— Всю… всю свою жизнь я ненавидел войну, презирал убийство. А теперь, выходит, я самый страшный убийца на свете? Понадобится немало времени, чтобы осознать это, Берил.

— Именно, дорогой. Давай попытаемся жить дальше.

На рассвете из самолета звучал чистый голос Берил:

— Включить зажигание! Контакт! От винта!

Опытный арап Рута мотнул винт и отпрыгнул в сторону. После треска, сдавленного кашля, словно при первом шевелении очнувшегося от сна трудяги, мощный двигатель загудел в полную силу: Берил увеличивала обороты.

«Мессенджер-Н» начал разгоняться по короткой взлетной полосе Нгоро. С огромной скоростью приближались зеленые кусты, и лишь в нескольких дюймах от них самолет поднялся в воздух.

Сент-Экс повернулся к Берил внутри кабины. Он выглядел очень привлекательным в одежде для полета: кожаной куртке с мехом по краю, белой шелковой рубашке, шейном платке и стильных белых штанах.

— Неплохой взлет, сладкая моя. Истинный пример умения a l'oeil et a la fesse.

— Никогда не слышала этого выражения.

— Хм, сейчас скажу… глазами и ягодицами?

— А… чуять задницей!

— Oui, с'est vrai![7]

Сзади громоздилось все необходимое для перелета: накрытые брезентом коробки с едой, водой, лекарствами и снаряжением. Путешествие должно было состоять из двух частей: тысячи двухсот миль до Адена, где они надеялись заправиться, и столько же до Басры. Общее время перелета могло составить от пятнадцати до двадцати часов в один конец. Вполне выполнимо для опытного пилота старой школы и однозначно просто для двоих.

Хотя Сент-Экс и ненавидел кресло второго пилота (у него в воздухе начиналась головная боль, если не он сидел за главными приборами), во время взлета он из благородства и любви уступил место Берил, к тому же самолет принадлежал ей. Теперь же у него пальцы зудели от желания вцепиться в штурвал, и Сент-Экс пытался отвлечь внимание пейзажем внизу, пока они поднимались до привычной высоты в три тысячи футов.

Погребальным костром тлело в Сент-Эксе вчерашнее откровение, что мировая чума, вероятнее всего, распространилась из рук фанатичных, фатально невежественных технофилов, таких, как он. Что бы подумал Уэллс? Сент-Экс знал: пройдет много лет, и он свершит много дел, пока чувство вины хоть немного сгладится.

Теперь, вновь поднявшись в воздух, Сент-Эксу не хотелось оставаться мрачным. Рядом с отважной Берил он обретал debrouillardise[8] — невыразимо важную составляющую истинного пилота. С ясной задачей, отточенным мастерством, чистым небом, широкими перспективами — как тут можно грустить?

Окинув взглядом набитый до отказа салон (когда Берил летала через Атлантический океан в таком же самолете, подведшие ее баки горючего занимали все место, кроме малюсенькой ниши для пилота), Сент-Экс заметил, что из дверного кармашка торчит ствол пистолета.

— Берил, не помню, чтобы я брал его. Винтовки — да, но не это оружие…

— Часть стандартной экипировки «Мессенджера». Вдруг пригодится от муравьев.

— Муравьев?

— Знаешь, что такое сансеверия? Разросшиеся водоросли, которые выступают на берег словно бескрайний ряд сабель. Если потерпишь там аварию, считай, что сел на вертел, и тебе повезло, если сразу умрешь. В противном случае жди сьяфу. Это невинные маленькие рыжие муравьи, в полдлины спички. Они за несколько часов убивают и пожирают здоровую лошадь.

— Но я не понимаю, как пистолет…

Берил ожгла его взглядом, и Сент-Экс произнес:

— Ах да, конечно.

Много миль они молчали, завороженные грезами полета. Ускользнув от пут мира, обволакиваемые гулом двигателя и шелестом рассекаемого воздуха, оставив земную реальность где-то позади, они летели словно птицы. В нескольких часах от дома они были столь же далеки от него, как если бы проносились над Индией или сидели на астероиде, вращающемся меж звезд. Под ними паслись стада, животные резвились, словно ликуя, счастливые от преждевременной гибели человечества.

