— Мне нельзя было отступать, — в ответ шепчу я. Собственное тело кажется сейчас невероятно тяжелым. Пошатнувшись, продолжаю смотреть в голубые глаза Леголаса. Магия просит свою цену. Силы покидают меня с невероятной скоростью. Я даже не успеваю понять, когда, окончательно обессилев, заваливаюсь на бок, отдаваясь в объятия темноты.
Чувствую облегчение от того, что у меня получилось победить. Получилось спасти того, кто всегда был дорог мне. Видеть живые глаза Леголаса перед тем, как погрузиться в темноту, становится лучшей наградой на свете. Сейчас мне было бы даже не жалко умереть. Главное, что он жив, остальное уже не важно.
========== Глава 32. Мое сердце навечно в твоих руках ==========
Я помню все… и одновременно ничего из того, что происходило после моего использования дара Леди Галадриэль. Из меня словно выкачали все силы. Но то и дело я выплывала из забытья в реальный мир. И каждое такое возвращение сопровождалось головокружением и желанием, чтобы все закончилось быстрее.
Я помню, как земля уходила из-под ног. Помню, как мимо нас бежали испуганные орки. Но лучше всего запомнила руки, которые все это время держали меня. И глаза, которые смотрели исключительно на меня, несмотря на то, что творится вокруг.
Выплывая из темноты в очередной раз, сразу же осознала, что мы победили. Облегчение сразу же заполнило душу, но какое-то беспокойство все равно продолжало с ним соседствовать. Как бы сильно я не пыталась себя убедить в том, что все позади, какой-то червячок в голове продолжает неустанно повторять: «Ты могла их всех убить одним взмахом руки».
Окончательно прийти в себя у меня получилось лишь на третий день. Но и эти дни для меня были адом. Сон превратился в сплошной кошмар, а в моменты просветления видела лишь Митрандира. И каждый раз я могла только слышать бесконечное множество заклинаний, которые на мне использовал маг. Они частично избавляли от кошмаров. Но мне хватало и этого.
На четвертый день ко мне впервые кого-то впустили, хоть и под присмотром Гэндальфа и двух стражей. Мне не доверяют. Я это прекрасно осознаю. По-другому и быть не могло, ведь я была не просто под действием чьих-то там чар. Мной управлял сам Саурон. Я вообще удивлена, что меня оставили в обычной комнате, а не заперли в темнице.
Не могу смотреть в глаза своим друзьям. Чувство вины пожирает меня изнутри с завидной скоростью и усердием. Лишь завидев, как Братство, в том числе и все хоббиты, входят в помещение, встаю с кровати. Слабость отступила, словно ее и не было прежде.
Чувствую, как ноги начинают трястись, а к горлу подступает ком слез. Я их всех подвела. И мне так плохо от этого. Они все неотрывно смотрят на меня, а я впервые за последние месяцы начинаю плакать. Оседаю на пол и опускаю голову. Все тело содрогается от рвущихся наружу рыданий.
— Простите меня, простите, — сжимаю руки в кулаки до такой степени, что ногти впиваются в кожу на ладонях. — Я не чудовище, и я не хочу, чтобы меня считали таковой, — меня чуть ли не насильно усаживают обратно на кровать. Неосознанно прижимаюсь к Леголасу, который оказывается около меня. Его руки. Они не отпускали меня в Мордоре.
— Мы все знаем, что это была не ты, — поднимаю глаза на Фродо. Хоббит слабо мне улыбается. Сейчас он выглядит куда лучше, чем в день нашего расставания. — Я видел тебя в башне. И сразу понял, что передо мной не та эльфийка, с которой мы расстались у реки.
— Ты… ты видел меня? — нервно сглатываю, смотря в глаза полурослику. И в них мелькает боль. Он не просто видел меня. Сжимаю челюсть до тех пор, пока не начинает сводить скулы. — Я не должна была этого допустить, — голос за секунду становится холодным. И даже мне самой становится страшно от того, насколько чужеродно он звучит.
Дни шли, а я с каждым днем все больше чувствовала давление на себе, немой укор всех, кто попадался мне на пути. И это окончательно доказало мне то, что мне абсолютно никто не собирается доверять. Впрочем, я заслужила это. Лишь прогулки с Леголасом немного возвращали меня к жизни. Мир переставал казаться серым, он словно заново расцветал для меня.
Но ничего не собиралось меняться. А я становилась все мрачнее день ото дня. Сплетни за спиной стали надоедать, и я приняла единственно верное решение.
