Но Зариф-хан не послушал Мабый. Поцеловал он на прощанье свою возлюбленную, пришпорил коня и зычным голосом приказал выступать.

Долго стояла несчастная Мабый у стен замка. Она смотрела вслед любимому, и губы ее шептали слова любви.

Много дней и ночей шел караван через пустыни и горы, через бурные потоки. И, наконец, пришел в край, где все вокруг цвело и ласкало глаз. То была Индия.

В дальней дороге все радовало Зариф-хана: и новые места, и неведомые люди, и жаркое солнце. Зато Хидри ехал на своем коне хмурый и злой и все думал, как бы ему избавиться от племянника.

Через несколько дней пути перед Зариф-ханом блеснула гладь широкой реки. В мутной воде щелкали зубами крокодилы, подплывая к самому берегу.

Караван спустился к переправе. Но только передние верблюды вступили на мост, как откуда ни возьмись выскочил человек в маленькой шапочке на бритой голове, замахал руками и остановил караван.

— Стойте, стойте! Почему не платите за проезд через мост? До тех пор, пока не заплатите сто рупий, на мост не пушу!

Подъехал к нему Хидри и, сдерживая горячего коня, закричал:

— Твои вопли вызывают удивление. Много лет я ездил сюда со своим братом, могучим Мирвайс-ханом, и ни разу ничего не платил. Ты что думаешь, если караван ведет юноша, то с него можно брать деньги? Уйди прочь, шелудивый пес, или я все ребра тебе переломаю!

Человек не ушел с моста и ответил:

— Если вы меня не послушаете, я прикажу солдатам прогнать вас прочь. Плату я беру по закону. А если не верите мне, то пусть кто-нибудь из вас пойдет со мной к нашему всемогущему повелителю.

Хидри подтолкнул Зариф-хана и шепотом сказал ему:

— Пойди с ним да пригрози их царю! А то они слишком уж возгордились! Скажи им, что ты славный и могучий Зариф-хан, сын Мирвайса.

Ничего не ответил Зариф-хан, но пришпорил коня и поехал вслед за смотрителем моста во дворец к царю.

Обрадовался Хидри и подумал про себя: «Ну, если он попал в беду, так надо сделать так, чтобы он из нее не выбрался».

И оскалив зубы и сжав кулаки, он поехал следом за Зариф-ханом — посмотреть, что будет.

Подъехал Хидри к воротам царского дворца, ездит взад и вперед, ожидает, что же случится. Под конец надоело ему ждать, он спешился, привязал коня и пошел в покои царя.

Велико же было его удивление, когда он увидел, что Зариф-хан сидит по правую руку от царя и они о чем-то дружески беседуют.

Хидри приблизился к трону и сказал так:

— О всемогущий царь! У меня есть для тебя важная новость.

— Говори, — приказал царь.

— Я не могу говорить вслух, о всемогущий. Разреши мне приблизиться к тебе и поведать все по секрету.

Царь склонил голову в знак согласия.

Хидри подошел к нему, изогнулся до земли и прошептал:

— Тот юноша, что сидит рядом с тобой, дерзкий и лживый Зариф-хан. Только что он говорил о тебе бранные слова, и мой язык не в силах пересказать их. Вот уже пятьдесят лет я езжу через этот мост и всегда плачу дань, а он поехал в первый раз, не уплатил ни гроша да еще оскорбил при этом твое честное имя.

Сказав так, Хидри еще раз поклонился и отошел в сторону.

— Ступай себе! — приказал ему царь и с интересом посмотрел на юношу. Словам Хидри он не поверил. Но Зариф-хан понравился ему своим смелым лицом, и решил царь, что этот юноша будет хорошим военачальником. Поэтому он сказал ему так:

— Ты останешься в моем царстве, юноша! Здесь ты волен делать все, что ты хочешь, но за пределы границ моих выезжать не смей.

Загрустил Зариф-хан, но делать нечего. С одной только просьбой обратился он к царю:

— О всемогущий царь! Тот человек, что приходил к тебе и говорил что-то на ухо, мой дядя Хидри. Разреши мне поехать попрощаться с ним и заодно передать привет моим родным, что остались дома.

Царь позвал своих воинов и приказал им ехать вместе с Зариф-ханом, куда он захочет.

