– Тут давление повышено, защита от радиации и газа… – пояснил наемник. – Скоро пройдет, привыкнешь.

Девушка открыла рот, попыталась пощелкать внутренним ухом, но противное давление не пропадало.

– Где мы? – поинтересовалась она и удивилась собственному голосу.

Он был другим, более низким и гулким. Прочистив горло, она издала пару звуков, но эффект сохранился. Домовой махнул рукой, увлекая спутницу за собой, закинул какой-то мешок, прихваченный из УРАЛа, на плечи и пошагал к дальней стене. Они прошли в небольшие двери в другое помещение, в котором неприятное давящее чувство пропало через несколько секунд, как те закрылись за их спинами.

– Дома… – с облегчением проговорил мужчина.

– Что это за место? – снова поинтересовалась девушка, проходя большой просторный коридор, озираясь по сторонам.

– Сейчас увидишь…

Они шли по широкому и высокому бетонному коридору, по которому при желании мог бы проехать и оставленный в "прихожей" бункера УРАЛ. По обеим сторонам туннеля находились различные двери. Синие, зеленые, серые, высокие, низкие, ржавые. Некоторые закрытые, некоторые слегка приоткрыты, а в некоторых проемах их вовсе не было. В помещении висел тяжелый сырой воздух и было темно. Тянущиеся под самым потолком тусклые лампы с красным светом едва-едва освещали потолок и пол с огромными лужами под ними. Саша поежилась.

– Это древний пункт управления, – войдя в огромную комнату в самом конце коридора, радостно объявил наемник, пропуская девушку вперед.

В этом помещении было заметно светлее и, если это можно так сказать, уютнее. Ламп аварийного освещения здесь уцелело намного больше. Глухая стена впереди с большими, закрытыми стальным шторами окнами. Перед ней стоит бесчисленное количество столов с аппаратурой, стойки с компьютерами и какие-то пульты с таким же бесчисленным количеством кнопок. Комната уходила вправо и влево, явно имея овальную или круглую форму.

– Пункт управления чем? – оглядывая высокие потолки, наверное, с двух-, а то и трехэтажный дом, смешно открыв рот, негромко спросила Александра.

– Разным, – ушел от ответа Домовой, пожав плечами. – Секретный военный объект. Я нашел его несколько лет назад и теперь это мой дом…

– Слышь, салага! – внезапно раздался старческий голос откуда-то из пульта управления, и девушка взвизгнула.

От неожиданности она подскочила на месте, оглушив своим криком и Домового, и себя, и неизвестного говорившего.

– Э-э-э-эй! – закряхтел снова голос. – Это ты там обосрался так что ли или девку на ночь себе опять притащил?! Я же говорил, что только не в моем бункере!

– Кто это, – испуганно прошептала Саша, прячась за спиной наемника, который чуть не свалился со стула от пронзительного крика.

Домовой скривился, поднялся, подошел к пульту, стоявшему прямо перед ним, нажал какую-то кнопку и придвинул старый облезлый микрофон.

– Слышь, старый, варежку завали … Это не проститутка, а заказчик!..

– Вот жешь! – смеясь, прокаркал неизвестный из динамиков. – Что, дела так плохи, что ты теперь и такие услуги оказываешь? – старик рассмеялся. – Бабы в заказчиках, а ты у них мальчиком для утех?

– Ой, да заткнись ты, – отмахнулся Домовой. – Совсем, смотрю, от скуки мозгами двинулся. Я уж надеялся, ты подох там давно…

– Хрена лысого тебе на воротник, салага! Я еще тебя переживу!

– Кто это? – снова спросила, подойдя ближе, Александра, отойдя от внезапности.

– Хрен старый. Лейтенант, – отмахнулся рукой наемник. – Этот старик тут с самого дня «З» сидит… Раке… – он осекся. – Бункер сторожит, видите ли. Сдался он кому-то двести лет, ага!

– От таких, как ты, засранец, охраняю! – снова раздался голос в динамиках.

– На, поздоровайся, может старик кончит от твоего голоса или его инфаркт разорвет, бабы двадцать лет не слышал…

Саша робко подошла ближе, задумчиво осмотрелась, словно собираясь с мыслями.

– Э-э-э-э, здравствуйте. Меня Саша зовут… – наконец-то выдала она.

– Фига себе, – снова закряхтел старик. – Ты там ребенка что ли притащил… слышь, педофил, я тебе яйки-то твои оторву…

– Мне восемнадцать! – возмутилась девушка, слегка покраснев.

