В местах попадания снарядов этого чудовищного оружия земля в буквальном смысле этого слова сплавилась, а люди и растения частично испарились. То есть Платон нашёл несколько частей того, что раньше было человеком. Всё остальное не было развеяно по округе или оторвано кинетическим воздействием – оно попросту исчезло, а куски тел на краях среза сплавлены и не кровоточили.

В-пятых, напавших на колонну всего четырнадцать человек вместе с раненой девушкой, но они выбили всю технику внешников и их помощников и уничтожили более девяноста процентов живой силы, пятикратно превышающего их численность противника. Никто из известных Платону профессиональных военных никогда не совершил бы подобной глупости – силы были абсолютно неравны, но ни дилетантами, ни идиотами нападавшие не выглядели.

Засаду спланировали очень грамотно, вооружение и экипировка бойцов подобраны идеально, а действовали нападавшие выше всяческих похвал, используя в числе прочего вооружения дистанционно управляемые противотанковые гранатометные комплексы. Именно из них и раскурочили бронированные транспортировочные модули внешников, и, если бы управление этими комплексами было продублировано, потери нападавших не составили бы и десяти процентов, а противник был бы полностью уничтожен.

Правда, при нападении неизвестные бойцы перебили сорок восемь пленников, перевозимых в двух грузовых машинах. Платон был абсолютно уверен, что огонь из стрелкового оружия вёлся по этим грузовым машинам специально. Все они имели характерные следы от перекрёстного огня четырёх единых пулемётов калибра семь шестьдесят два на пятьдесят четыре миллимерта производства тульского императорского оружейного заводского комплекса имени генерал-полковника Владимира Фёдорова. Что само по себе могло означать только то, что груз в этих транспортных средствах нападавших совершенно не интересовал.

При этом третий грузовик имел бронирование и получил только лёгкие повреждения ходовой части. В то же время он был полностью забит оружием и боеприпасами. В том числе и абсолютно неизвестными Платону образцами вооружения под стандартные патроны Российской Империи, Западного Содружества и Северного Заокеанского Альянса.

В-шестых, ни у кого из погибших не нашлось никаких документов, жетонов или служебных браслетов или коммуникаторов и (и это было необъяснимее всего) напрочь отсутствовали какие-либо лекарственные препараты кроме индивидуальных перевязочных пакетов и странных шприцов одноразового применения, наполненных ярко-оранжевой жидкостью. Обычно эти шприцы лежали в пластиковых коробках вместе с серо-зелёными виноградинами и странным сахаром.

Было ещё и в-седьмых, и в-восьмых, и в-двенадцатых. Перечислять можно было бы бесконечно долго. Странностей огромное количество, объяснений ни одного, а взять пленных Платон не удосужился.

В десять часов семнадцать минут прозвучала мелодия коммуникатора – необходимо было сменить капельницу. Платон, разгружавший в Убежище очередную партию привезённого груза, прервал столь увлекательное занятие, зашёл в дом и с уже привычным удивлением увидел проснувшуюся незнакомку. Понятно, что она не бегала по комнате и не кувыркалась на кровати, но находилась в сознании, хотя должна валяться в отключке.

Увидев Платона, девушка произнесла.

– Живец… дай, пожалуйста, напиться… и не убирай далеко флягу… и ещё… у всех наших и у муров Кинконга должны быть шприцы со спеком, – и, видя, что Платон не понимает, пояснила. – Шприцы с оранжевой жидкостью. Один шприц в вену, половину второго в капельницу… но не больше. Иначе будет передозировка. Это очень редкое и эффективное, но настолько же специфическое лекарство. Где мы находимся? Надо прятаться. Нас будут искать и найдут по следам или с воздуха. Как её зовут? Она такая красивая. Ты обыскал транспорт внешников? – невпопад заговорила девушка.

– Мы у меня на заимке. Её зовут Шуша, но осторожней – это не плюшевая игрушка. Она привыкнет и подойдёт сама, – подойти-то Шуша подойдёт, но вот совсем не затем, о чём может подумать незнакомка.

