– Следующим будешь ты, Сэндлер! У тебя нет шансов! Будешь либо выпотрошенным в Тайберне, либо закончишь свою жалкую жизнь здесь, у себя дома. Дома умирать приятнее, Сэндлер. Спускайся! Я помогу тебе увидеться с Господом!

– Она убъёт Вас, Уизли. Вы не получите ни пенни! Клянусь Вам!

– Она любит меня, Сэндлер. А тебя ненавидит. Я получу эти долбаные деньги!

– Любит? Любит, Вы говорите? А разве может любить существо, которое втыкает в задницы шпаги? Она безумна, Уизли! Она не способна любить! Вы нужны ей только как исполнитель её дьявольских планов! Если она получит мои деньги, она от Вас избавится – не сомневайтесь!

Я заметил, что вера виконта в безграничную любовь миссис Сэндлер поколебалась. Полагаю, картина со шпагой в чьей-то заднице любого заставит засомневаться.

– Ключ у меня. Я не говорил об этом Джонсону, потому что не верил ему. Я готов Вам его отдать в обмен на свою свободу. Мне даже не нужны деньги. Вы откроете сундук втайне от этой… женщины и унесёте все деньги. Все! Вы слышите? Соглашайтесь, пока она не вернулась, виконт!

– Где ключ?

– В моём кармане. Я взял его из тайника в столовой, пока Вы с Джонсоном предавались воспоминаниям.

– Покажи его!

– Сначала дайте мне спуститься!

– Спускайся, только быстро!

Я спустился.

– Давай ключ! – сказал Уизли и приставил к моей шее испачканную красной кровью толстяка шпагу.

Думаю, виконт не убивал меня, потому что надеялся получить не только ключ, но и вознаграждение за пойманного беглеца. Таким вот хитрецом был виконт Уизли!

Я сунул руку в карман, а сам осмотрелся – бежать можно было только по лестнице на второй этаж или через небольшое чердачное окошко. Но оно было крохотным и я не был уверенным, что пролезу в него.

Оставался лишь вариант с побегом вниз, и я приготовился к опасной встрече с доброй миссис Сэндлер.

Но, как только я приготовился дать виконту в морду и нырять с чердака к спальной комнате, в чердачном люке появилась голова миссис Сэндлер – женщина без шума пробиралась к нам на чердак, а Уизли её не видел – он стоял спиной к люку.

Почему она старалась быть незаметной для Уизли? Неужели она слышала наш разговор и решила отомстить любовнику – сунуть ему нож в спину, придушить, или перерезать горло куском стекла?

По правде говоря, у меня тогда не было времени на анализ мотивов безумной суки – мне нужно было спасаться, и я в третий раз решил действовать.

– Вот ключ, виконт. Мы можем задушить её подушкой. Решат, что она сдохла во сне, – сказал я.

– Что ты несёшь, Сэндлер?

– Милорд, лучше всего избавиться от неё сейчас! Потом будет поздно!

– От кого избавиться? – спросила жена Сэндлера.

Уизли вздрогнул и обернулся и глаза их, вероятно, встретились.

У меня мелькнула здравая и своевременная мысль «Сейчас или никогда».

Я воспользовался эффектной паузой и с силой толкнул виконта на молодую ещё женщину, а через мгновение я уже вылезал из чердачного окошка – я сделал-таки невозможное и кое-как пролез в спасительную щель.

Когда желание спастись превосходит все остальные желания, человек способен даже на то, на что он не способен, скажу я вам.

Я оказался на крыше и тут же побежал куда глаза глядели.

Лунный свет освещал мне путь, а позади был слышен чудесный голос Уизли.

– Я всё равно доберусь до тебя, Сэндлер! Ты меня разозлил, иудейская рожа! – кричал виконт в небольшое окошко.

Но Лондон спал, и ему было плевать и на Уизли, и на меня, пожалуй.

В суматохе борьбы за наследство Сэндлера я потерял свою тюремную шляпу, а ночью были заморозки – осенняя прохлада пробирала до самых костей.

Я перебегал по крышам с одного дома на другой и мысль о скором спасении единственная согревала меня. Ну и ещё тёплый плащ тюремщика, не иначе.

Возможно, меня уже начали искать, и если бы нашли, то потрошение с четвертованием было гарантировано мне английской короной.

