Подлетев ближе, мы смогли установить местоположение источника. Что-то в этой ситуации казалось мне смутно знакомым, нечто неуловимое из прошлого. Я внимательно осмотрел звёздную систему, а затем и планету с которой исходил сигнал. Последняя представляла собой ледяную пустошь практически без атмосферы. Так и не найдя источник своего беспокойства, я сообщил:
— Готовьте шаттл, проверим, что там такое.
Лютцев хмыкнул, и немного лукаво сказал:
— Думаю, там небольшой одноместный кораблик, потерпевший крушение. Пилот, скорее всего, уже покинул планету…
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы сначала посмотреть на него, а затем ещё раз на планету. Странно, что в тот момент меня не подбросило вверх от удивления.
— Отставить, я сам полечу туда!
Не давая остальным на мостике времени на дурацкие вопросы, я удалился. Лютцев стоял спокойный и невозмутимый, лишь в конце, когда мы с ним поравнялись, он позволил себе слабую, едва заметную улыбку
***
В этой ситуации меня удивляло три вещи. Во-первых то, насколько хорошо знал мою биографию Лютцев, особенно ту её часть, которую я не афишировал. Во-вторых, что спустя столько лет аварийный маяк продолжал работать. В-третьих, что мы вообще оказались в этой системе.
Многие на моём месте увидели бы в этом руку судьбы или невероятную удачу. Если со вторым ещё можно было согласиться, то первое точно было бредом. Скорее всего, выбирая место для учений, я увидел знакомое название и подсознательно выбрал именно его, предпочтя другим вариантам.
Так или иначе, мне вновь довелось оказаться посреди безжизненного ландшафта. Передо мной, глубоко закопавшись в землю, торчала задняя часть небольшого одноместного корабля, хорошенько занесённая песком. Время, ветер и солнце не пожалели его, превратив в груду ржавчины, хотя он вряд ли когда-то производил иное впечатление.
Я называл его «Буревестник». Вместе с этим кораблём мы через многое прошли. Закончилось всё на орбите этой безымянной планеты — короткий бой, отказ двигателя и «тяжёлая» посадка на поверхность.
На ней мне довелось провести достаточно времени, чтобы понять, что с жизнью наёмника пора завязывать. Помнится, покидал я её вообще без каких-либо эмоций, даже не потрудившись запомнить место, где прекратил своё существование наёмник Генри Чейдвик.
Не без труда мне удалось попасть внутрь. Для этого пришлось выломать часть корпуса — двери заклинило наглухо. Очутившись внутри, я почувствовал себя как дома.
В голову, словно тараном ударили воспоминания. Спустя столько лет моя прошлая жизнь казалась чем-то нереальным. Детской сказочкой, которую я перерос.
С собой я прихватил портативный источник питания и после долгих манипуляций сумел оживить свой старый бортовой компьютер. Не знаю, зачем я это сделал. Увиденное принесло только боль.
Экран встретил меня групповой фотографией, сделанной чёрт знает когда. Четыре смеющихся юноши и серьёзная девушка, которую обнимал кто-то, очень похожий на меня. Её звали Лидией, и мы были гораздо больше, чем просто напарники.
Фотография должна была напоминать о весёлых денёчках, о нашей молодости и временах, когда едва ли не главной проблемой был выбор в какой бар пойти этим вечером. Но спустя годы я видел на ней лишь оборванные судьбы давно погибших людей. Из всех выжил только я, и то только потому, что догадался вовремя завязать.
Фрэнк, на фотографии он был крайним слева, умудрился урвать жирный кусок. Через пару дней его нашли повешенным в номере отеля. Перед смертью ему отрубили обе руки и кровью на стене написали «жадность — порок».
Альфонсо, второй слева, погиб в уличной драке, выполняя в общем-то простой заказ.
Третьего звали Игнатом. Он продержался, наверное, дольше всех — не лез на рожон, предпочитая работать по мелочёвке. Его застрелила полиция при рутинном обыске, обнаружив, что тот вооружён.
Араил, крайний справа, отказался стрелять в маленькую девочку, когда этого потребовал наниматель. За это его «босс» вышиб мозги сначала ребёнку, а затем запер парня вместе с трупом в пустой камере.
