Юный младший сержант госбезопасности прошел ускоренный курс подготовки, выучил наизусть свою новую биографию, и в первых же числах августа отправился в Польшу. Здесь, в соответствии с легендой, Поланский успешно легализовался. Через неделю, 'провинциальный планерист-любитель', попытался поступить в Демблинскую военную летную школу. Туда его не взяли, несмотря безукоризненный комплект документов, и хорошие оценки на экзамене (все, кроме оценки по Истории Великой Польши). Командование Летництва Войскова еще не видело нужды в ускоренном наборе курсантов, и количество мест в училище не увеличивало, отбирая лучших. Матвей был готов к этому, и легко поступил в летную школу в Быдгощи сначала на курс авиамехаников. И там, на курсе обучения пилотов тоже не было свободных мест. Не успел он проучиться и нескольких недель, как началась мобилизация и война с Германией. Матвей тут же сумел отличиться, перегнав с подвергающегося бомбежке школьного аэродрома на авиабазу Марково аварийный учебный самолет. После этого, недоучившегося курсанта с планерным опытом заметили, и решили использовать не только как механика. Пройдя ускоренное обучение пилотированию, оказался Матвей в истребительно-штурмовом дивизионе 'Сокол', где и продолжил службу в качестве пилота, переделанного в штурмовика старого истребителя PWS-10. Дальше начались и вовсе чудеса. Как уже потом узнал Поланский, из СССР в Польшу прибыло несколько агентов. Сам он фактически становился связником между советским резидентом в Варшаве и двумя его польскими командирами (и как выяснилось, 'соратниками по 'невидимому фронту''). А Моровский с Терновским стали быстро 'тянуть' Поланского по службе, на командира звена. По счастью бдительные офицеры Дефензивы не заинтересовались, причинами столь интенсивного обучения группы из нескольких бывших курсантов (одним из которых был Матвей). И вскоре новоиспеченного плутонового Поланского направили в Англию, для переучивания на новую технику, и для перегонки закупленных поляками 'Харрикейнов'. Тогда-то он впервые узнал о своем основном задании. Вот только внедриться в круг британских военных пилотов и испытателей в тот раз не удалось. Не того полета птицей был молодой пилот для командования союзных ВВС. Все что удалось юному разведчику, это перезнакомиться с большой группой британских офицеров. Потом был дальний перелет на перегруженных топливом британских истребителях, и новые боевые вылеты. К началу октября Матвей научился грамотно штурмовать колонны фашистов и даже сумел сжечь один словацкий биплан-истребитель. Затем случилась ожидаемая капитуляция в Люблине, и плен. Но вскоре, Поланский попал в учебную эскадрилью Абвера, в которой встретился со своими бывшими командирами в роли инструкторов.
И вот, теперь Поланский изображал боевые вылеты против РККА в Финляндии. Это было сложнее, чем воевать в Польше против Люфтваффе. Чтобы не возбуждать подозрений других пилотов и контрразведчиков из Валпо, пришлось изрядно потрудиться. И при стрельбе и бомбардировке мимо целей, и чтобы не подставиться под очереди воздушных стрелков, следовало быть очень осмотрительным. Перед тем вылетом, Матвей получил от капитана Терновского приказ, срочно отправляться в Англию с закупщиками-перегонщиками финского полковника Шалина. В очередной поездке Матвей под любым предлогом должен был остаться на Острове, а сам Терновский планировал присоединиться к нему позднее. Так уж вышло, что тут удачно совпали планы советской разведки по внедрению агентов, и решение британцев 'втихую' передать финнам три десятка истребителей 'Глостер Гладиатор'. В эту-то команду пилотов-перегонщиков, как раз и был включен Матвей Поланский. Вот только русское наступление спутало все карты, и отъезд делегации неожиданно задержался. Результатом этой задержки оказался вылет советского разведчика в тот бомбардировочный рейд. Но бомбить советские корабли Матвей не собирался. ...
Звено Матвея шло в колонне сразу за ведущим звеном датского лейтенанта. Один И-5 задымил после взлета и, сбросив бомбу в лес, тут же пошел на вынужденную. Остальные, машины собравшись в строй, потянулись едва на сотне километров в час в сторону залива. С тяжелыми бомбами высоту было не набрать, поэтому шли едва на четырехстах метров. Летели минут двадцать, не дольше. Белый саван застывшего ледяного поля 'Маркизовой Лужи' сначала был чист. В направлении дымных облаков глаза искали вытянутые контуры крейсера или линкора. Но, вот, чуть левее по курсу, в предутренней дымке обозначились какие-то огни. Дымы были, огоньки тоже были, но ничего крупного, вроде корабля, Матвей там все еще не видел. Это было странно. Идущий во главе первого звена Расмуссен заложил круг над дымами, видимо тоже не мог ничего понять. Ни больших кораблей, ни прорубленного ими во льдах канала чистой воды не было. Ничего размером с корабль вообще не наблюдалось! Впрочем, кое-что Расмуссен углядел. Километрах в пяти восточнее обманных дымов с трудом угадывались какие-то странные грязно-серые прямоугольные пятна больше похожие своими размерами на вагоны-теплушки. То одна, то другая такая 'теплушка', неожиданно окутывалась дымом и выплевывала в сторону далекого берега длинный огненный столб. Рядом с ними замигали огоньки зенитного огня. Облачка зенитных разрывов стали наползать на подлетающую группу самолетов. Матвей пригляделся к маневрам ведущего, и внезапно понял, что просто бомбить мимо, и смотреть как бомбят другие, сейчас он не сможет...
