Опустошив целую миску, отправилась в душ, прихватив привезенное из дома новенькое полотенце и купленные в супермаркете «рыльно-мыльные» принадлежности. Тут-то и пригодился халат молочного цвета, который мне подарили братья на прошлый день рождения. Длинный – почти до пола, но при этом совсем не тяжелый. Пушистый и приятный на ощупь – моя давнишняя мечта. Я просто не смогла оставить его дома. Халат был совсем новый даже еще с этикеткой. Дома времени расхаживать в халатах у меня не было.

Душевая располагалась на первом этаже. Коридор освещался одной-единственной ночной лампой, в ее свете я быстро преодолела его, испытывая странную неловкость. Перебрала связку ключей, сверяясь с надписями на бирках, нашла нужный и наконец отперла дверь. Оказавшись в небольшом предбанничке, закрылась и почувствовала себя немного спокойнее. Приспособив вещи на крючок, разделась и, шлепая по кафелю подошвами пластиковых шлепанцев, зашла в душевую.

Еще днем, я заглядывала сюда, потому знала, что меня ждет. Блаженство! Широкая стойка имела несколько режимов подачи воды. Кроме самой лейки, здесь был настоящий тропический душ и даже горизонтальный с разной интенсивностью. Восторг, да и только! Я потеряла счет времени, наслаждаясь ощущениями. Сначала тщательно промыла волосы, скрутила их на макушке, чтобы не мешались, а потом долго намыливалась и нежилась в упругих струях, подставляя все тело.

Какой-никакой, а массаж. Плечи и поясница после тяжелой работы ныли. Все же мыть и пылесосить такие площади день-деньской мне раньше не доводилось. И теперь вода выбивала из меня все напряжение и усталость, помогая расслабиться мышцам.

По ногам и спине вдруг пробежал холодок, я открыла глаза. Сквозь шум воды ничего не было слышно, но ощущение чужого взгляда только усилилось. Застыла, не решаясь повернуться. Разом вспомнились байки о призраках, которыми любил пугать меня увлеченный всякой потусторонней ерундой Петька. Вдох-выдох. Резко обернулась, чувствуя себя глупо и отпрянула, больно стукнувшись спиной о душевую панель.

Морально я была готова узреть даже бесплотного духа, но уж точно не голого мужика с конкретным таким стояком. На этот самый стояк я и уставилась, не в силах отвести взгляд. Потребовалось недюжинное усилие воли, чтобы проследовать вдоль темной дорожки к пупку, оценить покрытый заметными кубиками пресс. Подняться выше – к маленькими темными сосками на мощных словно броня плитах грудных мышц. Шея, подбородок… Знакомый такой… И серые глаза, которые смотрели на меня из-под хмуро сведенных бровей.

Голым мужиком оказался не кто иной, как сам Данилов.

Слова куда-то потерялись. По позвоночнику пронеслась волна жара, отозвавшись внизу живота и заставив съежиться соски. Щеки тоже полыхнули стыдом и возмущением.

Чего это он на меня тут весь из себя стоит и пялится?!

Не думая, что творю, я не с первого раза нащупала висевшую на крючке мочалку и швырнула ее в незваного гостя. Та, еще мыльная, ударилась мужчине в грудь и скользнула вниз, оставляя влажную с хлопьями пены дорожку на груди. В процессе мочалка, которую отчего-то называли японской, развернулась, нелепо повиснув на… том самом, куда я так старательно пыталась не смотреть.

Данилов медленно опустил взгляд, осматривая содеянное моими руками. Шум в ушах усилился. И это точно была не вода. Кажется, я сейчас грохнусь в обморок. Не в силах справиться со смущением, спрятала лицо в ладонях, как долбанный страус. Словно, если я ничего не вижу, значит, и меня не видят тоже…

Когда решилась посмотреть снова, Данилова в душевой уже не было. Не оказалось его и в раздевалке, куда я боялась выйти еще минут десять. Прежде чем выйти, я долго всматривалась в приоткрытую дверь и прислушивалась. Убедившись, что в коридоре тоже никого нет, бегом припустила в свою каморку. Запутавшись в полах халата, едва не свалилась с лестницы, спускаясь на цокольный этаж. Пронеслась по проходу до своего жилья, влетела внутрь и заперлась, даже не зажигая свет – горящего снаружи фонаря хватало, чтобы свободно ориентироваться в пространстве. Упала на кровать и забилась под одеяло, свернувшись калачиком и переживая стресс.