Шуша действительно не плюшевая игрушка.

– Кто нас будет искать? Никаких следов нет. К месту боя я прилетел на служебном экраноплане. Как ты понимаешь, в воздухе следы не сохраняются. Обыскал и многое вывез, но далеко не всё. Надо ещё поработать – я же не знаю, что надо вывозить в первую очередь, – Платон разговаривал с незнакомкой как с маленьким ребёнком.

– Муры… и внешники, но сначала муры, а потом, когда до них дойдёт информация о нападении, внешники. До их базы слишком далеко. Эта территория контролируется кланом Квазимодо. Кинконг его правая рука и вёл караван в их стаб. Мы там никогда не были… искали, но не нашли… но стаб муров рядом… совсем рядом… Хотя да… ты же ничего не знаешь… Сядь рядом со мной… Ты не в своём мире… этот мир называется Улей. Здесь везде опасно… очень опасно… будь осторожен… опасно… – пока девушка всё это говорила, Платон поставил ещё одну капельную систему и сделал незнакомке укол этого спека.

Раз просит, значит, знает, что делает. Все остальные слова Платон списал на начинающийся бред. В её состоянии в инопланетян поверить можно, не то что в другой мир. Опасно. Скажет тоже.

Не раскрывался над головой этой маленькой девочки контейнер с боевой химией, модифицированной в секретной лаборатории Триединого союза. Вот под таким облаком смертельно опасно, а всё остальное, как говорил гранд-майор Сабиров, это детский крик на лужайке.

Но вот незнакомка уехала в свои наркотические сны. То, что это какая-то дикая, кустарная наркота, Платон ни на мгновение не сомневался.

Ладно! Пусть полежит, половит свои глюки, а у него ещё есть работа. Кстати, всё, что Платон забирал из разбитого каравана, а в первую очередь из транспортов внешников, он сразу же убирал в технический ангар Убежища. Чтобы два раза не перегружать – силы у него не бесконечные, уже и так убегался.

Содержимое транспортных модулей внешников Платона поразило до глубины души, хотя некоторые вещи он неоднократно встречал в своей непростой жизни. Первый модуль был, как это ни странно, не боевым, а жилым и медицинским – значительную его часть занимала медицинская лаборатория с хирургическим столом и складом, забитым автономными морозильными контейнерами. В основном эти контейнеры были пусты, хотя и подключены к общему энергетическому питанию транспорта, а вот в некоторых находились самые разнообразные человеческие органы.

Кстати, на хирургическом столе лежал распотрошённый молодой мужчина, у которого недавно изъяли эти самые органы, предварительно слив бо́льшую часть его крови. Картина, привычная для любого военнослужащего Императорской армии. Разве что медицинское оборудование несколько иное. Более современное, что ли?

Остальную часть модуля занимали жилые блоки, рассчитанные для проживания девяти человек. Их Платон очистил до голых стен, хотя повреждения самого транспорта были значительными. В таком же боевом скафандре находился только один человек, разорванный кумулятивной струёй практически пополам. Его егерь тоже раздел догола – надо же понять, почему он находился в полной боевой выкладке в жилом отсеке. Вероятнее всего, это был либо водитель транспорта, либо дежурный боец, постоянно находящийся в скафандре во время движения колонны.

Все остальные погибшие внешники одеты в удобную и практичную одежду из неизвестного Платону материала. Все люди имели ранения, несовместимые с жизнью, но, отставной гранд-прапорщик отметил это отдельно, двое из них просто застрелились из личного ручного оружия. Видимо, атмосфера для внешников ядовита, раз на улице их товарищ находился в закрытом скафандре.

В тоже время эти так называемые внешники ни внешне, ни внутренне, кусков тел и оторванных конечностей в жилых отсеках хватало с избытком, ничем не отличались от своих помощников или самого Платона. Цвет волос и кожи, формы носа и губ, строение черепа и разрез глаз имели все признаки европейской внешности классического типа, а строение тела ничем не отличалось от среднестатистического гражданина Империи.