Голова взрывается яркими картинами и событиями… не моими… его.
Крошечный ребенок покоится на руках, принадлежащих Митрандиру. Дитя взирает на него своими голубыми глазками, а на губах его играет счастливая и по-детски чистая и невинная улыбка. И в этом ребенка я узнаю себя. Мои белоснежно-серебристые волосы, светлая кожа и эти глаза… я вижу их каждое утро.
К Гэндальфу подходит прекраснейшая из эльфиек. Она выглядит уставшей, но довольной собой. Не могу поверить собственным глазам. Сколько лет я мечтала увидеть свою маму, ту, кто дала мне жизнь.
Но никак не ожидала осуществить столь заветную мечту в такой час, в такой и так печальный момент. Если Гэндальф хотел удивить меня воспоминанием о моем рождении, то у него это получилось. Еще как получилось… но какой ценой.
Картинка воспоминаний быстро меняется. И вот я уже могу узреть знакомые залы дворца короля Трандуила. Маг стоит на месте в пустом зале. А на руках его покоится все тот же ребенок, который сейчас кажется огорченным. Мне и самой хочется разреветься, ведь я понимаю, что сейчас произойдет. Меня вручат Лесному королю, словно я бесполезная вещь, которая почему-то не пригодилась собственной матери.
Из ответвления справа медленно выходит ар Трандуил. Эльф удивленно взирает на гостя. Он явно не ожидал увидеть волшебника с таким необычным компаньоном, как ребенок. Мужчины почтенно здороваются, после чего Лесной король обращает свое внимание на маленький сверточек в руках волшебника.
— Я никогда бы не стал просить Вас о чем-то подобном, — раздается голос Митрандира. Ребенок с интересом смотрит вверх, переводит свой взгляд с одного человека на другого. — Но у меня просто нет выбора.
— Гэндальф Серый, ты просишь меня приютить этого ребенка? — король протягивает ко мне свою руку, убирает прядь светлых волос. — Лишь из старой памяти я исполню твою просьбу.
— Береги ее, — слышу боль в голос мага, он через силу отдает ребенка в руки короля. Трандуил осторожно принимает дитя, прижимая его к своей груди в защитном жесте. — Однажды она все узнает, — словно сам себе говорит Митрандир, при этом отворачиваясь от Лесного короля.
— Ведь это твоя дочь, да? — раздается голос эльфа, что заставляет Гэндальфа вновь повернутся. — Видимо, это правда. Она в равной степени может оказаться обычной эльфийкой, но также может в будущем обрести силы, и тогда тебе придется вернуться в ее жизнь, — кивает мужчина, напрямую обращаясь к Митрандиру. — Добро пожаловать в Великое Зеленолесье, маленькая принцесса Лориэна, — с улыбкой смотря на ребенка, произносит Трандуил.
— Она не должна знать о своем происхождение как можно дольше, — лишь говорит маг, уходя из дворца, оставляя свое дитя, оставляя все за своей спиной. Оставляя меня…
Истина больно врезается в сердце, заполоняет душу. Но я теперь знаю. Я не просто ученица мага. Я — дочь Гэндальфа! Но я в такой же степени принадлежу и к эльфам Лориэна.
Всю свою жизнь я считала себя лихолесской эльфийкой, которую когда-то очень давно оставили родители. Сейчас же я чувствую себя обманутой. Но, нет, обиды нет, не мне судить кого-то. Думаю, мои родители сами уже устали винить себя в моем рождении, которое, между прочим, само по себе является ошибкой. А я-то думаю, в кого я такая неудачливая?
Прихожу в себя только тогда, когда яркий свет солнца ослепляет меня. Все это время из Мории меня силком выволакивал Леголас, который и сейчас крепко держит меня за руку. Слез нет, они утонули в океане боли и отчаяния. Остальные же эмоции засосало в черную дыру, тем самым образовывая внутри меня вакуум. Не хочется ничего. Ни плакать, ни смеяться. Просто оставьте меня в покое, и я смогу жить дальше. Да, все будет по-другому, но я смогу.
Останавливаемся лишь когда в достаточной степени отбегаем от ворот Казад-Дума. Среди негустых зарослей деревьев мы находим некий приют. И вот тут-то весь отряд и накрывает волна безудержной грусти. Хоббиты начинают навзрыд реветь, садясь прямо на землю. Даже по щекам Боромира и Арагорна стекают скупые мужские слезы.
