-Будет исполнено!-четко ответил министр.

-Да и еще!-генсек задумался на секунду. –Вы помните, на совещании товарищ Шелепин возмущался тем, что подводники слишком часто посещают госпиталь. Я так понимаю, что госпиталь курирует в Петропавловск-Камчатском министерство обороны. Учитывая наличие подводного атомного флота, я примерно подозреваю по какой причине плавсостав вместо выходных отлеживается в больничке. Поэтому мне нужна полная информация по медицинским диагнозам плавсостава.

Малиновский не понял.

-Хорошо, Родион Яковлевич!-голос генсека стал сух.–Радиация на подводных лодках с ядерными реакторами приводит к раковым опухолям и лучевой болезни. Я не знаю, как вы подцепили свой рак, но на данный момент весь плавсостав подводных лодок обречен, так же как и вы. Только вы знаете о раке достаточно много от ваших врачей тут в Москве, а вот там в Петропавловск-Камчатском ни черта не знают. И может возникнуть ситуация, когда подводная лодка будет находится в боевом плавании ,а все подводники слягут с приступом. Вы же помните ,как вам было хреново во время приступа! Как вы думаете, что будет с матросами и лодкой?- генсек презрительно поджал губы и смотрел прямо в глаза маршалу.

-Лодка выйдет из под контроля, возможно затонет!- сухие губы маршала выдали убийственный ответ. Он на своей шкуре оценил дыхание смерти, если на войне он не боялся- у него была цель бить фашистов до последнего, то сейчас страх смерти накатывал и оставлял его в холодном поту.

-И что же делать?-маршал был в растерянности. Он не знал ответа. Именно он продвигал атомный флот, а тут такая подстава.

-Именно поэтому я прошу привезти с Камчатки не только командующего Тихо-океанским флотом, но и главу того госпиталя с отчетом по диагнозам. А я подумаю, кому вставлять пистон.

Вершинин притих во время разговора и теперь осторожно смотрел на министра. То, что он услышал, тянуло на большую бяку. Весь персонал атомного подводного флота страны шел по разряду смертников. Сначала он не понимал, но когда министр сказал о затоплении подводных лодок, он ужаснулся, ведь это не пять-десять человек, а сотни. Хорошо хоть, у него на самолетах не было ядерных ректоров.

Я отпустила военных готовить проект учений, а сама попросила секретаря позвонить на телевидение и узнать, есть ли у нас уже программа «В мире животных». Для моего плана нужна была именно одна из передач этой программы. Идея пришла как всегда из кинохроники передачи «Военной тайны». В одной из программ показывали, как американские спасатели ищут с воздуха в холодных водах Тихого океана пострадавших владельцев лодок и яхт. Все было просто на уровне банальной физики и природы.

Звонок в администрацию «Гостелерадиовещания» разочаровал-« В мире животных» не существовало в природе.

Министр обороны сидел за столом в своем кабинете и думал. Думал о многом-о своей болезни; о заседании Политбюро; о беседе с генсеком. Малиновский пока держался на анальгине во время приступов, но врачи сказали, что боли будут усиливаться и они бессильны их остановить.

После беседы с генсеком прошло полтора часа. Малиновский сам позвонил командующему Тихоокеанским флотом и пригласил на беседу в рабочем порядке. После того, как генсек сказал ему о том, что японцы слишком осведомлены о всех событиях на Камчатке и в акватории, маршал был не в очень хороших чувствах и из глубины его души в пространство так и рвался малый Петровский загиб. Начальника военного госпиталя В Петропавловск-Камчатском пригласили на вторник по каналам медицинского подразделения.

Малиновский задумался и не заметил, как почеркал карандашом бумажный лист. Хаотичные линии накрывали разные цифры. Почему генсек сказал о пятидесяти годах японского шпионажа?