К измене добавились бы побег и двойное убийство – полагаю, миссис Сэндлер с виконтом тоже могли догадаться повесить беднягу Джонсона на меня.

Положение было сложным, но не безвыходным.

Я бежал по лондонским крышам и думал о Патриции и фазанах – это придавало мне сил, знаете ли.

Через какое-то время я решил спускаться с крыш на британскую землю.

Я заметил подходящее чердачное окно, в которое могло протиснуться небольшое тело ростовщика Сэндлера.

Я с осторожностью выломал раму и уже просунул свою ногу в окно.

– Эй ты, долбаный мудень, слезай!

Кричали снизу, и в темноте я заметил силуэты двух всадников.

– Сейчас пальну, тварь! Отстрелю тебе колокола! Будь уверен, стреляю я метко!

Меня, вероятно, приняли за воришку, но я решил не сдаваться, потому что терять мне было нечего, как вы, наверное, понимаете.

– Стреляй, скотина! – крикнул я и сунул в окно свою вторую ногу.

Незнакомец сдержал своё обещание и пальнул-таки из своего пистолета – пуля просвистела у моего уха, и если бы я не потерял шляпу у Сэндлера, то всё равно её снесло бы пулей и я бы её потерял – как пить выдать.

А пуля ударилась о крышу, отскочила мне в сапог и пробила его, но нога Сэндлера, к счастью, осталась целой.

Я крикнул стрелку что-то обидное – не помню что, но всадник поклялся откусить мне голову, или что-то в этом роде.

Медлить было нельзя и я пролез-таки в окно.

Двигаться пришлось на ощупь и в темноте я нашёл какую-то палку и зажал её в руке – приготовился к встрече с гостеприимными хозяевами того дома.

У меня не было чёткого плана и я решил идти напролом.

Шаг за шагом я продвигался вперёд, пока не упёрся в стену, но нащупал лестницу, которая находилась в шаге от меня.

Я полез по ней, но как только я спустился на этаж, чьи-то крепкие руки схватили меня за грудки, приподняли и прижали к стене. Но лица злодея видно не было.

– Ты кто? – спросил незнакомец.

Голос был низким и хриплым. Я почувствовал запах многодневного перегара вперемешку с чесноком. Этот микс не пришёлся мне по вкусу – захотелось нахамить.

– Император Август, – ответил я.

Глупая шутка понравилась перегарному человеку, он усмехнулся и отпустил хватку.

– Хе-хе… Август, – сказал человек.

В дверь заколотили – с улицы солдаты кричали, что в доме вор и требовали открыть им дверь.

– Хэнкс, что будем делать? – спросил кого-то перегарный человек.

– Открывать! Иди сюда! – ответили снизу.

Незнакомец меня отпустил.

– Не уходи, Август, не надо, – сказал он мне и хлопнул по плечу.

Послышались тяжёлые шаги по лестнице.

Я не понимал в чём дело, но решил-таки остаться.

Внизу открыли дверь. Послышалась возня и ругань.

– Иди сюда! Август! – сказал мне тот же человек.

Я спустился на первый этаж – там горел свечной фонарик, и я увидел четырёх людей. Двое из них лежали на животах, а двое сидели на лежащих и держали им руки за спиной. Те, что лежали – постанывали, угрожали и требовали отпустить их.

– Вас повесят! Повесят! Мы – представители королевской власти! Отпустите или… – говорил один из поверженных мужчин.

– Много болтаешь! – сказал тот, что сидел сверху, хриплым низким голосом и отвесил балаболу крепкий подзатыльник.

Затем он заткнул «представительский» рот обычной тряпкой, которую достал из своего кармана. Второй «представитель» предпочитал молчать, но его рот тоже перетянули ремнём, на всякий случай.

– Держи! – сказал мне перегарный человек.

Я подчинился и сменил того парня – сел на человека с кляпом и схватил его за руки.

А незнакомец встал на свои ноги и достал большой нож.

Надо сказать, незнакомцем был здоровенный детина с широкими плечами и кулаками величиной с голову Сэндлера.

– Будем их кончать!

– Не нужно, Том. Не бери грех на душу, – сказал его приятель.

– Чёрт, Хэнкс! Зачем?

– Если можешь не убивать – не убивай! Свяжем их и уйдём!

– Твоя мягкотелость приведёт нас на виселицу быстрее, чем наши богоугодные дела, Хэнкс!