Без какого-либо интереса я перечитал свою старую переписку — глупую и, по большей части, наивную. Пустые мечты заработать побольше денег и уйти на покой. Именно они сдёрнули меня и Лидию с привычных мест, неподалёку от Нового Каира, и завели в противоположную часть Содружества. Ничего сверхъестественного: сопровождение транспорта, платили много, вопросов задавали мало — чем не идеальный заказ? Вот только всё это закончилось очень-очень плохо.
У нас с Лидией был один корабль на двоих, и мы работали посменно. Когда поднялась боевая тревога, она даже не дёрнулась — была моя очередь. Корабль, на котором Лидия осталась, взяли на абордаж, а когда нападавшие выудили то, что искали, отправили судно прямиком в солнце.
Закончив внутри, я покинул останки Буревестника и отошёл на пару десятков метров. Меня жгла невыносимая душевная боль, совсем как в тот день, когда всё это случилось. Столько всего можно было сделать по-другому, столько можно было изменить. Но пути назад не было.
Я покидал планету, а где-то внизу догорали взорванные останки моего старого корабля, что когда-то был мне домом. Прошлое должно было оставаться в прошлом.
========== Первый шаг ==========
2211 г. КЧС «Своенравный», орбита планеты Рур, Фронтир.
Фронтир иногда ошибочно называют «Южный сектор», пытаясь скрыть за витиеватыми словами, грустную правду.
Что такое сектор с административной точки зрения? Это территориальная единица со своей администрацией, которая исполняет волю вышестоящих государственных органов. Сектора — сугубо зависимые субъекты, не обладающие ни политической, ни законодательной, ни экономической свободой.
Фронтир же обладал всем вышеперечисленным: губернатор выбирался независимо, законы, действовавшие в секторе, значительно отличались от таковых в Содружестве, а экономика была жестоко завязана на администрации планеты Рур.
Такая странная ситуация стала результатом двух факторов. Первый заключался в том, что Фронтир был чрезвычайно удалён от прочих колоний. Для сравнения: полёт с Земли на Эдем занимал в среднем от трёх до четырёх дней, тогда как путешествие к Руру в идеальных условиях было делом как минимум месяца. И это на современных кораблях! В эпоху колонизации планеты, путь был в трое, а то и вчетверо дольше! Разумеется, аналогичные трудности имелись и с прямой связью.
Второй фактор происходит из первого: не имея средств, позволяющих нормально контролировать сектор, тому делегировались различные полномочия. Медленно, по чуть-чуть, в течении века сектор обрастал практически полной автономией.
Тем не менее на 2211 год он оставался в формальном подчинении. Причиной тому было то, что местные заправилы, в лице губернатора и его «совета», наживались на торговле с остальным Содружеством. С течением времени их аппетиты росли просто в геометрической прогрессии, что вызывало раздражение очень многих влиятельных людей, которые и продавили решение о том, что нужно навести в секторе порядок. Это и было поручено мне.
***
Шипя, дверь шаттла открылась, впуская меня на борт Своенравного. Передо мной по струнке смирно стоял лейтенант Фаррел, а также мой адъютант Кештин. Последний, как только моя нога коснулась пола, провозгласил:
— Капитан на борту! — ему только свистка не хватало, как на древнем флоте.
Мне оставалось только отмахнуться. Сейчас я меньше всего хотел этого тупого официоза. Последние восемь часов мне довелось провести на приёме у губернатора Фронтира, что не самым положительным образом сказалось на моей психике и душевном равновесии.
— Насколько всё плохо? — поинтересовался Фаррел.
— Совещание через три часа, до тех пор крутимся на орбите, — мрачно сказал я и побрёл к себе в каюту.
Больше всего в этот момент мне хотелось кого-нибудь убить. Губернатор сектора оказался клиническим идиотом. В буквальном смысле: он пускал слюни, невнятно разговаривал, и у него была нянька кормившая его с ложечки. Возможно, это была идеальная маска, скрывающая великий ум, но во время нашего с ним ужина он едва не съел ложку.