Но в присутствии красивых мужчин я теряюсь. Хорошо, что не так часто встречаю их на своем пути. И вот, пожалуйста, когда меньше всего этого ожидала, столкнулась с таким шикарным экземпляром! Неужели у этого красивого самца действительно ужасный характер? Кроме любви к длинным паузам, которая меня уже изрядно достала, ничего пока не замечаю… Вроде вполне себе приятный и обаятельный тип.

— Так я принята или как? На работу? — раздраженно нарушаю паузу. — Или вам надо подумать? Чтож, не знала, что на место горничной такой серьезный кастинг! Я бы уже кучу дел переделала… пока вы думаете… — вздыхаю наигранно.

— Торопитесь заправлять кровати? — улыбается во все тридцать два зуба собственной шутке мой потенциальный босс. И, надо сказать, улыбка преображает его лицо настолько, что мне становится трудно дышать. Приходится собраться с силами и даже ущипнуть себя незаметно за ляжку, чтобы ответить достойно и без глупого жеманства, которое так и просится в ответ.

— Вовсе нет, я вообще не фанат уборки, если честно. Не буду вам врать — это не работа моей мечты… но Анастасия очень просила помочь.

— Мне нравится ваша честность, — ухмыляется мужчина. То есть, если я откажу, это не разобьет вам сердце?

— Уверяю вас, нет! — вздергиваю подбородок, хотя внутри все дрожит от нашей пикировки. Если тебя даже горничной в гостиницу не взяли… это может сильно ударить по самооценке. Но ни за что не дам понять что мне обидно, этому заморскому хлыщу!

— Я просто уеду к себе домой в Россию, и поверьте, буду вспоминать этот отпуск в вашем чудесном городке с огромной любовью, — равнодушно пожимаю плечами. — Мне правда тут очень понравилось.

— Простите меня, — неожиданно говорит мужчина. — Просто соскучился по русской речи и не смог себе отказать в удовольствии пообщаться. На самом деле вы правы, я совсем не склонен проводить какие-либо кастинги на столь простую должность. С этим прекрасно справляется Анастасия.

— Серьезно, всё дело в моей русской речи? А как же ваша матушка, разве она с вами не разговаривает по-русски?

Вместо ответа Василеску мрачнеет.

— Вы можете приступить к своим обязанностям, — говорит уже совершенно по-другому, отрывисто и даже за злостью. Ясно. Тип, склонный к перепадам настроения, будем иметь в виду. Ничего, думаю, что не так уж и долго мне здесь придётся работать. В конце концов, я всего лишь гостья, спишусь с друзьями и решу куда подамся дальше. Главное немного подкопить, чтобы были деньги на билет.

Как ни странно, униформа меня вполне устраивает. А то прочла недавно пару любовных романов, в одном героине униформа показалась слишком развратной, а в другом — недостаточно открытой… Второй вариант меня вообще озадачил — зачем нормальной уборщице развратная униформа? Но в целом романчики мне понравились, скрасили полет сюда. И вот я сама в униформе, более чем достойной и приличной, что не может не радовать. Белая рубашка и синяя юбка чуть ниже колен. Официально и скромно. Уж точно, босс, который одобрил сей комплект не из шалунов и любителей поприставать к горничным. Что очень даже радует.

Хотя моя страсть в одежде — это джинсовый комбинезон, рваные джинсы, короткие шорты и рубашки мужского кроя. Но естественно, я понимаю, что на работу горничной так не ходят. Поэтому легко смиряюсь со строгим и деловым стилем.

— Принял, значит, тебя на работу? — с облегчением в голосе спрашивает Настя.

— Да, вроде сказал, что могу приступать. Знаешь, ты была права, босс немного… странный. Сначала такой обаятельный, приятный, я уж было подумала, что ты все сильно преувеличила…

Я не стала предъявлять подруге то, что мучило сильнее всего — что расписав от и до босса, она ни словом не обмолвилась насколько он красив. Это какая-то одновременно порочная и в то же время нестерпимо харизматичная красота.

— Мы очень мило беседовали, а потом он вдруг ужасно напрягся и нахмурился, — продолжаю делиться впечатлениями. — Интересно, зачем он вообще лично с каждой претенденткой в горничные общается. Делать нечего?

— Он сейчас всех проверяет, даже не знаю, когда успокоится, — вздыхает Настя.

— Почему? Что такое?

