Прошло несколько месяцев. У Сашки стали резаться зубы, он стал капризничать ещё чаще.

Уставшая после бессонной ночи Марина, в очередной раз укачивала беспокойного малыша, как вдруг в лицо ей полетели осколки стекла.

Женщина испугалась, но успела закрыть собой ребёнка.

Обернувшись к разбитому окну, Марина успела разглядеть торчащую со стороны квартиры бабы Тони клюку, с какой обычно ходят старухи.

Это уже было слишком!

Молодая мать в бешенстве стала долбиться в дверь соседки, которая как обычно, не спешила ей открывать.

На следующий день, когда Марина пошла вешать сушиться белье на балкон, ей в ноздри ударил резкий запах смрада.

На полу незастеклённой лоджии валялся здоровенный давно протухший кусок мяса, усыпанный опарышами…

Женщина мигом выбежала с балкона и больше не возвращалась туда до прихода мужа.

Узнав о событиях минувшего дня, Артём решил сам поговорить с бабой Тоней, но и ему дверь никто не открыл. Тогда мужчина позвал других соседей с лестничной клетки и стал выяснять есть ли у кого-то контакты родственников старушки.

Вскоре Артём уже набирал телефон дочери бабы Тони – Тамары.

Тамара ответила, что с матерью она не виделась и не созванивалась несколько месяцев – была без связи в длительной командировке на севере, но пообещала приехать сразу, как только сможет и всё выяснить. Также Тамара была очень удивлена таким поведением матери, с её слов, это было на неё совсем не похоже.

На следующий день приехала Тамара. Но баба Тоня и ей не открыла дверь, ключи тоже не помогли – дверь была заперта изнутри на щеколду.

Дочь забеспокоилась и вызвала спасателей, чтобы вскрыть квартиру.

Когда дверь срезали, из квартиры соседки послышался сладковатый тошнотворный запах…

На кухне возле плиты лежал труп пожилой женщины. Это была баба Тоня. Рядом на разделочной доске лежало испорченное мясо.

Как позже выяснилось, баба Тоня погибла от инсульта, который застал её как раз в момент готовки.

И всё бы ничего, только умерла она уже как три месяца назад…

Няня

В 2009 году я училась на очном отделении филфака МГУ и по вечерам иногда брала подработку няней. Сначала сидела с сыном маминой коллеги, потом та порекомендовала меня своей подруге, подруга своей подруге – так в скором времени у меня нарисовалась целая сеть клиентов.

Иногда даже случалось, что несколько семей оставляли мне своих детей одновременно – двух-трёх малышей за раз. Я любила сидеть с детьми, а так ещё и получала тройную ставку. Такой расклад меня более чем устраивал.

Однажды вечером мне позвонили с незнакомого номера. Женщина утверждала, что узнала мой номер от друга, но не уточнила от кого именно. Она слезно молила меня приехать вечером и посидеть с её детьми, пока она съездит попрощаться с мужем перед её с детьми отъездом.

Детей было четверо, все от года до четырёх. Я сразу предупредила о четырёхкратном размере оплаты – сумма получилась внушительная. Но мать это не смутило, лишь бы я приехала.

Деньги были хорошие, и я уже через час мчалась на электричке по указанному адресу.

На пороге небольшого, но ухоженного частного дома меня встретила красивая молодая женщина с букетом полевых ромашек. Она представилась Елизаветой и сказала, что её дети спят на втором этаже, они послушные и с ними проблем не будет.

Больше всего меня поразило лицо Елизаветы – идеальная кожа, ресницы как у куклы, глубокие карие глаза. Идеальная симметрия. Но что-то в её облике меня настораживало, тогда я точно не мола объяснить, что именно.

Елизавета ушла сразу, а я пошла наверх проверить детей.

Детскую мне удалось найти быстро – дверь была приоткрыта. Но сам вид комнаты меня смутил: всюду валялось скомканное пастельное белье, какие-то коробки, а детские кровати были составлены вообще абы как в углу.

Лиц малышей видно не было. Зрелище было сомнительное.

«Видимо, к переезду готовятся», – решила тогда я.