Все больно разрывается внутри, словно я потеряла часть себя, оставила это где-то во мраке Мории. Почему все так сложилось? Почему он сказал о том, кем мне приходится только тогда, когда понял, что мы больше никогда не увидимся? Опускаюсь на траву, словно сломанная тряпичная кукла. Пальцы запускаю в волосы, мечтая выскрести из головы все воспоминания, которые у меня остались о Митрандире, о собственном отце, о котором я узнала лишь теперь, когда его уже ничто не вернет.
До боли закусываю губу, чтобы не закричать. Горькие слезы текут по щекам. Так больно мне не было даже тогда, когда я уезжала из Великой Пущи. Теплая ладонь ложиться мне на предплечье, и я медленно поднимаю заплаканное лицо к эльфу. Громко всхлипываю, не в силах остановить поток слез. Подползаю к Аранену и крепко обнимаю, утыкаясь лбом в его плечо.
Леголас отвечает на объятия, стараясь меня хоть как-то утешить. Но сейчас, мне кажется, уже ничто не сможет вернуть мне былую радость. Я утону в собственном горе, забудусь в нем, не имея возможности вернуться обратно.
Цепляюсь за эльфа как утопающий за спасительный плот. Сейчас только присутствие Аранена не дает мне окончательно впасть в депрессию и скорбь по утраченному человеку, что оказался мне роднее всех.
Немного успокоившись, кидаю взгляд за плечо эльфа. Вдали виднеются Морийские Врата, они зияют черным провалом в тени Мглистых гор. И вызывают в моей душе только ненависть. Он обещал провести нас, и он сдержал свое обещание. Но, знай я, чем ему придется заплатить за этот проход, самолично разгребала бы снег на Карадрасе.
— Лэ манэн? — шепотом спрашивает у меня Леголас, продолжая поглаживать меня по спине. Вытираю мокрые от слез щеки. Как я могу ответить ему на это вопрос? Как я? А как я?
— Он просил отвести вас к Роковой Горе, — голос хрипит так, будто я всю ночь кричала.
— Я не спрашиваю, что ты собираешься делать, — эльф отстраняет меня от себя и заглядывает в глаза. — Гэндальф значил для тебя куда больше, чем для нас всех вместе взятых. И меня интересует то, как ты себя чувствуешь, — ласково произносит эльф. А у меня снова предательски начинает трястись губа.
— Со временем боль утихнет, — смахиваю слезы. — Я справлюсь, — ложь. — Смогу жить дальше, — еще большая ложь. И Леголас это видит. Читает меня словно открытую книгу. Я вижу, как он отрицательно мотает головой, после чего помогает мне встать на ноги.
— Я больше никогда не оставлю тебя, слышишь? — поворачивая мое лицо к себе, на эльфийском произносит принц. Тихо всхлипнув, смотрю в честные и искренние глаза Аранена. Коротко кивнув, поворачиваюсь к остальным Хранителям. Все выглядят помятыми и печальными, но слезы высохли на лицах каждого.
— Друзья, боюсь, нам больше нельзя здесь оставаться, — эти слова Арагорна словно вырывают всех из мира грез, где все наши близкие еще живы и здоровы. — Прощай, Гэндальф, — поворачиваясь в сторону Морийских Врат, скорбно произносит Дунадан. Смаргиваю снова нахлынувшие слезы.
Дорога, выбранная когда-то Гэндальфом, пролегает вдоль Келебранта, что протекает через Лотлориэн. Сложно не догадаться, что и нам придется преодолевать этот лес. В молчании мы вышли к нужной дороге, подбадриваемые журчанием реки. Леголас не отходит от меня ни на шаг, впрочем, как и Гимли, который заручился не оставлять меня один на один со своей грустью.
Впереди уже могу увидеть золотистую дымку листвы лориэнских деревьев. И замечаю я это не одна. Физически чувствую, как Аранен переполняется восторгом. Слабая улыбка появляется на губах, когда вижу по-мальчишески загоревшиеся глаза Лесного принца.
— Там — Лотлориэн! — звонко восклицает эльф. Эмоции так и хлещут. — Прекраснейшие владения эльфов в этом мире. Нигде нет таких деревьев, как там. Их листья не опадают осенью, они становятся золотыми, а когда весной нарождается молодая листва, в зелени распускаются золотые цветы и серебряные ровные, гладкие стволы несут сияющие кроны. Земля под ногами покрывается золотом старых листьев.