'Вот оно! Теперь мне ясно. Наши притащили на лед дальнобойные пушки. И пушки те, наверняка, секретные. Расмуссен далеко не дурак, и видя то же что и я, сейчас зайдет вдоль линии этих орудий и начнет бомбежку. И что мне тогда делать?! А если он вернется и расскажет? Так, СТОП! Первое, что я могу и должен сделать, это сбросить гребанную бомбу прямо сейчас! А там, останутся у меня два старых британских 'Виккерса' с полным боекомплектом. Передатчиков ведь на самолетах нет, только приемники стоят. Терновский всегда отдавал нам команды через рацию своего 'Харрикейна'. Значит, моя задача сделать так, чтобы на берегу ничего не узнали. Ни про секретные орудия, ни про отсутствие в заливе советских кораблей. И чтобы ни один фашист до берега не дотянул. Хорошо, что на наших 'пятаках' нет кинопулеметов, можно смело дырявить гадов! Жаль только, что свое задание провалю, но бомбить наших, я этим уродам не позволю!'.
Матвей нажал кнопку сброса, и семипудовая бомба через секунду глухо рванула за хвостом, подбросив своей ударной волной, идущую сзади машину. Наплевав на соседние истребители, он, прибавил газа, и оказался у самого хвоста датчанина. Короткая очередь, и перевернувшийся через крыло аппарат лидирующего группу лейтенанта врезался в лед, и взорвался на своей же бомбе. Теперь счет пошел на секунды. Матвей, экономя боекомплект, коротко и точно бил по кабине, и тут же пристраивался к следующему. Те, кто шел сзади, еще не поняли в чем дело, зато летящие рядом его бывшие сослуживцы в ужасе бросились врассыпную от 'сумасшедшего убийцы'. Но делали они это слишком медленно, потому что свои бомбы сбросить не догадались. Шестеро 'абверовских птенцов' все-таки проскочили вперед, и уже влезли под огонь зениток, пока Поланский продолжал отстрел, тех, кто еще не вышел на боевой курс. Двое столкнулись и упали. Еще один получив зенитный снаряд, рухнул вниз. Четыре сбитых Матвеем 'пятака' уже лежали на льду, а две небольшие группы истребителей-бомбардировщиков все еще пытались выйти в атаку на пушки. Но в этот момент, откуда-то сбоку с земли ударили огненные факелы. Матвей видел, как в утреннем небе оперенные огнем небольшие монопланы взлетали, поднимаясь чуть выше строя атакующих финских машин. Вот их носы поочередно окутались дымом, и среди финских самолетов появились частые разрывы, словно от огня зениток. А сами ракетные машины сразу, заложили плавный вираж, и пошли на посадку. Огненный факел из их хвостов уже не бил. А шесть сбитых ими бипланов тут же свалились на крыло. Остальные два, побросав, куда попало, свои бомбы, попытались развернуться в сторону берега. С этими Матвей уже мог разобраться. Все-таки своих сослуживцев он знал хорошо. Настоящих воздушных бойцов среди них не было. На обе оставшиеся цели патроны Поланский уже не экономил. И лишь, завалив последнего, увидел со стороны Таллина спешащие сюда советские истребители. Теперь Поланскому нужно было срочно уходить. Теоретически, его 'британская миссия' еще вполне могла состояться. Если на льду наши захватят всех выживших пилотов, а других свидетелей-финнов поблизости не окажется. И если, видевшие его бой красноармейцы и командиры, не станут трепать языками о том, как финский пилот сбивал своих. Увы, всяких разных 'если', набиралось слишком много. Из-за этого не слишком логичного (если не сказать безумного) поступка вся его дальнейшая разведывательная работа, оказывалась под угрозой и могла теперь прерваться в любой момент. Но Матвей почему-то иррационально верил, что информация к финнам не дойдет так быстро, и потому, сбегать или 'пропадать без вести' пока не собирался. Он уже почти долетел до посадочной площадки, когда зашедшая ему в хвост советская 'Чайка' И-153 открыла огонь из четырех синхронных пулеметов. Играть с таким противником было бесполезно. Матвей ушел на вираж и, выпустив последнюю очередь 'в белый свет', перевернул самолет через крыло, и просто выпрыгнул с парашютом. Ветер закрутил Матвея, и понес на деревья. Как влетел в хвойный лес, и сгорел его 'пятак' он не видел. А то, что этот бой с советским летчиком прикрыл разведчика от любых подозрений, он узнал уже позже в столичном госпитале.