Pov Legolas
Она ушла из Минас Тирита на седьмой день. Молча. Без огласки. Наверное, так может только она. Без прощания, без объяснений. Оставляя меня вновь ни с чем, лишь с обнаженной перед ней душой. Мы все были заняты в день ее отъезда. А как освободились, нашли лишь стопку писем, которые она оставила после себя.
Каждый из Братства может найти сверток со своим именем. Здесь лежит даже конверт для Боромира. Завершение этого дня будет необычным, это можно понять сразу. Тихий вечер в кругу друзей. С согласия каждого решаем пригласить и Фарамира. Он имеет право получить адресованное его брату письмо, как никто другой.
Мы все собираемся в одном из залов крепости. В напряженном молчании смотрим друг на друга, Гэндальф же сжимает в руках все письма. Сложно не заметить, насколько побег эльфийки выбил его из колеи. Он переживал за нее, боялся, что она больше никогда не станет собой. Саурон превзошел самого себя, взяв под свой контроль дочь Митрандира. Но даже это не помогло ему, не обеспечило победу.
— Я не хочу оправдывать Аилинон, но, думаю, каждый из сидящих здесь прекрасно понимает причины ее поступка, — волшебник сидит перед нами, согнувшись под тяжестью навалившихся трудностей. Возможно, и я не лучше выгляжу. — Надеюсь, ее письма помогут нам ее понять, — с этими словами Гэндальф поднимается со своего места и первым подходит к Арагорну. Так каждое послание находит своего адресата.
Опускаю голову вниз, смотря на осторожно свернутый конверт, поверх которого аккуратной вязью символов выведено лишь одно слово: «Леголас». Медленно провожу пальцами по сплетениям букв. Зачем ты уехала? Что тебя гнало прочь от нас? От Меня?
Но, да, я не мог не заметить то, как она мрачнела, стоило мне только замолчать при наших встречах. Не раз я видел, как эллет смотрит в сторону Мордора, а ее лицо становится бледнее снега. И я понимал, что ничем не смогу ей помочь. А должен был. Должен был сделать все, лишь бы она забыла обо всем, что ей пришлось пережить. Снова наступил на те же грабли, что и тысячелетия назад.
Тем временем Митрандир возвращается на свое прежнее место и тяжело опускается на него.
— Как думаешь, что с ней будет дальше? — встревоженно спрашивает Арагорн у мага, с надеждой смотря в его мудрые глаза. — Прошу, не говори, что в будущем, нам придется с ней встретиться, но уже не в качестве друзей, — гримаса боли появляется на лице наследника престола. А мне даже не хочется представлять, что нам всем придется охотиться на Аилинон. Меня передергивает лишь от воспоминания о том, как мне пришлось навести стрелу на эльфийку. И выстрелить.
— Нет, что ты, — отрицательно мотает головой Гэндальф, после чего неторопливо разворачивает одно из писем. — Я знаю, что сейчас вас тревожат множество вопросов, — начинает читать волшебник:
«Я писала это второпях и, возможно, буду то и дело сбиваться с мысли. Писать ужасно тяжело, если честно. Но еще тяжелее расставаться с вами со всеми вот так, не видя вас лично. Думала, что будет проще. Еще никогда в жизни я так сильно не ошибалась. Я провела с вами достаточно времени, чтобы представить, насколько вы сейчас сбиты с толка. Но я все объясню, по крайне мере, попробую.
Прежде, чем вы начнете говорить, что я сбежала безосновательно, хочу сказать, что это далеко не так. Да, я с уверенностью могу сказать, что во мне не осталось и капли той Тьмы, но разве люди это поймут? Поверят словам той, кто в одночасье оказалась на стороне Саурона? Я сомневаюсь в этом. Вы, возможно, не слышите, но люди не перестают говорить. В их глазах я еще надолго останусь предательницей. И, наверное, они так до конца и не поймут, что не в моей воле было сопротивляться.
Но не переживайте, мы все еще увидимся. Это я могу обещать. Просто сейчас мне нужно время, совсем немного времени, чтобы прийти в себя и смириться с тем, что из-за моей слабости чуть не рухнул целый мир. Простите меня за это. Я… я пыталась все исправить еще до вашего прихода в Мордор. Но, как выяснилось, Золото Лориэна значительно уступает Черному могуществу Саурона. Пожалуй, я буду извиняться за это до конца своих дней. Вам, вашим детям. Ведь из-за меня могло погибнуть все. Эльфийка, возомнившая себя великим магом. Это смешно звучит, согласны?