Скоро в животе Сент-Экса забурчало. Он был не прочь побаловать его, если того позволял долг службы.

— Берил, дорогая, с твоего разрешения, я займусь провизией.

Высоко задрав край брезента, Сент-Экс, к своему изумлению, натолкнулся на прищуренные глаза юноши.

— Солнце, — произнес Джимми Баллард, нахмурившись. — Оно слишком яркое.

— Джимми! — воскликнула Берил, моментально придя в полное замешательство. — Ты что такое придумал?

Джимми улыбнулся с присущей ему беспечностью.

— Хотел узнать, откуда к нам приходят сны.

— Ужасное положение, — сказал Сент-Экс. — Это не только выбивает нас из запаса горючего, но опасность…

Берил, казалось, питала к их зайцу меньше злости.

— Ай, Тонио, успокойся. Ты же знаешь, что в его возрасте поступил бы точно так же, представься тебе случай. Что касается горючего, то у нас есть дополнительный запас, который терпит еще одного пассажира. А опасность… где в наши дни безопасно?

Сент-Экс покипел еще немного и смирился с новой ситуацией.

Теперь полет перешел в ту стадию монотонного продвижения, когда кажется, что самолет замер над крутящимся земным шаром. Сменяя друг друга, Берил и Сент-Экс оставались бодрыми до середины пути — до аэродрома в Адене. Прекрасно знакомый с ним со времен работы на «Аэропосталь», Сент-Экс сел за штурвал и пошел на посадку. Он приземлился безупречно. Подрулив к заправочной станции, Сент-Экс с облегчением вздохнул: бери горючего, сколько хочешь — многолюдный аэродром вымер. (Только вот не особо приятно выглядели разбросанные повсюду высохшие полуобглоданные тела.)

Трое авиаторов сошли у заправки, взрослые — с оружием. Берил взяла винтовку, а Сент-Экс засунул за пояс «муравьиный» пистолет. Стояла нечеловеческая тишина, нарушаемая лишь дыханием природы. Авиатору стало безмерно горестно на душе. Размяв ноги, Берил встала на караул, а Сент-Экс вручную накачал баки до краев. Джимми все это время совал нос куда ни попадя.

— Джимми! Не подходи к мертвецам!

— Но тетя Берил, я только хотел разглядеть улыбки на их лицах…

Закрыв баки, они сразу же поднялись в воздух. Теперь Сент-Экс сидел на месте первого пилота. Поскольку истоптанные земли Африки остались позади, а под ними был Ближний Восток — прерогатива Сент-Экса, — он настоял на том, чтобы вести самолет. Направляясь на север над древними средиземноморскими землями, француз чувствовал себя Моисеем, ведущим остатки какого-то сброда к обещанному раю.

Они по-разному убивали утомительные часы. Без конца перекусывали, дремали. Сент-Экс научил Берил игре в слова из шести букв, к которой она тотчас пристрастилась. Разговоры касались как теории, так и практики. Сент-Экс пытался заинтересовать Берил в том, что читал перед Падением Мира, а именно в работах физиков Планка и Бройля, их размышлениях об энтропии и квантовой природе пространства-времени, разветвляющемся будущем и тому подобном, но ей это казалось скучным. В ответ она попыталась передать ему всю прелесть тренировки лошадей, ощущения, когда видишь в движении полтонны плоти, но заметила, что Сент-Эксу это мало интересно.

— Слава богу, что мы оба любим трахаться, — сухо промолвила молодая женщина.

— Берил, пожалуйста, в присутствии ребенка…

Джимми, однако, не обращал внимания на их разговор. Сидя на коленях Берил, ухватившись за штурвал, не сводя глаз с облачных скульптур, он явно вел самолет в направлении куда более притягательном, чем Басра.

Когда начинало темнеть, они перелетели Персидский залив. Снизившись на тысячу футов, чтобы оценить условия жизни на земле, Сент-Экс остался доволен отсутствием людей, все больше веря, что Басра падет к их ногам.

Однако его оптимистичные прогнозы оказались преждевременными.

Под ними появились бивачные костры. У бедуинских юрт на привязи стояли лошади. Услышав гул, жители высыпали наружу. Прикрывая глаза свободной рукой — в другой каждый держал древний карабин, — они быстро обнаружили самолет.