— Все без толку, миссис. У них петля обратной связи получилась — а это штука серьезная, надо везти в мастерскую.

— Ну, так везите! — рявкнула жена мистера Майкла. — Я не желаю терпеть в доме эту мерзость.

Все еще брыкающую задами неразлучную парочку вынесли из здания и погрузили в кузов машины. Работяжка тайно ликовала.

Но через несколько дней жена мистера Майкла приобрела Жеребца, а сам мистер Майкл нашел утешение у Лунной Бабочки.

Среди ночи Работяжка проснулась. Ей вообще плохо спалось последнее время — с того утра, как не досталось на завтрак гренка с мармеладом. (Одно утешение — Жеребец любил овсяные хлопья.)

Мистер Майкл был все время в делах, почти не уделял ей внимания, и она тосковала, и порой ее посещала крамольная мыслишка — так ли уж это правильно, когда ты должна быть всегда рядом со своим спутником, и без него тебе жизнь не жизнь?

От таких раздумий сразу делалось дурно — потому что они противоречили урокам, полученным в Училище. Приходилось напоминать себе, что ей положено заботиться только о мистере Майкле, о его благополучии. Она специально для него и появилась на свет, у нее нет других причин для существования.

А тут еще этот шум…

Но ведь не должно быть внизу никакого шума! Потому что сейчас глубокая ночь. Правда, однажды там уже шумели среди ночи — пришли охранники выяснять причину какого-то «прорыва периметра». Но дело тогда оказалось в испорченном датчике. Может, и в этот раз датчик сломался?

Но все равно нужно спуститься и выяснить, в чем дело.

Однако Работяжке удалось дойти только до мраморной лестницы.

Там ей путь преградили четверо мужчин в светоискажающих костюмах, с приборами ночного видения на глазах. В руках пришельцы держали пистолеты, на поясах висело другое оружие. Это были вовсе не охранники.

— Так-так, — протянул один. — Вы только поглядите, кто у нас тут! Понаделали трансгенов, сволочи, проходу нет! Сейчас я этой твари башку отстрелю!

— Не горячись, сынок! — потребовал другой, судя по манерам, вожак. — Хоть мы и вырубили ребят по периметру, это вовсе не значит, что можно шуметь сколько душа пожелает. Без моей команды — никакой стрельбы. А тварь нам полезнее живой — время сэкономит. Ну-ка, — обратился он к Работяжке, — подскажи, где спит наш драгоценный премьер?

Работяжка смотрела на террористов, совершенно не испытывая страха. Наконец она ответила, хладнокровно обдумав каждое слово:

— Я провожу. Но вам следует забрать и жену мистера Майкла, иначе она поднимет тревогу.

— Ну и помесь пошла — ни на грош лояльности. Ладно, красотка, веди.

Работяжка проводила незнакомцев к двери в спальню жены мистера Майкла. Один из четверых вставил в паз замка противозаконную отмычку, та в три секунды перебрала все возможные комбинации, и дверь отворилась.

Жена мистера Майкла спала в объятиях Жеребца. Незнакомцы не удержались от потрясенных возгласов, чем разбудили женщину и ее партнера.

Обоих загнали в комнату мистера Майкла, где его самого обнаружили в аналогичной ситуации, в обществе гиноморфа.

Один из террористов включил верхний свет, показавшийся Работяжке в столь поздний час слишком ярким. Пришельцы сняли очки и отключили светоискажатели, чем обрадовали Работяжку — у нее уже заболели глаза.

Двое морфов и их испуганные хозяева сгрудились в центре комнаты. Морфы были нагишом, люди — в халатах. Трое террористов держались спокойно, четвертый нервозно водил стволом из стороны в сторону.

Работяжка нерешительно свилась в клубочек у ног мистера Майкла. Знала, что он ловит ее взгляд, но не поднимала глаз.

— Кто вы такие? И от кого?

— Сыновья Дикси, вот мы кто. Смекнули, что не дошло наше мнение до нужных ушей, и решили изменить ситуацию. Правильно я говорю, ребята?

— Вам всем это дорого обойдется!

— Вряд ли от таких угроз мы станем хуже стрелять.

Скорее наоборот. Так что советую слушаться нас, ежели неприятностей не хотите.

— Какие у вас намерения? — спросила жена мистера Майкла.

