– Я тебя провожу, – сказал он, несмотря на ее незаинтересованность. И, судя по тону, это был не вопрос, не предложение. Просто факт. Он ее проводит – и никак иначе.

Такая наглость поразила.

– Спасибо, я сама, – сухо ответила и, выйдя на улицу, стала выглядывать такси.

– И все-таки я настаиваю, – гнул он свое.

Маша зарычала и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Сейчас найдет такси, прыгнет в салон и кошмар закончится. А то ишь ты, пристал как банный лист! Наблюдал, пригласил танцевать, решил проводить… Не слишком ли много о себе возомнил?

– В такое время девушке небезопасно ходить в одиночестве.

– Девушка умеет за себя постоять, так что можешь не утруждаться, – отрезала она и мысленно усмехнулась: один-один.

Но вместо того, чтобы уйти, Питькин достал телефон и стал набирать какие-то цифры. Затем приложил его к уху и подмигнул ей.

– Добрый вечер! Я хочу заказать такси…

Пока он разговаривал, Маша стояла и смотрела на него, скрестив руки на груди. Свет фонарей отбрасывал на его лицо причудливые блики. Наконец получилось спокойно рассмотреть этого наглеца. Сразу отметила стильную стрижку: в лобной части и на макушке волосы длиннее, чем в области висков и затылка. Кажется, она называется канадка. Темные глаза такие же бездонные, как и раньше, в уголках рта прячется улыбка. Легкая щетина, как и стрижка, придают брутальности. Да-а, Питькина и вправду тяжело узнать! Это уже не тот мальчик из шестого «А»!

– Машинка подъедет через десять минут, – сообщил Дима, прикрыв динамик ладонью. – Адрес скажешь?

Неохотно назвала улицу и номер дома.

– Будем ждать, – закончил он разговор с невидимым собеседником и спрятал телефон в карман. – Приедет синий «хёндэ».

– Спасибо, но тебе необязательно сопровождать меня до дома.

– Ладно, – наконец уступил он. – Только оставь свой номер, чтобы я позвонил и убедился, что ты доехала.

Она состроила недовольную гримасу, а он хитро ей подмигнул.

– Наглости тебе не занимать!

– Прости, таким уродился. Не отстану, пока не продиктуешь номер. Так что не сбежать тебе, Леонтьева.

Не ожидая от себя ничего подобного, вдруг сдалась и махнула рукой:

– Ладно, твоя взяла, запоминай цифры: восемь, девять, два, девять…

Димка сдвинул брови, лицо его стало сосредоточенным. Похоже, и вправду запоминал.

– Девять, девять, один…

– Вот ты где! Я тебя обыскался! – донесся до них смутно знакомый мужской голос. Маша перевела взгляд и вздрогнула. Улыбка моментально сползла с губ. Даже сердце на секунду остановилось.

– ТЫ?! – воскликнули они одновременно.

Мимо пронесся автомобиль, и яркий свет фар осветил лицо подошедшего. Ошибки быть не могло. Перед ней стоял тот самый Виталий, который чуть не изнасиловал ее на одной из темных улиц.

– Вы что, знакомы? – недоуменно спросил Димка.

– Более чем, – на губах его друга показалась неприятная усмешка.

– Значит, это твой приятель?

Маша ощутила, как внутри поднялась волна раздражения, а в висках бешено застучала кровь. Странное наваждение прошло, на смену ей пришла злость. Жгучая, лютая. Будь ее воля, стерла бы Питькина в порошок!

– Да, а что? – недоуменно поинтересовался он.

Сомнений не осталось. Он тесно связан с той мерзкой компанией! Неужели так же, как и они, подстерегает беззащитных девушек в темных подворотнях?! Не желая отвечать, да и вообще, продолжать этот бессмысленный разговор, Маша бросилась прочь по ослепленной огнями улице.

– Подожди. Постой, малыш! – Димка обогнал ее и преградил путь. Горячая ладонь легла на ее локоть, удерживая на месте. По коже невольно рассыпались мурашки от этого прикосновения, но темно-карие глаза жестоко напомнили о прошлом. В памяти воскресла заброшенная многоэтажка, а в ушах зазвенел собственный крик.

– Никакой я тебе не малыш! – зло возразила Маша и одернула руку.

