Глава 1
— О, новое пополнение рабынь пожаловало. Делаем ставки, кироны[1].
Раздалось сначала любопытное, а потом предвкушающе-азартное, когда я подходила к главному входу магической академии. Первые редкие встречные адепты потянулись за мной от ворот, превратившись в любопытную толпу ближе к зданию академии.
На этот мужской голос, перекрывший тихий обсуждающий шепоток, раздался женский звонкий:
— И кирии! Что за дискриминация? Я ставлю на Рина!
— Почему на Рина? — с интересом спросил кто-то густым басом. — Все хотят к Антуашу.
— Вот именно что хотят! — фыркнула девица. — Только у него и так целый гарум. Куда уж больше?
Я завертела головой, чтобы взглянуть на эту магиню, но она затесалась среди толпы там, где виднелись только макушки.
— Но она хорошенькая, — каким-то особенным тоном, в котором я сразу узнала провокацию, возвестил первый голос.
Принадлежал он тому, кто первым увидел во мне новое развлечение для всей академии.
Я шла через уже изрядно уплотнившуюся толпу, и какая-то девица, словно в ответ на слова парня, задела меня, толкнув, так, что я чуть не упала носом на освободившееся мигом место впереди.
Место достаточное для того, чтобы я распласталась и проехалась вперед, упершись прямо в ступеньки лестницы перед входом. Но мне повезло налететь на кого-то выходящего из здания.
Вернее, в первую секунду я подумала, что повезло, так как я не упала на потеху публики. И вздохнула с облегчением.
Начавшийся издевающийся гогот сразу смолк. И даже это меня не насторожило.
Я выбралась из черной мантии обладателя, в складках которой запуталась, уткнувшись носом, и подняла голову, чтобы извиниться. Но извинение примерзло к нёбу, наткнувшись на злой взгляд и брезгливое выражение лица пожилого преподавателя.
Он оттолкнул меня, изогнув узкие губы в гримасу, которая выражала полное отвращение. Словно он встретил на своем пути противного таракошку. И брезгливо отряхнул свою мантию.
— Что вы себе позволяете, адептка…? — его голос был похож на скрип несмазанной двери.
Он хотел узнать мое имя. Я открыла рот, чтобы назваться, но он не дал мне ответить.
— А, новенькая, — голос его при этом не то, что не подобрел, а наоборот, приобрел эмоцию легкой злорадности. — Я понимаю, что вы только что прибыли из деревни, но здесь действуют особые правила, и потрудитесь их скорее выучить. Во избежание…
Он не закончил, но в голосе послышалась угроза, и я сглотнула.
Я кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова. Но он уже не смотрел на меня, вскользь пройдя взглядом по моему бедному платью и узлу с вещами в руке с той же брезгливой миной. Холодно обратился к толпе:
— Что встали? Занятия через несколько минут. Кто не успеет, драит неделю конюшни.
Он вроде бы ни к кому конкретно не обращался, но всю толпу мгновенно смыло. В дверях возникла небольшая давка, но быстро рассосалась.
Я заметила светловолосую девушку в последних рядах, в таком же бедном платье как у меня. Она бросила на меня украдкой взгляд перед тем, как войти в академию, и подавила сочувственный вздох.
Я пообещала себе найти эту девушку. После того как преподаватель размашистыми шагами направился по лаповой аллее в сторону запада, я расправила плечи, набрала в грудь воздуха и решительно направилась к дверям магической академии.
Мне требовалось найти ректора и взять направление на выбранный факультет. Вообще-то занятия в академии уже начались месяца как два. Но мой покровитель, бог хитрости Фокси, плут и великий путаник, единственный из покинувших нас богов еще проявляющий интерес к людям и спускающийся к ним, решил, что мне стоит прийти в академию в это время. А кто я такая, чтобы спорить с богом?
Почему именно сейчас, я не знала. Он посвящал меня только в те вопросы, какие считал нужным. Этот был не из них. Я была лишь в курсе великой цели, ради которой я попала в академию. И то сильно сомневалась, что все на самом деле так, как представлял мне Фокси. Ведь известно, что боги играют людскими судьбами, и верить им — последнее дело. Но свои мысли держала при себе.