— Да после того как одна залезла к нему в постель, а наутро её отец пришел, скандал устроил, требовал жениться… Это на прошлой неделе было, и с тех пор Горан лютует, потому что еле отвертелся от этих аферистов… Ясно же, что специально все подстроили. Еще неизвестно как отец его отреагировал… Семья Горана в Будапеште живёт, это очень богатые люди, даже не представляешь насколько! Чуть ли не половина страны его семье принадлежит.

— Ого! Значит, владелец заводов, газет, пароходов, приехал в маленький городок… Чтобы нервы подлечить? Да, он сказал, что его мать русская, — вспоминаю я. — А потом я его спросила, почему он с мамой своей не может по-русски пообщаться, ко мне пристает… ну что-то вроде этого, — глаза Насти буквально выпучиваются после моих слов, и я уже добавляю нерешительно:

— И он психанул, сразу перестал быть обаятельным и послал меня… к тебе. Ну, хоть куда подальше не послал, хотя бы дал работу…

— Ты с ума сошла? — восклицает Настя с испугом. — Боже мой, нашла что спросить! Мать Горана месяц назад сбежала с каким-то автогонщиком! Отец безуспешно искал ее везде где только мог. Об этом начали писать газеты… Ужасно грязная история. Теперь он безутешен и пьет, кажется… во всяком случае, ходят слухи. Вот уж о чем сейчас не стоит говорить с Гораном! Странно, что он не прибил тебя.

— Я же не знала.

— Надо было говорить только о работе!

— Он сам начал откровенничать, сказал, что мама русская…

— Ну не знаю даже, чего его блин ностальгия ни с того ни с сего накрыла… Для Горана разговоры о матери — больная тема, потому что отец и на него вызверился. Во всем его обвинил. То есть не во всем, но заявил, что он мамочкин любимчик и все знал о любовнике. Выгнал из дома, лишил наследства. Все что на данный момент есть у Горана — эта гостиница, которую ему тетя завещала, старшая сестра отца.

— Ты невероятно подробно осведомлена.

— Да, есть у меня источник. Тут неподалеку живет старушка — внебрачная дочь деда Горана. Тот еще ходок был… Так вот, она, эта бедная женщина, хоть родственниками не признана, но кое-кто с ней близко общается из окружения семьи Василеску. И Горан периодически навещает, он очень предан своим корням. Обожает мать, но и отца любит, и его все это ужасно мучает. Просто сам не свой. Странно, что не вышвырнул тебя. Поверь, он страшен в гневе.

— Наверное, я очаровала его своим неотразимом обаянием, — отвечаю беззаботно. — Ладно, летопись семьи Василеску вещь интересная, но я же на работу в конце то концов пришла… Показывай, что нужно делать. Я так понимаю, что этот обаяшка Горан не особенно многих сейчас на работу берет. Народу в замке почти нет. Экономит что ли?

— Нет… пока вроде не экономил, я, во всяком случае, такого не заметила. У него есть свои счета, недвижимость и источники дохода. Конечно, не такие обширные, как у отца… Еще там ситуация в том, что отец его на дочери влиятельного политика женить хочет. А Горан ни в какую, как баран уперся. Я тебе скажу, очень парень насчет женского пола привередлив. Вот не дай Бог с таким связаться. Все нервы вытреплет. Теперь вот, вместо свадьбы увлеченно гостиницу, тетушкино наследство, реставрирует. То ли поспорил с кем, то ли устал от светской тусовки. Об этом история и сам Горан не откровенничают… Здесь он как сыч один. Одинокий мужчина, затворник… А баб, прикинь, меньше не становится. Только и успевает из своей постели вытряхивать.

— Ясно, — вздыхаю. Так и думала, что бабник. Разве может такой красавчик не быть им? Нет конечно. Да и какое мне дело! Кажется, я и так изучила всю его подноготную… мне хватит. Но Настя не могла остановиться.

— Может я и мало что знаю, можешь не верить, но про мать это точно. Даже в газетах писали, их семью обожает светская хроника. Сейчас пишут, что Горан совершенно пропал, отдалился от жизни и живет затворником, разве это неправда? Сидит в этом замке, изучает какие-то бумаги, манускрипты, хочет сделать здание полностью соответствующим тому времени, когда было построено. Вот только с таким отношением к персоналу далеко не уедешь, — вздыхает Настя.