Глава 1
Бобер Билл и Джим Бреди
Было 30 июля 1863 года – мой восемнадцатый день рождения и сороковой день путешествия на борту «Йеллоустоуна», парохода, совершавшего рейсы по Миссури.
Мы были почти в двух тысячах миль (по реке) от моего родного города, Сент-Джозефа, штат Миссури, и приближались к форту Бентон, в северной части современной Монтаны, выше которого пароходы не поднимались. Стоя на носу, на закрытой палубе рядом со своим дядей Беном Уилсоном, я во все глаза смотрел на форт с двумя бастионами и лагерь индейцев численностью в несколько сотен вигвамов, расположившийся ниже. Я с трудом верил, что это я, Генри Уилсон, теперь здесь, на Диком Западе, и направляюсь на золотые прииски на Лососиной реке, где-то в Скалистых горах за фортом Бентон.
Подошел и встал рядом с нами наш новый и очень нам понравившийся знакомый – Бобер Билл – высокий, худощавый, длинноволосый, гладко выбритый мужчина, носивший одежду из оленьей кожи; он сел на пароход на Волчьем мысе, в нескольких сотнях миль ниже. Это был траппер и торговец, и он, похоже, испытывал симпатию к нам с дядей. Он учил меня индейскому языку знаков, который хорошо знал и на котором можно было общаться со всеми племенами равнин.
– Ну, друзья мои, – сказал Бобер Билл, указывая на форт, – вот и он, самый большой в мире центр мехоторговли. Как вы думаете, сколько бизоньих шкур увезли отсюда пароходы прошлой весной? Двадцать четыре тысячи, бог ты мой! И тысячи бобровых, оленьих, антилопьих, волчьих и прочих. Да, сэр, это все Американская Мехоторговая компания получила с самого западного из своих постов в прошлом году только от четырех племен!
– Двадцать четыре тысячи бизоньих шкур только с одного поста и за одну зиму! Какое огромное стадо это было! – сказал дядя.
– Двадцать четыре тысячи шкур – это стадо в двести сорок тысяч голов, потому что индейцы убивают не меньше десяти бизонов на каждую шкуру, которую получают торговцы; они выделывают шкуры для собственных надобностей, делают из них обшивку для вигвамов и много чего другого, и на это уходит большая часть их добычи, – ответил Бобер Билл.
– Так получается, что все племена равнин каждый год добывают сотни тысяч голов бизонов! – воскликнул дядя.
– И скоро бизоны исчезнут, – добавил я.
– Да, но, пока они не кончатся, торговцы будут делать хорошие деньги на шкурах, принесенных индейцами, – ответил Бобер Билл. Он посмотрел на нас и продолжил: – Вот посмотрите, мистер Уилсон: вы с Генри ничего не знаете о добыче золота, а ведь это вопрос везения. Вы оба мне нравитесь, и я вам предлагаю верное дело. Объединим наши капиталы и купим три упряжки по четыре лошади, три фургона, хороший запас товаров и следующей зимой отправимся торговать c черноногими, прямо в их лагеря. Я имею в виду, что мы будем кочевать вместе с индейцами, жить в их лагерях, продавать им нужные вещи – товар мы сможем купить тут же, в форте, и я уверен, что мы заработаем много денег.
– Давай согласимся, дядя Бен, – сказал я, полный восторга.
Но дядя отвернулся и продолжал стоять, склонив голову и глядя на мутные струи реки. Наконец он выпрямился и посмотрел на нас.
– Это хорошее предложение, Билл, – сказал он, – но сердце мое лежит к поискам золота. Я должен хотя бы попытаться. Я не пойду с тобой.
– Да вы, смотрю, подхватили золотую лихорадку, – сказал Бобер Билл, тряхнув головой. – Ну что же, если не найдете золота, возвращайтесь и найдите меня. Ладно, мы почти прибыли. Вы двое будете сходить на берег вместе со мной. Старик Доусон, агент компании – мой друг, и я попрошу его предоставить вам ночлег в форте, пока вы будете здесь.
«Йеллоустоун» был пароходом, принадлежавшим Американской Мехоторговой компании, так что высадились мы прямо перед фортом, в нескольких сотнях ярдов от городка Форт Бентон, состоявшего из стоявших в ряд пятнадцати-двадцати домишек, стоявших фасадом к реке, одним из которых был отель «Оверленд», остальные по большей части салунами. Едва опустились сходни, как началась обычная суета – каждый из пассажиров хотел поскорее сойти на берег и со своими пожитками оказаться в гостинице.