Господи! Как теперь быть? Меня наверняка выгонят, и кранты всем надеждам. Нет! Я сама должна уйти, босс видел меня голой! Такое позорище! И я… Я его тоже видела! А-а-а-а-а-а! Зачем я швырнула в него эту дурацкую мочалку? Идиотка! Да как же я теперь буду мимо него ходить и в глаза смотреть?! А и не придется, меня ведь уволят? А вдруг не уволят? Тогда я сама… Нет. Сама уйти я не имею права. Придется потерпеть ради Саньки. Да чего ты терпеть-то собралась, дура? Тебя завтра же отсюда выставят, вот увидишь…

Мысли неслись по кругу – одно да потому, выматывая и изнуряя. Я и сама не заметила, как провалилась в сон. Проснулась утром как от толчка, с дурной головой и неприятным привкусом во рту и ноющим организмом – болела каждая клеточка. В каморке было ужасно душно. Боясь простудить мокрую голову, окно я не открыла, и воздух почти кончился. Села на постели, чувствуя себя разбитой. Припомнились обрывки снов, которые мучили меня всю ночь. Снился голый Данилов. Он гонялся за мной с болтом наперевес, на котором точно флаг развевалась моя несчастная мочалка… Во время погони он орал: «Доец, ты уволена!»

Реальность представлялась и того ужаснее, ведь мне следовало идти убирать его кабинет. Завтракая бутербродом с колбасой и сыром, я толком не чувствовала вкуса. Страх перед неизбежным увольнением, словно лишил мир красок. Усугублял ситуацию стыд, который, оказывается, никуда не делся, продолжая разъедать краской щеки. Время неумолимо бежало, и рефлексировать было некогда. Я натянула чистое форменное платье, взамен пропотевшего, и нехотя покатила тележку к лифту.

Вопреки обыкновению и здравому смыслу, начала я с дальнего кабинета, где сидел зам по финансовым вопросам. Его на работе пока не было. Вытирая пыль на шкафу, я задавалась вопросом, стоит ли это делать? Зачем я трачу силы и время, если меня все равно сейчас уволят? Задаваясь риторическими вопросами, я потихоньку вкатила тележку с инвентарем в кабинет заместителя по экономическим вопросам, который располагался рядом с кабинетом Данилова. Тик-так – в голове работал таймер до встречи с самим боссом.

– О, Машенька! – обрадовался Батрухин.

– Здравствуйте, Арсений Евгеньевич, – уныло поприветствовала его я.

– Доброе утро! Чего такая смурная? На меня, что ли, обиделась! – всплеснул руками Батрухин, высказав догадку.

Я недоуменно посмотрела на него, не сразу припомнив о моменте с рубашкой. Теперь у меня и посерьезнее проблемы есть.

– Нет, что вы, Арсений Евгеньевич. Я и забыла уже, – ответила я ему.

И принялась протирать почти отсутствующую пыль на стеллаже с папками.

– Ну ладно тебе, Мань! – голос Батрухина раздался неожиданно близко.

Я стремительно шагнула в сторону и направилась к окну, поправляя жалюзи.

– Вот такой я весь из себя огненный. Стрелец по гороскопу, между прочим. Взрываюсь, порой. Ты не обращай внимания. Вчера эти долбанные немцы на голову свалились, Данилов задергал. То ему перешли, се подготовь… Вот я и сорвался. Звиняй, в общем.

– Ничего страшного, Арсений Евгеньевич, – отмахнулась я и не выдержала, поинтересовалась: – Меня сегодня уволят, да?

Батрухин даже остановился.

– Мань, ты реально решила, что я так из-за гребаной рубашки психанул?

– Нет, – мотнула я головой.

– Тогда откуда такие мысли? А ты, часом, ничего не натворила, Марусь? – он с подозрением посмотрел на меня.

– Нет! Ничего! – мотнула я головой и, прихватив тележку, поспешила на выход, не желая углубляться в подробности.

– Мария, вот вы где! – окликнула меня Ната Ванна, стоило выйти в коридор. – С чего это вы изменили порядок уборки кабинетов? Разве вас не проинструктировали по этому поводу? Сначала следует убирать кабинет Ярослава Алексеевича.

– Простите, пожалуйста, уже иду, это больше не повториться, – я предпочла не ссориться с этой властной женщиной, успела заметить, что ее тут многие побаиваются.