– А-а-а-а! Во-сем-на-адцать, – продолжал глумиться старик. – Тогда сама оторви этому жеребцу похотливому его бубенцы, задолбал он сюда баб всяких таскать…

– Слышь, старый, – скривился наемник. – Ты гони да не загоняйся…

– Ладно, не ори, шучу! – закудахтал в смехе старик. – Пожрать привез?

– Ох ты, какой борзый! – притворно возмутился Домовой. – Пожрать ему… Жри консервы свои заплесневелые, у тебя их там целый склад!..

– Ну и буду, – сделал обиженный голос невидимый лейтенант. – Хрен ты тогда сюда в следующий раз попадешь!

– Эх! Вот спущусь в следующий раз и намылю тебе шею!.. – улыбнулся Сашка, привязывая к прихваченному из грузовика мешку длинную веревку.

– Ага! Вазелин для себя прихватить тогда не забудь, – не остался в долгу сторож бункера, и оба засмеялись.

Домовой громко и раскатисто, а старик каркающее, сквозь помехи радиостанции.

– Открывай, давай бендейку свою, сейчас мешок спущу, – отсмеявшись, проговорил Сашка и отключил микрофон. – Так и живем, – пожал он плечами, глянув на спутницу.

Спустив мешок по веревке куда-то в разлом у левой стены, Домовой отряхнул руки от ржавчины и повел Александру по убежищу куда-то дальше.

– И он тут что, совсем один!? Вот это да-а-а-а! – задала мучающий ее вопрос девчонка, когда из коридора они попали в какую-то казарму с тремя рядами панцерных двухэтажных кроватей.

– Один, хрен старый, – кивнул Домовой. – Я этот бункер года три назад отыскал, чуть не пересрался, когда этот урод про каких-то америкосов заорал и чушь про ядерную зиму нести начал, мол, один шаг и все тут к херам взлетит… Потом поболтали, душевный старик оказался, хоть и немного не в своем уме, Валерием Константиновичем кличут, фамилию не назвал. Я предлагал ему выйти, да тот уперся, мол, пока не сдохнет, ракету эту сторожить будет. Он в тот день, когда все началось, на смене как раз был, все сто пятьдесят человек в один час в мертвяков превратились, а он и еще пара солдат выжили. Говорит, сперва какого-то раненого патрульного притащили, ну а потом, как я понял, он тут поперекусал медицинских работников, а те же остальных. Летёха заперся на минус пятом этаже, взорвал третий и четвертый, и теперь выйти можно только через шахту, где ракета стоит. Солдатики те двое, что с ним были, дружно повесились через месяц, а он, вишь, крепкий еще и духом, и телом, но по хребту точно у меня огребет когда-нибудь… Пока меня нет, он бункер сторожит, у него там дублирующая система охраны периметра. Я когда это место нашел, то тут, считай, ничего и не работало… Восстановили вместе, как смогли. Он по радио рассказывал, что и куда, ну, а я делал. Башковитый мужик оказался, смыслит во всем этом…

– И что, выйти не пытается даже? Страшно же одному. А если заболеешь?

– Ну да, – пожал плечами Домовой. – Я ж говорю, считай двадцать лет там просидел уже! Че ему будет?! Годом больше, годом меньше… Вожу ему с поверхности фрукты-овощи иногда, а то он на тушенке своей консервированной совсем злым поначалу был. Лекарства у него там есть, да и нет, наверное, такой заразы, которая бы его на тот свет отправила … Я уже все перепробовал… – наемник рассмеялся, увидев вытянутое в изумлении Сашкино лицо, пояснил, что это шутка. – Журнальчики всякие там ему таскаю, с девочками, ну ты понимаешь, – Саша покрылась пунцовой краской, поняв, про какие журналы имелось в виду, – …новости всякие привожу, записи с поверхности… Предлагал выйти, не хочет. Ну а я что? Я дважды не спрашиваю. Не хочешь, да и не надо!

– Странно, – задумалась девушка, присаживаясь на одну из кроватей, пока наемник возился в дальнем углу с какими-то ящиками. – Знаешь, я представляла тебя иначе.

– Как?

– Ну, не знаю. Ты поначалу каким-то злым был. Вот, как и думала, что все наемники такие. Такой брутальный мужик крутой, налево и направо толпы врагов раскидываешь, за косой взгляд головы отрезаешь, весь оружием увешанный… А ты с дедом этим вон как, да и со мной…