зашел дядя в сопровождении помощницы. Громогласный координатор Ангейя краснела и заикалась, теребила воротник, прятала половину лица за водопадом темных волос и вообще выглядела так, словно бы пришла знакомиться с родителями жениха. Локи показалось это забавным, и она громко объявила, что совершенно не против их с дядей союза и шлет им свое благословение. Женщина раскраснелась еще больше, а дядя смущенно кашлянул в кулак.

— Когда я поправлюсь, может, сходим вместе куда-нибудь, втроем? — предложила Локи. — Мы же теперь семья, Лайт — ас.

— К-кконечно, Ангейя — ас! — она радостно закивала и сжала дядину ладонь.

— Ты точно не против? — тихо спросил Клауд.

— Я очень за вас рада. И зовите меня просто Локи.

— Вы чудная девочка, Ан… Локи.

После дяди на секунду забежала Скай в сопровождении полковника Риан. Повязку полковник сняла, оставив лишь пластырь. Испытав огромное облегчением от того, что рана не серьезная, Локи расслабленно наблюдала за тем, как старуха носится по палате, уточняя, хорошо ли ведет себя медицинский персонал и не надо ли кого-нибудь поколотить. Локи сухо поблагодарила ее за заботу, не забывая о Реме и Мори. На выходе Скай протянула визитку с перечнем номеров, по которым ее можно найти в любое время и вышла, неуклюже прикрывая дверь. Полковник кивнула, когда Локи пожелала ей поправляться, и отправилась заступать на дежурство.

Выбрав апельсин побольше из оставленной Лайт-ас и Клаудом корзинки, она очистила его от шкурки, выкарабкалась из-под одеял и нетвердой походкой направилась к скучающему за ширмой Гиафе. После визита Скай он все равно еще не успел заснуть, и Локи решила хоть как-то принести извинения за доставленные неудобства. Осторожно отодвинув занавеску липкими от сока пальцами, она взглянула Каге прямо в глаза. Он выглядел еще более осунувшимся и измученным, чем утром.

— Чего тебе? — недовольно спросил он, откладывая в сторону «Око Хеймдалля», ежедневную газету столицы, стянутую со стойки в вестибюле.

— Я… вот. — Она протянула апельсин в знак того, что потревожила его не просто так. Он никак не отреагировал, изучая что-то за ее плечом.

— Можно мне присесть?

Ответа не последовало, но Локи решительно села на самый краешек кровати. Каге дернулся, отодвигаясь к стене, пряча лицо за волосами.

— Прости… Но я не могла не заметить, что к тебе никто не пришел.

Он вздрогнул.

— И что? — стискивая пальцами газету, тихо добавил: — Глупая жалость и вежливость.

— Да брось! Приятно, когда о тебе заботятся во время болезни. Когда ты слаб, когда тебе плохо — тебе хочется, чтобы кто-нибудь пожалел тебя, обнял и сказал добрые слова.

— Мне не нужны…

Она не дала ему закончить фразу, а просто обняла за шею и прошептала на ухо:

— Все будет хорошо. Я обещаю.

От нее пахло апельсинами, а ее пальцы липли к волосам. Каге напрягся и окаменел, словно застигнутый солнцем великан. Даже дышать перестал. Пусть ему и было противно или неприятно, но Локи не хотела легко сдаваться. Наконец, он просто обмяк, комкая газетный лист, ожидая, когда она его отпустит, но не предпринимая никаких попыток вырваться.

Локи отстранилась и протянула половинку апельсина.

— У меня целая корзина всяких вкусностей. Так сказать, искупление вины за шумных посетителей.

— Уходи, — буркнул он, вжимаясь в угол кровати, пряча глаза и трясущиеся руки.

— Каге, я… — Локи поспешно встала, видя, как она шарит рукой в тщетных поисках катаны.

— Убирайся! — взвизгнул он, задергивая полог.

— Да на здоровье! — заорала Ангейя.

От обиды внутри все заклокотало. Она же помочь хотела, приободрить. Ну и ладно, пусть сидит в углу, как паук. Хлопнув дверью ванной, она включила холодную воду и долго умывалась, приходя в себя. Она запретила себе злиться. Что, если что-нибудь произойдет и они расстанутся вот так? Из-за глупости наорав друг на друга и не успев попрощаться?