Первый этаж дома выглядел не менее странно: помимо толстого слоя пыли на мебели, создавалось ощущение, что здесь давно никто не живёт. Не было личных вещей хозяев, вся техника была отключена от розеток (даже холодильник). На кухне вообще вся еда была пластиковая – муляжи фруктов в вазе, пенопластовый пирог на блюде. Нигде не валялось ни одной детской игрушки. Притом, что живут тут четверо(!) малышей.

Все было очень странно.

Я достала конспекты и села на банкетку возле в детской, чтобы услышать, если кто из детей проснётся.

Прошло несколько часов, но никакого движения слышно не было.

Заглянула: все спят, в тех же позах, так же тихо.

Наконец, любопытство взяло надо мной верх, и я уже почти подошла к одной из кроваток, чтобы заглянуть в лицо малышу, как вдруг меня окликнула вернувшаяся Елизавета.

Женщина быстро расплатилась со мной, и я скорее поспешила прочь из необычного дома.

* * *

Прошло несколько дней, но я так и не могла забыть ту странную подработку.

Что это за дети такие, которые четыре часа спят и даже на другой бок не перевернутся? Может быть это краденые дети и они были напичканы снотворным?

Вся эта история не давала мне покоя, и в голову тогда лезли самые страшные мысли…

Сама не зная зачем, я купила билет и снова поехала в тот жуткий дом. Мне было важно убедиться, что с малышами все в порядке.

Как только я прибыла на место и уже намеревалась подняться, чтобы постучать в дверь, мне навстречу вышел бодрый мужичок с козлиной бородкой:

– А я уже думал, что вы не приедете! Пойдёмте скорее, всё вам покажу. Меня зовут Алек, я риэлтор, меня Роман прислал вместо себя.

Кажется, Алек принял меня за покупателя дома. Неужели уже съехали?

Я поздоровалась с риэлтором и прошла в дом.

– Это вот гостиная, там кухня… – прямо с порога стал рассказывать мужчина.

– А кто здесь жил раньше?

– Роман разве вам не сказал? – Алек задумчиво почесал свою бородку, – Здесь жил один старичок. Ветеран войны, герой!

– Один? А где он сейчас? Переехал? – спросила я.

– Увы, возраст. Старик скончался месяц назад. Всю войну прошёл. Только вот судьба грустная у него… – цокнул языком Алек, – Он, когда на фронт ушел, его жену и четверых детишек фашистской бомбой убило… так он и не смог потерю пережить.

Мы поднялись на второй этаж.

– До войны дедок был кукольным мастером. А когда вернулся, узнал про семью, так умом… слега тронулся, – продолжал Алек, – сделал куклу себе – точную копию жены. Елизавета, что ли, её звали, не скажу точно. И детей тоже по памяти изобразил. Так и жил с ними здесь. Говорил – живые они! Даже с пенсии деньги кукле в карман всегда клал. Представляете? Да сейчас сами их увидите.

Риэлтор распахнул дверь детской.

– Вот она. В конце недели их в какой-то музей отвезут, родственники покойного договорились. Красотка она, конечно, что тут скажешь.

Елизавета неподвижно стояла в центре комнаты, одетая в то же платье, в каком я её видела в день нашего знакомства. Куклы детей продолжали лежать в тех же позах и на тех же местах, как в тот день, когда я была здесь в прошлый раз.

«Нехорошая квартира»

В моей квартире живёт призрак. Или я живу в его? Сейчас уже трудно сказать.

Я никогда не верила в привидений, полтергейстов и всякую другую мистическую хрень.

До переезда.

Начиналось всё как в сказке: дальняя родственница, о которой наша семья никогда не знала, умерла, и моя мама стала единственной наследницей шикарной трёшки в самом центре Питера.

Сами мы из Екатеринбурга, и сначала думали продать квартиру. Даже покупатель уже нашёлся, но в последний момент мне удалось уговорить родителей, чтобы там поселилась я, только что окончившая вышку по экономике.

Работу в Питере я нашла быстро и даже успела обзавестись некоторыми знакомствами. Мне всё очень нравилось! Класс! Жизнь, о которой я мечтала.