— Это еще что? — Выдал храмовник и осекся, когда разглядел.

— Не что, а кто. Позвольте представиться, Арраманарос, можно просто Арос. Заместитель хранителя леса и хозяина этих владений. — Вот это рожа. Таких больших глаз, я уже давно не видел.

— Так это ты помогаешь, твари захватившей лес распространять скверну?

— Не скверну, а просвещение. — Важно подметил я. Ну и кто после этого «проповедник»? — «Свобода, наше все». И вовсе не монстр, а избранный дракона с последующим получением плюшек, ровно, как и моя ученица. — Указываю на Марию, что оценивающим взглядом разглядывала паразита.

— Да как ты смеешь? — Прокричал он, а люди положили руки на оружие. — Как ты смеешь насмехаться над нашими монастырями? Ты! Ничтожная прогнивавшая тварь! Да как тебе только хватило наглости, сюда заявиться?

— Учитель, а может ну его? — Мария подергала меня за рукав. Я вопросительно поднимаю бровь, мол спрашивая: «В смысле»? — Прикопаем его где-нибудь по-тихому, и дело с концом.

— Что-о-о-о??? — Взревел обсуждаемый. А вот стража, напряглась еще сильнее.

— Мария, я двести лет не разговаривал с идиотами, не мешай мне развлекаться.

— КАК (?) от общения с этим, можно получать удовольствие? — Подчеркнула она вопрос.

— Наблюдая за реакцией. — Я пожал плечами. — Они так забавно злятся, когда их провоцируешь. Нет, не спорю, конструктивного диалога с такими не построить, но мы ведь и не обсуждаем что-то.

— Довольно! Убить их! — Стража тут же обнажила оружие.

— Да ну? — Подняв вопросительно бровь, формирую за спиной из пламени трехметровый силуэт головы дракона. — Ну что же вы? Нападайте. — Пытаюсь подстегнуть попятившихся людей.

— Де… демон.

— Дракон. — Автоматом поправляю, и обращаюсь к ученице. — Видишь, Мари? Какая у них теперь реакция, а ведь я еще ничего не сделал.

— Вижу.

— Страх — это сила. Это великая сила, которой нельзя злоупотреблять. — И повернувшись обратно к людям добавляю. — И я не терплю тех, кто им злоупотребляет.

— Что вы стоите? Я сказал убить его! — С неохотой и страхом войны кинулись на меня. Шагая вперед к ним на встречу, я играючи раскидывал легкими сферами огня людей в стороны, пока не дошел до их предводителя. Парализованный страхом, он даже не дышал.

— Передай своему богу, что его власть не вечна. — Толчок в грудь, шаг в сторону и огненная пасть пожирает человека. Всего несколько секунд, и от тела остается лишь развевающийся на ветру пепел. Н-да, хреновые у них зачарователи. Или скорее этот всех достал, что ему выдали настолько плохо зачарованное снаряжение? Не суть.

Развернувшись, подхожу к так и лежащим на земле людям.

— Два раза не повторяю. Бегите. — И действительно, дважды повторять не пришлось. Подскочив, вся эта шайка дружно ломанулась в лес не разбирая дороги. В принципе не удивительно, моему голосу позавидовали бы сами демоны. Не люблю я таких вот все-же. Но позабавиться с ними не прочь. — Кстати, мне вот интересно, как они тут оказались? — И смотрю на Лесничих.

— Так это… провели. — Тихо сказал кто-то. Я лишь грустно вздохнул и осмотрел испуганную толпу.

— Люди. Послушайте. Эти фанатики, не имеют жалость к тем, кто не разделяет их взглядов. Вам ли не знать свою же веру. Бывшую. Они будут безжалостны если смогут пройти сюда с мечом. Хранитель не для того изолировал тропы от чужеземцев, что бы вы сами приводили чужаков в свой дом. Не бойтесь пойти против врага, всегда помните, что вы под Его крылом. И вас никто не тронет если вы сами не приведете врага к своему порогу. Это ясно? — Убедившись, что дошло до всех я продолжил. — Если будут проблемы, уходите к горе. Если ваши мужья и товарищи еще не сказали, то там теперь расположена будущая академия магии дракона.

— Простите, а кто вы? — Подала голос женщина.

— Как я уже сказал, я правая рука хранителя леса, ранее упомянутого дракона. Можете звать Арос. Если вопросов нет, то мы пойдем?

— Простите, господин Арос. — Обратился ко мне староста деревни.

— Да?

— А зачем же вы их отпустили?

— В смысле?

— Ведь последует месть…

— А, вы об этом. Не переживайте, без вашего желания они к вам не пройдут, это факт. А во-вторых, я не убийца. Лишь мертвый не способен исправить что-то, но пока ты жив ничего не поздно. Можно считать, что я дал им шанс. Я вот кстати не пойму, чего вы пред ними кланяетесь? Хамы, членовредители, воры, да и только.