Приехал Зариф-хан, окруженный воинами, к Хидри и видит, что тот уже закончил все дела и собирается возвращаться домой.

Увидев Хидри, обрадовался Зариф-хан, потому что и в неволе, и чужом краю всегда бывает радостно увидеть соотечественника. Ведь Зариф-хан и не подозревал, что Хидри такой жестокий и бесчестный человек. Он бросился к нему, обнял его за плечи и сказал:

— Не оставляй своим попечением Ляла и Бабый, — ведь они совсем маленькие и у них никого теперь нет, кроме тебя. И еще прошу: позаботься о Мабый!

С притворной дрожью в голосе ответил ему Хидри:

— Не беспокойся, Зариф-хан! Я буду беречь их всех как зеницу ока. Встреть свой смертный час спокойно и мужественно, как подобает афганцу.

Так сказал Хидри, ибо думал, что Зарифа казнят.

Но Зариф-хан усмехнулся:

— Ах, если бы предали меня смерти, мне было бы легче! А я остаюсь здесь почетным пленником до конца моих дней.

— Так, значит, тебя не казнят? — зло воскликнул Хидри. — Тогда знай, что я плюю на твою сестру, и на брата, и на твою Мабый! Эти жалкие твари узнают, что такое Хидри!

И он засмеялся, думая этими словами растравить и без того скорбящее сердце Зариф-хана.

И только тогда Зариф-хан прозрел и понял, что причиной всех его бед было черное коварство Хидри.

— Смотри же, Хидри, все то зло, что ты сделал мне, падет на твою голову! — воскликнул Зариф-хан, вскочил на коня и умчался, окруженный воинами, во дворец к царю, который с нетерпением ждал возвращения нового своего любимца.

А Хидри поспешил вернуться в замок Зариф-хана.

Услыхала Мабый о том, что вернулся караван, и, радостная, бросилась его встречать. Но вот караван вошел в ворота, и Мабый с ужасом увидела, что среди возвратившихся нет ее возлюбленного. Она обращалась к людям, спрашивала, где же Зариф-хан, но все они молча опускали голову и отводили глаза, потому что Хидри строго-настрого приказал им ничего не говорить про Зариф-хана.

Был у Зариф-хана любимый чернокожий слуга. Не выдержал он и тихо шепнул Мабый:

— Когда мы уходили из Индии, Зариф-хан был жив и здоров. Жди его!

Услыхал эти слова Хидри и, придя в ярость, тут же отрубил чернокожему слуге голову.

Испугалась Мабый, бросилась к другому любимому слуге: Зариф-хана, Сауну, стала у него спрашивать о господине. А Хидри стоит рядом и пробует острие своей сабли. Увидев это, Саун побледнел и ответил Мабый:

— Пойди к нашему новому хану Хидри и спроси у него. А я же ничего не знаю.

Улыбнулся Хидри, услыхав, что его уже называют ханом. А Мабый он ответил так:

— Возлюбленный племянник мой Зариф-хан умер в Индии от болезни желудка.

Горько заплакала Мабый. Но еще бы горше рыдала она, если бы знала, что Хидри задумал взять ее себе в жены. Он справил пышную панихиду по Зарифу, а потом приказал своим слугам и стражникам никого не пускать в Индию и не пускать пришельцев оттуда. Очень боялся Хидри, что узнают люди о том, что Зариф-хан жив и здоров.

Хидри даже позвал к себе Сауна, чтобы тот обо всем, что знает, молчал и в благодарность за это обещал отдать ему сестру Зариф-хана — Бабый.

А еще через несколько дней Хидри послал сватов в дом прекрасной Мабый. Девушка отказала ему. Тогда разгневался Хидри, сам пришел к ней и спросил:

— Почему ты не хочешь стать женой великого хана, о глупая женщина?

— Подожди еще двадцать пять лет! Если за это время Зариф-хан не вернется, я стану твоей женой.

Рассвирепел Хидри и приказал своим слугам выгнать Мабый из дома. И в тот же день он отдал брата Зариф-хана, Ляла, в услужение к шашлычнику, а Бабый отдал Сауну.

Несчастная Мабый, храня верность своему любимому, сделала в горах маленький шалаш и жила там одна-одинешенька, горюя о Зариф-хане. Прекрасные глаза ее покраснели от слез, и лицо стало желтым, как шафран.