Фокси нашел меня, когда мне было лет пять. Я была сиротой-беспризорницей, слонявшаяся по Междумирью с табором кочевого народа москатов. Как я к ним примкнула, не помню, но Фокси почему-то обратил на меня свое внимание. А потом, как он говорит, ему открылась истина. Насчет меня. Он заблокировал мою магическую силу, пристроил в поместье Литтерацев, где я росла в роли прислуги. До сего времени.
Вообще-то изначально у меня имелся магический дар, который мы совместно решили скрывать до поры до времени. Потому что он не совсем обычный. Это сложно объяснить, наверное, тем, кто мало понимает в магии, как обычные люди, заселяющие нашу империю Эдастрию. К обычной человечке — так пренебрежительно называются подданные Эдастрии, в которой всё принадлежит магам — принадлежала официально и я, Нея Черемиха.
Почему Черемиха? У всех людишек или человечков, особливо беспризорников, фамилия происходила из ассоциаций с ними. Вот нашли меня в кустах черемихи, и прозвали Черемихой. Это хорошо еще, что не с котелком на голове или, извините, не в отходах. А то могли бы и такую фамилию дать. А мне повезло, черемиха — красивый кустарник, цветет почти все лето пышными бело-розовыми гроздьями, да еще пахнет душисто. Все лучшие духи имеют в составе его аромат.
Нея — распространенное имя среди простолюдинов. Но мне нравится. А Фокси почему-то нет. Оттого он зовет меня по-всякому, только не по имени.
Магический дар у меня был редким для настоящего времени и крайне неприятным для его обладателя — эмпатия. Нет, а что хорошего чувствовать эмоции других? Счастливых людей очень мало, я бы сказала это редчайший вид. А вот недовольных чем-то, страдающих и несчастных — все основное население. И, как ни странно, что среди обычных людей, что среди магов.
Глава 2
Маги относятся к расе людей, но не дай боги назвать мага человеком. Что будет! Странно, что еще не объявили себя особой расой и не придумали ей название.
Еще триста лет назад, при первой династии, правящей Эдастрией, маги были приравнены к богам, а люди без дара магии были рабами у магов. Но после второй мировой войны, в которой пострадали боги, другие расы и наша империя, мир изменился.
Династия, которая вела корни от первого мага Альпецдрайшулера — первого человека, которого боги наделили магией много-много лет назад — была свергнута. Рабство низложено.
Но все это на словах. Маги также чувствовали себя киронами среди людей, равным богам, а люди сменили рабство на положение нанимаемых слуг. Только нанимались буквально за хлеб, воду и крышу над головой, а потому разницы особо никто не видел. Хотя появились некоторые официальные права, которые якобы можно было защищать в суде. Надо ли говорить, кто был судьей в спорах магов и обычных людей?
По памяти старожилов, еще сто-двести лет назад было лучше. Новая династия занималась преобразованиями, стремилась изменить ситуацию. Но, как обычно, их место занимали другие, и цели их снова возвращались к власти и деньгам.
Нынешний император Ауфхильнейдейзер — последний наследник прямой линии новой династии Циннеров, и он доживает последние годы. Поговаривали, что он сошел с ума, у него мания преследования и неконтролируемые вспышки гнева.
С одной стороны, он был гарантом хоть какой власти и положения новой аристократии, пришедшей с династией Циннеров. Несмотря на то, что все сходились во мнении, что Ауфхильнейдейзер давно сошел с ума, смещение его означало смуту и утрату чьего-то положения. Чего, естественно, никто из приближенных не хотел.
Потому Ауфхильнейдейзера поддерживали насколько возможно, а за спиной его велась грызня. Осторожная, с учетом того, что тот все-таки был здоров, сравнительно вменяем, и умирать не собирался. А потому попасть ему в опалу никто не хотел. А вот поманипулировать — очень даже. Но как манипулировать императором, у которого маниакальная подозрительность? Очень и очень осторожно.