— Но ведь прислужник самого… — Он осекся о мой взгляд и нервно сглотнул.

— Что бы верить, не обязательно ходить в храмы и кланяться этим дармоедам. Вера, находиться в сердце человека, а не в монастырях, или таких вот «Посланниках».

— И что теперь?

— Да ничего. — Я пожал плечами. — Дракон надежно хранит своих подданных, живите как жили, берегите себя и своих близких, храните лес…

— Подданных? — Ухватилась женщина, лет под тридцать пять.

— Ну, а кто его шестьдесят лет задабривал? Кто на поклон ходил, дары подносил? Или вы думаете, что такое обилие живности и растительности, да еще отсутствие болезней — случайность?

— Нет-нет. Простите, пожалуйста, я не хотела… — Начала она, падая в ноги.

— Оставь. — Я отмахнулся. — И встань. — Мария подняла опешившую женщину, а я продолжил. — Просто живите. Если хотите, можете принимать в деревню новых людей, только осмотрительно, что бы крыс не завести. — Староста уверенно кивнул, а я повернулся к Марии. — Пошли?

— Пойдемте учитель. — Как-то отстраненное ответил она, не сводя глаз с тех мест, где исчезли люди.

Молча беру её под руку и веду прочь. Когда мы отошли от деревни, начинаю разговор.

— Сильно плохо?

— Что? — Она поднимает на меня глаза. — Нет-нет. Уже все хорошо. — И на минуту затихает. — Учитель. А вам уже приходилось убивать?

— Относительно.

— Как это?

— Моральные рамки драконов, сильно отличаются от других. Грубо говоря, мы не воспринимаем вас всерьез. Это как если бы человек увидел насекомое. — Привел я аналогию. — Вот ты бы переживала, если бы убила таракана? Можешь не отвечать, вопрос риторический.

— А я… — Понимаю к чему она клонит, и продолжаю.

— Я лишь привел пример, в котором объясняю отсутствие, каких либо переживаний. Да и не стоит тебе равнять людей. Я на собственном опыте убедился, что у каждого народа есть как золотые, так и гнилые представители. Вот на пример ты. — Она удивилась, а судя по эмофону, дело наконец сошло с мертвой точки.

— Что я?

— Молодая, энергичная, красивая, воспитанная, умная. Я могу перечислять твои достоинства хоть целый день, но от этого они никуда не денутся, так как это будет просто констатация факта. — Девочка зардела и отвела взгляд в сторону, при этом косо поглядывая на меня, а на губах появилась скрываемая улыбка. — Но при всем при этом, ты остаешься человеком. — Хотя это понятие к тебе уже не приемлемо, но не суть.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что не раса или вид определяют разумного, а его поведение и отношение к другим.

— Я запомню.

— Вспоминай это, когда столкнешься с такими же отбитыми на голову существами. — Она кивает.

— А то, что вы показали, это был урок? — Я не смог удержаться от небольшой улыбки.

— Да. Ты ведь разделяешь их веру. И я просто хочу показать, что не вера должна править человекам, а человек верой. Быть слепым глупцом и держать себя в клетке, или же взмыть в небо, сбросив оковы. Всевышний дал нам свободу, что бы мы росли, а не заковывали её в кандалы храмов. — Ага. Это наши боги объяснили нам крайне доходчиво.

— А можно пример, вредительства последних? — Я жестом изобразил: «Какие, проблемы, смотри сюда.»

— Возьму самый яркий пример. Развитие. Священники ставят барьеры, говорят, что делать можно, а что нельзя.

— Ну-у-у-у…

— Дослушай. Вот мы имеем тех же людей. Вера запрещает вскрывать трупы людей, что бы изучать, вера запрещает заниматься магией, так как по их словам лишь богу дана такая сила, а иногда вера запрещает любить. — Я посмотрел на Марию. — А теперь смотрим к чему это ведет. Запрещая препарирование, люди не узнают, как работает их организм, и, следовательно, не смогут себе вовремя помочь в случае раны или болезни. Теперь магия. По тем же законам веры, всевышний создал мир и все остальное, но теперь внимание вопрос: ЗАЧЕМ ему давать нам возможность заниматься магией? Что бы потом запретить? Нет, что бы она помогла нам стать сильнее, что бы лечила, помогала строить, согревала, давала крылья, в конце концов! — На последних словах, я уже повысил голос, от чего Мария откровенно немного испугалась. Но успокоившись, продолжаю. — А про любовь и говорить нечего! Запрещать любить, это все равно, что запрещать жить. Пока мы живем, мы любим. Себя, друзей, животных, детей, родителей, мир вокруг. Мы все это любим и стараемся сохранить. Украсить. Продолжить. — Тихо заканчиваю, и качаю головой.