— Вывезем вас с премьером на пикничок. Ему давно пора отдохнуть от государственных забот. А потом отпустим целыми и невредимыми, если правительство согласится нас выслушать.

— С трансгенами-то как быть? — спросил второй террорист.

— Сексуальные игрушки пристрели, только без шума.

А тварь, которая нам помогла, не трогай — вдруг еще пригодится.

Никто и глазом моргнуть не успел, как из кобуры второго террориста вылетел пистоляп и дважды кашлянул. Пули в желатиновой оболочке ударили в морфов и лопнули, высвободив лизис-катализатор. Оба за минуту превратились в лужицу вязкой жижи, на ее поверхности еще некоторое время плавали жесткие крылья Лунной Бабочки.

— Итак, друзья мои… — заговорил вожак.

Работяжка незаметно протянула руку, выпустила острый как бритва коготь и вонзила его глубоко в лодыжку жены мистера Майкла.

Та завизжала.

Самый слабонервный из террористов выстрелил ей в глаз.

Прежде чем его палец успел расслабиться на спусковом крючке и прежде чем успели напрячься на собачках пальцы его товарищей, Работяжка бросилась в битву.

Когда тридцать процентов генов тебе достались от росомахи, ты серьезный боец. Вскоре четверо лежали с разорванными глотками, кровь замарала ковер, на котором недавно резвились Бык и Поэтесса.

Работяжка спокойно слизала кровь с губ — нет, все-таки мармелад куда вкуснее. Потом, часто смачивая слюной ладони, тщательно очистила мех на лице. И только после этого повернулась к мистеру Майклу.

Он рыдал, лежа поперек трупа жены.

Работяжка бесшумно подошла к нему, ласково тронула за плечо. Он вздрогнул.

— Мистер Майкл, все уже в порядке.

— Ах, Работяжка, — всхлипнул мистер Майкл, — осиротели мы с тобой…

Согласен, образ жизни мусорного цыгана — отнюдь не самый комфортный, и нервы для него требуются крепкие. Ну и, понятное дело, неважнецкая это карьера для человека женатого — о чем Джеральдина никогда не устанет мне напоминать.

Но я не женат. И не имею привычки прислушиваться к доводам Джеральдины.

И все же, чем сурова такая судьба? Во-первых, ты все время в пути. Вынужден обходиться самым малым — в котомке вещей не больше, чем у бхопальского нищего слепца. Во-вторых, ты всегда свободен — ну, почти всегда — и болтаешься, как у Быка ядра. Невостребованная твоя задница факсуется по свету, с одной горячей точки на другую — в зависимости от того, в какой фирме, или корпорации, или компании начальство вдруг задумывается о спасении души: а не пора ли, дескать, расчистить крошечное местечко в великом-превеликом свинарнике, каковым сделался мир за последний свинский век.

Впрочем, встречаются уголки совсем даже неплохие — в плане отдыха после трудового дня. К примеру, когда мы в Милане прочищали водопровод (какой-то мерзавец слил туда в восемьдесят шестом двадцать тонн коктейля из ядовитых отходов и испортил весь городской запас питьевой воды), я вовсю повышал свой культурный уровень — посещал церкви, любовался «Тайной вечерей» (на мой взгляд, картина здорово выиграла после обработки реставрационными багами, хотя скептики утверждали, что теперь это смахивает на компьютерную живопись) и знакомился с архитектурой итальянских стриптиз-клубов. (Один располагался в настоящем дворце, и среди девчонок, по слухам, были настоящие принцессы. И это вполне возможно, я же помню, когда закрылось Монако, целому поколению золотой молодежи пришлось в срочном порядке искать себе заработок.)

А бывает, черти заносят тебя на такие дремучие кулички, что городишко Роберт-Ли в штате Техас (это моя родина) в воспоминаниях поднимается вровень с Новым Орлеаном, празднующим Марди-гра. То приходится стучать зубами ниже пятидесятой широты в компании одних лишь глупых жирных пингвинов, сокращая антарктический разлив нефти, то — прожаривать штаны на стапятидесятиградусной жаре[196], демонтируя Ближневосточный завод химического и биологического оружия. И в том, и в другом случае после смены заняться больше нечем, кроме как резаться в гаш-карты, драить мозги эйфоротропами и чесать языки с ромалами.