Малиновский открыл синюю папку, полученную на Совещании и снова вчитался в текст советско-японского договора по Камчатке. Там в конце была еще строчка о том, чтопервоначально договор был заключен в девятьсот двенадцатом году. Через семь лет после поражения в Русско-Японской войне, что навевало нехорошие мысли. Нет, он понимал, что генсек –политик, и раз договор был поставлен на расторжение, значит на Камчатке действительно дело швах. Проблема была в том, что Малиновский не получал на эту тему докладов от ГРУ, а это было плохо-либо разведка прошляпила, либо очередная война генералов. Как его уже достали эти подковерные интриги, как не вовремя. Хорошо еще, что генсек просто констатировал факт осведомленностияпонцев без продолжения. Хотя нет, что-там в разговоре проскользнуло о диверсионных подразделениях КГБ.

«Ну, это бред!»- отмахнулся Малиновский. После того, как Шелепин реформировал Комитет, диверсионных подразделений там быть не может. Хотя, Семичастный может под видом занятости в учениях и вернуть потерянные подразделения. Но готовых специалистов у него точно нет. А у нас?

Между армией и КГБ было негласное соперничество, в мирное время оно покрылось слоем пряностей и подколок.

Дай бог, вспомнить то, точно, диверсионные подразделения у нас на Тихо-океанском флоте есть, но во Владивостоке. Наши диверсанты точат свои ножи на острове Русском. Вот и хорошо, вот и отлично, вот о чем поговорим с начальником 2-го Управления, но пистон, я вам, собаки, вставлю.

Так, решено, на завтра пригласим начальника 2-го управления ГРУ часов на одиннадцать.

2-е Управление ГРУ занималось Дальним Востоком. Малиновского разозлило еще и то, что в бытность его командующим Дальневосточным сектором, информации по Камчатке ему никто не предоставлял. Он бы точно это помнил, поэтому он был уязвлен.

ГРУ начало формировать на острове Русском 42 –й морской разведывательный пункт специального назначения Тихо-океанского флота в пятьдесят пятом году, что в бухте Холуай. Кандидатов на службу, которые призывались со всего Советского Союза, ждали нечеловеческие испытания. Выдерживали далеко не все, отсеявшихся переводили в другие подразделения флота. Смысл этой жесткости сводился к тому, что командиры изначально должны были четко представлять способности и возможности своих бойцов-ведь спецназ действует в отрыве от своих войск, и маленькая по составу группа может рассчитывать только на себя. Командир должен быть уверен в своих бойцах, а бойцы- в своем командире. Вот такой вот отбор в это подразделение.

Офицеров для части готовили: Тихоокеанское военно-морское училище (ТОВВМУ), Дальневосточное общевойсковоеучилище(ДВОКУ) и Рязанское воздушно-десантное училище (РВВДКУ).

Специализация же части делилась на три направления :

-часть личного состава была представлена водолазами-разведчиками, которые должны были заниматься разведкой военно-морских базпротивника с моря , а также минировать корабли и портовые сооружения;

-вторая часть личного состава занималась ведением войсковой разведки, после высадки с моря работали как сухопутные разведчики;

- третье направление было представлено специалистами радио и радиотехнической разведки-эти люди занимались ведением инструментальной разведки, которая позволяла быстро обнаружить в тылу врага наиболее важные объекты-в общем, все то, что излучало в эфир какие-либо сигналы и подлежало уничтожениюв первую очередь.

Малиновский об этом знал по предыдущему месту работы, Брежнев же вообще в дела армии после смещения Хрущева не вмешивался, поэтому он мог и не знать про диверсантов ГРУ.

Итак,мой отдых на пару с фильмами передачи «В мире животных» тихо накрылся медным тазом. Надо было что-то делать. Да и передачи «Клуб кинопутешественников» тоже не наблюдалось. Хотя надо уточнить-может есть уже. Вроде Николай Дроздов, ведущий программы «В мире животных» был профессором в каком-то московском институте. Вот засада.

Мой секретарь снова набрал администрацию «Гостелерадиовещания» и оп-ля,«Клуб кинопутешественников» таки был. Я поручила секретарю заглянуть к телевизионщикам и отобрать выпуски передач, где речь шла о природе. Передача выпускалась с шестидесятого года-явно за шесть лет что-то да сняли в прериях или на реках.