Но Кипран, в отличие от остальных в этом кабинете, уже видел подобные данные.

– Это значит, что вашему отделу в ближайшее время предстоит много работы, – заявил Кипран спокойно, будто ничего особенного не происходит, хотя внутри все похолодело. – И пора бы вам назначить главу отдела.

– Зачем? – удивился коренастый парень в точно таких же, как у Кипрана, очках. – Мы тут все на равных.

Легко играть в эту игру, если живешь в мирное время. В самом министерстве тоже «все на равных»: после ухода Ойлин Дюс с поста премьер-министра было решено упразднить эту должность, передав власть общему совету министров, да тех пор, пока ситуация не изменится. Судя по тому, что Кипран перед собой видел, довольно скоро. Он бы ничуть не удивился, произойди это сразу после всеобщих выборов, призванных лишь закрепить достижения выстроенной за двадцать лет новой системы, но с таким же успехом способную ее разрушить до основания. Нужно было устроить их гораздо раньше. Лет десять назад, пока еще не успело вырасти новое поколение. Тогда все было бы гораздо проще. А теперь… Что ж, придется действовать, исходя из обстоятельств.

– Понадобится тот, с кого будут спрашивать результаты. А пока, – Кипран разложил бумаги по столу так, чтобы они все сразу были на виду. – Давайте-ка проверим ваши способности. Что уже смогли здесь увидеть?

Сотрудники в недоумении начали перешептываться. «Правильно, пусть обсуждают, рассуждают, анализируют, строят предположения: пришла пора включить мозги на полную», – подумалось Кипрану. Если все так, как он опасается, понадобятся все ресурсы, что есть в наличии.

– Индекс недовольства граждан, особенно в благополучных городах, он нам совсем не нравится, – первой откликнулась девушка с сиреневыми волосами. Пожалуй, во всем министерстве только сотрудники этого полузабытого всеми отдела могли себе позволить не придерживаться принятых «правил хорошего тона» и выглядеть, как вздумается. Это к лучшему – раскрепощенным людям всегда легче мыслить нестандартно.

– Так, – Кипран кивнул в знак поддержки. – Продолжай. Что именно не нравится? Недовольства всегда были и будут, вы и сами видели демонстрации по выходным, даже, может, в них участвовали.

Аналитики в ужасе переглянулись и поспешно замотали головами. Ну конечно, какой работник министерства признается в несогласии с законами? Если, конечно, не хочет потерять место работы.

И лишь один, парень в полинявшей от времени рубашке, не стал отнекиваться. На мгновение опустил взгляд на лежащие перед группой графики, а потом заговорил негромко, но уверенно:

– Проблема не в том, что этот индекс выше нуля, он всегда был выше, хотя держался на уровне нормы, в пределах допустимой погрешности. И сейчас, на первый взгляд, остается, – он указал на почти ровную, чуть колеблющуюся линию. – Но если все пересчитать по «алгоритму переселенцев», по вашему, министр, алгоритму, то…

С этими словами парень положил поверх первого листа другой, полупрозрачный, на котором та же линия вдруг резко уходила вверх. Скрытое недовольство. То, которое выплескивают лишь в разговорах с близкими. То, что копится внутри, грозя однажды взорвать сосуд терпения.

– Нас не это больше насторожило, – с готовностью подключилась «сиреневая» сотрудница. – Модель, которая полностью описывает этот график, вот что не так. Она говорит о том, что это не просто случайный всплеск.

Девушка подошла к стоящему в углу стеллажу, забитому документами, взяла с полки толстую оранжевую папку с пожелтевшими бумагами. С громким стуком опустила ее на стол, пролистала примерно до середины, пока не дошла до страницы с заголовком «Модель "-1″».

– Это же показатели тревоги, – коренастый парень в очках указал на папку. – Почему вообще «минус один»? Что-то значит, или вы просто развлекались, когда придумывали название? Мы иногда так делаем. Вообще-то, мы тут поспорили на эту тему и надеемся, что вы разрешите наш спор.

– И какие у вас варианты? – поинтересовался Кипран. – Поделитесь, мне очень любопытно.