– Ладно. Так ты продиктуешь свой номер до конца? Смотри, я все запомнил. Восемь, девятьсот двадцать девять, девятьсот девяносто один… А дальше?

Смотрела на него как на полоумного. Неужели непонятно, что сейчас она готова убить его на месте?! Отступила на шаг и предостерегающе протянула руки:

– Не подходи!

– Почему? Что случилось?

Ступни невыносимо болели, она наклонилась и сняла туфли.

– Убирайся подальше вместе со своим приятелем! – прорычала с ненавистью, на которую была только способна. Но бывший возлюбленный, похоже, не впечатлился.

– Не уберусь, пока не объяснишь, почему ты вдруг так разозлилась!

– У меня есть тысяча причин тебя ненавидеть!

– Вот как? Ладно, назови хотя бы одну, – попросил он и шагнул к ней навстречу.

Вместо ответа резко развернулась и ударила его в плечо ребром стопы. Вернее, почти ударила. В последний момент Димка успел ухватить ее за лодыжку.

– Ого! – восхищенно присвистнул, а Маша брови сдвинула. – Ладно-ладно, отпускаю!

И медленно, как бы нехотя, выпустил ее ногу из своей горячей ладони. А у нее сердце ухнуло вниз и забилось быстро-быстро, словно она только что пробежала марафон. Мир внезапно замер, остановился, голоса, запахи, оттенки – все стало бессмысленным, Маша видела только его глаза. Глаза человека, которого должна была ненавидеть всей душой, всем своим существом, до конца жизни. Проклинать, клеймить, обзывать последними словами, но… Именно сейчас, когда она почувствовала его прикосновение, поймала этот взгляд, полный удивления и восхищения, ненависть куда-то испарилась. Захотелось спокойно поговорить и все выяснить. Но стоило заметить самодовольную физиономию Виталика, как злость нахлынула с новой силой.

– Теперь, надеюсь, ты объяснишь, что происходит?

– Твой дружок тебе объяснит! – рявкнула она и метнулась к подъехавшему такси. И, конечно, не заметила, как «Виталька» восхищенно посмотрел ей вслед и произнес:

– Вот это девушка!

Затем наклонился и вручил другу обувь:

– Золушка-каратистка забыла свои туфельки…

Следующим утром Маша поймала Владислава перед уходом на работу. Тот уже подхватил сумку и снял с крючка связку ключей. Услышав ее оклик, он удивленно обернулся:

– Доброе утро. Что это ты встала так рано? На пробежку?

– Ага.

– Ты неважно выглядишь. – Он подошел и с тревогой вгляделся в ее лицо. – Что случилось?

Маша нервно затеребила поясок халата, наброшенного поверх ночной рубашки.

– Плохо спала. Переживала.

– Из-за чего?

– Ты мне так и не сказал, где похоронен отец.

Влад нахмурился и звякнул ключами.

– Не дави на меня, ладно? Я никогда не интересовался этим вопросом. Я все узнаю, но не обещаю, что быстро.

– Постарайся, пожалуйста, поскорее. Для меня это очень важно! – как ни пыталась сдержаться, в голос все равно пробилось волнение.

Он кивнул и чмокнул ее в лоб, как маленькую.

– Обещал – значит, сделаю. А ты не думай о неприятных вещах, – сказал напоследок. – Живи настоящим, Маша, у тебя вся жизнь впереди.

Только губы поджала в ответ. Ну не могла она не думать о прошлом! Жажда мести так крепко вросла в сердце, что не давала спокойно жить. И даже зная, что родной отец умер, она никак не могла найти покоя. Часто думала о том, как сложилась бы судьба матери, не случись с ней этого несчастья; смогла бы она спастись, если бы Маша не появилась на свет?

Семнадцать лет назад

– Кто эта тетя? – Маша тычет пальцем в фотографию в рамке, найденную в ящике тумбочки.

– Это твоя мама – Настя.

– Мама? – Она удивленно поднимает брови. – А где она?

Вероника поджимает губы и отводит взгляд. Некоторое время висит молчание. Она надеется, что девочка забудет о вопросе и переведет разговор на другую тему, но Маша продолжает испытующе смотреть на нее, словно ей не четыре, а двадцать лет, и она уже многое понимает.

– Ее забрали ангелы на небо, – наконец глухо отвечает Вероника и сжимает малышке руку.