Расчет дальности до цели произведен. Комэск торпедоносцев щелкает тангетой в эфире, и первыми свои девятисоткилограммовые приветы выстреливает отошедшая в сторону пара ракетоносцев. До цели еще километров восемь, но для двух малосерийных морских ракет Королева (потомков крылатой ракеты за номером 312) это меньше минуты полета. Наведение на цель только самим самолетом, дальше крылатые сигары с огненным хвостом ведет бортовой гироскоп. Промазать легко, но курс атаки специально состворен, так чтобы при близком промахе, ракеты били соседний или стоящий за целью корабль. Остальные самолеты разворачиваются широким веером для атак торпедами наиболее ценных целей. Для второго захода останутся всего три специально сэкономленных торпеды, и на закуску мелкие авиабомбы, оставшиеся в бомбовых отсеках и под крыльями ракетоносцев. Марина закусив губу наблюдает за боем. Зенитки просыпаются, но первые ракеты уже на подлете. Взрыв виден только один, зато по корме итальянского крейсера. За вторую ракету переживать не нужно, верней всего она взорвалась уже под водой. Ели не от удара в борт, так от трижды сдублированного разными зарядами самоликвидатора. Фоторазведчик отходит в сторону от атакующих торпедоносцев, выцеливая кинокамерой боевую работу соседей. Марина смотрит в бинокль, и видит плотную вату зенитных разрывов и трассы крупнокалиберных пулеметов. Штурмана вразнобой сбрасывают свой груз, их ДБ-3ТМ проносятся над якорной стоянкой и разворачиваются для повторной атаки. Несколько катеров исчезают в огненных вспышках подрывов торпед. Такой взрыв разносит причал. Получившие свои ракету и торпеды крейсер, и один из эсминцев уже лежат на боку. Второй эсминец садится носом. В принципе задание уже выполнено отлично, но пара ракетоносцев напоследок осыпает зажигательными бомбами портовые склады и зенитные батареи. Сидящий впереди штурман командует пилоту заход, и фоторазведчик еще дважды пролетает над акваторией Варны, делая снимки. Вот теперь точно все. Эскадрилья собирается в колонну клиньев и уходит в сторону Проливов.
После посадки все экипажи поочередно принимают душ, и наскоро перекусив отправляются спать. Днем их представят местному командованию, уже обрадованному результатом внезапного удара по вражескому флоту. Марина ложится отсыпаться последней, за стенкой курьер наркомата терпеливо ждал ее доклада об испытаниях ракет. Свои отчеты написали и экипажи ракетоносцев, но с Расковой спрос особый, секретные кинопленки испытаний опечатаны и переданы ею вместе с отчетом. После сна начинается суета доклада местному начальству, и знакомство с не особо дисциплинированным воинством Добровольческой Армии. Тут вновь прибывшие летчицы на ходу учились понимать беглую греческую и французскую речь, собирали и готовили к вылетам прибывшие через Югославию самолеты У-2. Потом начались тренировочные вылеты в местном летном училище в Татое, а еще через несколько дней началась боевая работа на болгарском фронте. Как раз здесь советские девушки пересеклись с американскими волонтерами, прибывшими для ознакомления с этим ТВД. И удивление оказалось двойным. Мало того, что те американцы тоже оказались женщинами, так еще одна из них прилично разговаривала по-русски. В один из дней в беседке возле штаба это знакомство как-то незаметно переросло в интернациональную дружбу. Хотя как опытный сотрудник НКВД Марина была очень осмотрительна.
-- Марина скажи только честно... ты сама из ЧеКа?
-- Только если ты Виолета из этого вашего, как его там... Федерального Бюро! Вот! С чего это ты вообще решила?!
-- Не сердись, Марина, я просто понять пытаюсь.
-- Да, что тут, Валюша, понимать-то?!!! Ты сама свой вопрос объясни, нормально, а не выпендривайся!
-- Да, я не выпендриваюсь. И лучше зови меня Верочкой, меня так папа звал, он родом из России был.
-- Заметано, Веруня! Сама из благородных что-ли?!
-- Нет, моя мама работала в театре, а папа инженером был.
-- А, тогда, ладно. Давай по-новой, Верочка. Причем тут какое-то ЧеКа?