Бобер Билл, дядя и я оставались на верхней палубе, пока суета не закончилась, а потом спокойно направились в форт. Там мы встретили дружелюбного агента-шотландца, который сказал, что мы можем взять бизоньи шкуры и одеяла и ночевать в торговом зале, пока остаемся в городе. Мы поужинали с агентом, его миловидной женой-индианкой и двумя их сыновьями, а потом все собрались в конторе форта, где я послушал разговоры между тремя мужчинами.
Мистер Доусон подробно рассказал о том, как было обнаружено золото на Лососиной реке. Это, сказал он, послужило началом для продолжения изысканий в других местах и причиной вторжения в эту местность орд золотоискателей, фермеров, скотоводов и бизнесменов. А это вело, сказал он, к исчезновению бизонов и ухудшению жизни индейских племен.
Бобер Билл согласился с агентом, но дядя с воодушевлением сказал, что Соединенным Штатам предназначено стать величайшим государством в мире, и ничто не должно ограничивать их развития от берега до берега и от Канады до Мексики.
Стук в дверь прервал спор. Вошли четверо мужчин, и один из них сказал:
– Босс, нам повезло! Мы добыли много золотого песка в Ольховом ущелье, а тут, в городе, много плохих людей, которых оно интересует. Можешь подержать его в своем сейфе, пока мы не сядем на пароход и не уплывем в более безопасные места?
– Да, я сохраню его для вас, только скажите мне сначала, где находится это Ольховое ущелье?
– Ольховое ущелье? Да его совсем недавно открыли – двух месяцев не прошло. Похоже, мы там были первыми, да точно. так оно и есть.
– Понятно, да где же это?
– Ну, Ольховое ущелье упирается в реку Джефферсон, это одна из Трех Вилок у Миссури и …
– Индейская территория! Страна черноногих! Старатели ненадолго там задержатся, когда индейцы об этом узнают, – вмешался мистер Доусон.
– Босс, ты неправ. Сейчас в Ольховом ущелье старателей столько, что им не страшны все индейцы в этой стране – их больше тысячи. И они туда все едут – с Лососиной реки, Солт Лейк Сити, Бэннока и других мест. Через два месяца там будет десять тысяч человек.
– Там богатые россыпи? – спросил дядя.
– Богатые? Самые богатые в мире. Мы вчетвером добыли всего за месяц все, что у нас есть.
– Намыли сколько нужно за такое короткое время?
– Нет, меньше чем хотели. Только, видишь ли, Ольховое ущелье – место опасное, там полно всяких негодяев, убийц и грабителей. Мы побоялись там дальше задерживаться. И все же добыли мы достаточно, чтобы не стыдно было возвращаться в божью страну.
– Ха! Так вы ушли, потому что испугались! – воскликнул Бобер Билл. – Легко сдались! Посмотрел бы я на грабителей, которые решили бы смыться с моим золотым песком, будь я старателем!
– Может так, а может и нет, – сказал другой из этой четверки. – Я все же предпочитаю вернуться в страну, где уважают закон, невредимым и со своей добычей.
– Да,– – зевнув, сказал Бобер Билл, – вы готовы вернуться в эту грошовую страну, где ничего не происходит и где люди день за днем живут столь тоскливой жизнью, что ее и жизнью назвать нельзя.
Никто из нас четверых не ответил, и я был рад, что спор закончился, потому что хотел увидеть добытый ими золотой песок. Я не мог понять, где они его оставили, и был удивлен, когда из разных мест они стали доставать маленькие, туго набитые мешочки из оленьей кожи, и сложили из в четыре кучки на столе перед мистером Доусоном. Весь этот золотой песок, все четыре кучки, должны были стоить не больше нескольких сотен долларов, подумал я, и они говорят, что это хорошая добыча!
Тут один из них с гордостью положил руку на свою кучку.
– Неплохо, и это меньше чем за месяц? – спросил он. – Шестьсот шестьдесят шесть унций – пятьдесят пять с половиной тройских фунтов – примерно двенадцать тысяч долларов, если считать по восемнадцать долларов за унцию. А дома я за него возьму и по двадцать долларов за унцию.