– Минус один день до какого-то события.

– Первая построенная вами модель, а «минус» – просто случайная черточка.

– Минус один месяц, убитый на построение этой модели.

Кипран слушал высказываемые наперебой предположения и вдруг на мгновение позавидовал их беззаботному неведению, позволяющему быть легкомысленными. Для них все это было лишь в абстрактном прошлом, а воспоминания не заставляли каждый раз покрываться холодным потом.

Впрочем… история всегда повторяется, раз за разом, неизбежно. Кипран надеялся, делал все для того, чтобы в этот раз удалось проскочить роковой виток спирали. Напрасно.

– Минус один год от падения Барьера, – пояснил он, пожав плечами. – Всего лишь дата, когда модель была разработана, а вы все проспорили. Но идеи весьма интересны. И да, я немного развлекался.

– А что было тогда, в тот год? – робко спросил один из молчавших до сих пор сотрудников.

«Гражданская война», – ответил бы Кипран, но не решился нарушить негласный заговор молчания вокруг событий тех дней. В прошлый раз бунты начались спустя двадцать лет после «переселения». Как раз время, нужное, чтобы выросло новое поколение. Кипран попытался отогнать прочь нехорошие предчувствия и ответил:

– Это не так уж важно. Главный вопрос: почему теперь эта модель сработала? И как остановить развитие событий, чтобы вам не пришлось пережить то же самое. У кого-нибудь есть идеи, с чего все могло начаться?

– Можем сказать, когда началось, – «сиреневая» девушка указала точку на пока еще прямой линии незадолго до того, как та взмыла вверх. – Плюс-минус полчаса. Два дня назад. По всей стране одновременно, но сначала только в крупных городах недалеко от столицы. А потом распространилось по принципу Лассара – ровно так, как распространяется любая информация.

Уже интереснее. Кто и какой слух пустил в это время, а главное – зачем?

– Кажется, я догадываюсь, в чем было дело, но… – тихо произнес парень в старой рубашке и в задумчивости почесал затылок.

Зато Кипран тут же оживился.

– Сейчас любое предположение ценно, так что давай, дерзай! Кстати, как тебя зовут?

– Элрик. Так вот, – он взглянул на висящие под потолком часы, кивнул сам себе. – Да, как раз самое время.

Стоило Элрику подойти к стойке с радиоприемником у окна, как среди сотрудников пронесся возмущенный ропот.

– Опять будет рассказывать о силе пропаганды, – удалось расслышать Кипрану.

И зря, между прочим, так скептично к этому относятся. Если бы не пропаганда Перебежчика, сейчас мир был бы совершенно другим.

А Элрик покрутил ручку приемника до тех пор, пока оттуда не послышался вкрадчивый женский голос:

– Легче всего плыть по течению. Позволить волнам решать все за тебя, не прилагать никаких усилий. Даже получать удовольствие от тихой размеренной жизни без всякого смысла. Такая участь ждет большинство из нас, когда начнут действовать «карты гражданина». Кто-то, возможно, посчитает это подходящим для себя. До тех пор, пока не увидит, что река вынесла его совсем не к тому берегу, к которому бы хотелось. И даже сама река совсем не та, но поздно возмущаться, ты уже ничего не решаешь.

– Очень живописно, – пробормотал Кипран, все отчетливее ощущая, будто вновь вернулся на двадцать лет назад. Убавил громкость, так что слов ведущей стало уже не разобрать. – И о чем она рассказывала в тот день? Ты ведь слушал ту передачу, верно понимаю?

Элрик кивнул.

– Говорила, про принятый закон о гражданстве, что только граждане смогут участвовать в выборах и получат дополнительные привилегии.

– Ну, вам и вашим семьям беспокоиться не о чем, – уклончиво ответил Кипран. – У вас ведь уже есть «карты гражданина».

– А по мне так все верно решили, – фыркнул коренастый, поправляя очки. – Хочешь привилегий, хочешь значить хоть что-то для страны, так сначала заслужи это право. Сделай что-нибудь полезное.

К удивлению Кипрана многие из сотрудников с готовностью поддержали слова коллеги.