-- Ну, как бы тебе это объяснить... Просто я удивлена странностями. Это все очень непросто. Вон, даже наши 'Дугласы' еще только во французский порт пришли, их даже еще собрать не успели. Только и успели мы на французских машинах в Шербуре потренироваться, и посмотреть женскую авиашколу Ивон Журжон. Поэтому-то нас и отпустили сюда. Все равно ведь время теряем. А вас всех слишком легко отпустили на войну. Вам позволили провезти, ваши самолеты поездом через Германию в Югославию...
-- Пфф! Эка невидаль! Немцы-то с СССР не воюют! Как и югославы. Хотя люди везде разные. Есть добрые и открытые, а есть и другие. Провокаторы и прочие пакостники тоже встречаются...
-- Ты меня будешь слушать?!
-- Все-все! Продолжай!
-- У тебя военное звание капитан. Ты командир сквадрона, а у нас такое чудо появилось только в этом году. Да и то с подачи капитана Моровски, про которого ходят слухи, что он сумасшедший. Я с ним знакома лично, слухи эти ерунда полная, но даже мне непонятно - как ему такое разрешили. На нас до сих пор все... как на чудо пялятся. Еще у вас тут очень сильная и многочисленная охрана. Вас явно поддерживают на самом высоком уровне. Как это так?
-- Все сказала? Ну, тогда меня, Верунька, послушай! Я не знаю, как там у вас в Штатах, и вообще за границей делается, но в Союзе нашей сестре уже давным-давно разрешили служить в ВВС. Это вы там у себя за эмансипацию боретесь, а у нас она давным-давно победила! Наши 'вимин' под землей метро строят. И чтоб ты знала, у нас десятки тысяч девчонок инструкторами в аэроклубах и училищах. А еще они числятся в запасе... Да-да! В запасе военно-воздушных сил! А некоторые даже служат в линейных эскадрильях ВВС. Вот моя знакомая Казаринова Томка уже несколько лет командует сквадроном истребителей. Причем МУЖСКИМ. Да и не одна она такая. Неслучайно с ней семь девчонок сюда на стажировку отправили. Все они спортсменки-пилотажницы, и как ты догадываешься, тоже пилоты-истребители запаса. Как кстати и ваша Жаклин была.
-- А ты сама?!
-- Ну, а я тоже спортсменка-рекордсменка и инструктор. На, гляди фото! Вот мы с Валей Гризодубовой и уже покойной Полиной Осипенко у нашей 'Родины'. Ты думаешь, за что мы трое тогда первые награды получили? За тот самый дальний полет. Валька Гризодубова видит топливо кончилось, и командует мне 'ПРЫГАЙ'. Я сама понимаю, что у меня шансов при посадке на лес не будет. Размажет вместе с кабиной. Ой страшно было! Я как с парашютом сиганула, потом десять суток по компасу шла. Ладно, то дело прошлое! Но ответь мне подруга - почему в ваших газетах пишут про наших добровольцев, как про наемников и убийц?!! Вот скажи это справедливо?!
-- Но вы же, не платите сами за свои поездки и за аренду самолетов...
-- А вы платите, что ли?! Сама же мне рассказывала, что вашу стажировку во Франции штаб Авиакорпуса санкционировал. Вот и у нас также. Вы, там, в своем Монтгомери, свой женский сквадрон первыми создали. Зато мы тут в Греции и Югославии первыми боевого опыта хлебнули. Эхе-хе. Двоих уже в аварии ранеными потеряли. Жаль девчонок. И хорошо, что у болгарских фашистов ни одного ночного истребителя нет. А сейчас я девчонок привезла, потому что мы хоть и спорсменки-пилоты, но тоже собираемся Родину защищать! А чтобы защищать Родину, это нужно уметь делать. Вера, вот ты понимаешь, что значит слово, 'Родина'?
-- Ты, знаешь, наверное, начала понимать этой зимой. Адам Моровски наш бывший командир моей дочке одну песню пел... странную.
-- Ой! У тебя дочка! И у меня дочка есть! Танюшечка моя. Сейчас карточку достану покажу, вот гляди какая!
-- Забавная и красивая у тебя. А вот моя Саманта.
-- Вся в маму кокетка! Вырастет мужикам на погибель...
-- Я когда Адам ей ту колыбельную пел, вдруг отчетливо поняла, что готова умереть за нее. Только бы небо над ее головой было мирным. Она сейчас в Монтгомери живет в казарме с девчонками из нашего сквадрона. А раньше мы жили вместе с родными на съемной квартире.
-- Почему в казарме?!
