Снова вместе.

Когда я узнал, что мама наконец-то возвращается из командировки, я очень обрадовался, в отличие от Риты. Ведь ее приезд угрожал свободе сестры, к которой она успела привыкнуть. Мама должна была приехать на буднях, поэтому я прогулял уроки, поехал домой и принялся надраивать квартиру. Конечно, потолок трогать я не стал, но вот окна, пол и мебель я намывал изо всех сил. Нашу мебель «гости» сестры, при ее же участии, умудрились превратить в помойку…я думаю, на свалке можно найти мебель в более хорошем состоянии, нежели та, что стояла у нас в квартире. Присохшие к стенкам шкафа сопли, плевки, рвота в ящиках стола – это только малая часть того, что мне пришлось соскребать. В общем я, как мог, попытался восстановить квартиру. Когда я закончил все клиниговые мероприятия было часов шесть вечера, а мама должна была приехать примерно в девять. Несмотря на свою усталость после такого трудоемкого дня, я не мог найти себе места, бродил по квартире, смотрел телевизор. Ожидание меня убивало, но помимо ожидания мне еще не давало покоя предвкушение маминой реакции на состояние квартиры. Прозвучал звонок в дверь, я пошел открывать с мыслью, что у мамы есть ключи и она не стала бы звониться, а значит это кто-то другой. Но, открыв дверь, на пороге я увидел маму. Она держала в руках сумки, и не хотела копаться в них в поисках ключей, увидела свет в окнах вот и позвонила. Стоило ей только переступить через порог, как я накинулся на нее и обнял так сильно, как только мог. Раньше у нее были проблемы с зубами, поэтому в Казани, заработав достаточно денег, она решила вылечить их все разом. Выглядела мама просто великолепно. Радостная, помолодевшая, довольная, с прекрасной улыбкой. Можно точно сказать, что эта рабочая командировка хорошо отразилась на мамином самочувствии. Она, не успев привыкнуть к новым зубам, стала немного шепелявить. Это было забавно, но я старался не показывать этого, чтобы не смущать ее. Увидев выбитое стекло, мама нахмурилась и начала расспрашивать. Я сказал, что это просто несчастный случай. «Мыл окна, слишком сильно хлопнул, закрывая его. Вот стекло и разбилось.», объяснил я. Потом и сестре изложил свою версию, чтобы наши показания сходились, если что. Я видел, как мамины глаза хаотично бегают и рассматривают то потолок, то стены, то окна, но она молчала, наверное, боялась расспрашивать обо всем сразу. «Помоги мне разобрать сумки.», сказала мама. Так мы провели время до приезда Риты, она рассказывала, что интересного видела в Казани и вообще, как она провела все это время, а я распаковывал багаж, с любопытством разглядывая каждую новую вещь. Дождавшись Риту со школы, начиная со средних классов ученики могли не оставаться на ночлег в интернате, мы устроили пир. На следующий день мама взяла отгул и разрешила нам не ехать в школу, мы пошли гулять. Отправились в центр города и бесцельно бродили там весь день, посетили несколько музеев, посидели в кафе и поплавали на речном трамвайчике, укутавшись в шерстяные одеяла, которые нам любезно предложили на судне, так как погода была довольно прохладной. Рита забыла про свою отстраненность и независимость, и с удовольствием радовалась жизни вместе с нами. День прошел чудесно, но, к сожалению, быстро. Мне так не хотелось на следующий день возвращаться в интернат. Проснувшись рано утром, я вышел из комнаты и направился сразу на кухню, оттуда исходил безумно вкусный аромат. Мама встала пораньше, приготовила блинчики и собиралась на работу. Мы все втроем позавтракали и разъехались. Чуть позже фанеру заменили на стекло, а на остальное мама решила не обращать внимания, подумала, наверное, все равно мы в скором времени съезжать будем, вот и незачем ругаться лишний раз. Я ехал в школу и думал, «Ну вот, теперь все нормализуется. Жизнь налаживается.»

После маминого возвращения, разменом нашей квартиры занялся агент по недвижимости, которую нанял отец. После последней нашей встречи он успел восстановиться, но шрамы на его лице, конечно же, остались. Он отрастил бородку, чтобы они не бросались в глаза, но шрамы на его носу, который был нарезан слайсами, скрыть было невозможно. Он также, как и я не стал обращаться к услугам наших доблестных правоохранительных органов. Уже позже, спустя довольно-таки продолжительное время я узнал, что отец частично потерял память и не помнил в подробностях, что с ним произошло. Может быть из-за этого он и не написал заявление в милицию, а может его гордость была тому причиной, этого я выяснять не стал. Агент мне сразу не понравилась. Это была маленькая женщина с крошечными, как у крысы, близко посаженными друг к другу глазками, которые она всегда отводила в сторону при разговоре. Она постоянно отвечала на конкретно поставленные вопросы, уклончиво, витиевато. Как будто что-то скрывала, а временами и вовсе уходила от ответа, переводя разговор в другое русло. Мне казалось, она заодно с отцом и ищет для него вариант получше, а нам то, что останется. Жилища, которые предназначались для нас, мама ездила смотреть без детей. Но сама агент рассказала, что отец выбрал однокомнатную квартиру, поэтому нам с мамой достанется только комната в коммуналке, так как двухкомнатную квартиру иначе разменять не получится. При нашей встрече у юриста отец нарадоваться не мог, без умолку всем рассказывал какие классные у него апартаменты с панорамными окнами от пола до потолка. Не знаю врал он или нет, но я тогда подумал, «Что же это за мужик такой, который женщину с двумя детьми отправляет в комнату в коммуналке, а сам едет жить в отдельную квартиру, да еще и хвастается этим?!». Я не помню подробностей, но поначалу мы все ездили на встречи с отцом в офис к юристам. Запомнился мне один момент, произошедший в кабинете нотариуса. Все уже были в сборе, приехали на встречу к назначенному времени. В кабинет, где мы все находились и ждали только одного человека, зашла очень красивая девушка, это была секретарша нотариуса, следом за ней вошел опоздавший отец. Вместо того, чтобы извиниться перед всеми, он решил приударить за девушкой у всех на виду. Захотелось устроить спектакль, показать, что он еще в строю, наверное. «Может потом пойдем перекурим, пообщаемся?», спросил он у барышни, пока мы все сидели и наблюдали за происходящим, как в театре. Она его окинула взглядом и презрительно кинула ему в ответ, «Нет, спасибо!». «Ну куда тебе до такой, как она, ловелас!», подумал я. Секретарша была высокая, стройная блондинка с длинными, заплетенными в две толстых косы, волосами, проще говоря «девушка с обложки». Спектакль закончился, так и не начавшись и все принялись улаживать юридические вопросы. Мама рассказывала, что, когда я был в школе, она с Ритой поехали смотреть тот вариант, который был, по словам агента, самым приемлемым для нас. «Когда мы вошли в квартиру, было еще терпимо.», рассказывала мама. Это была «сталинка» с высокими потолками, длинным коридором, всего в этой квартире было три комнаты, общая кухня и, конечно, ванная с туалетом. «Когда агент позвонила в дверь, открыл один из соседей и первое, что он сделал – это не поздоровался, а потребовал предъявить наши паспорта. После того, как он убедился, что мы не приезжие, разрешил пройти и осмотреть нашу будущую комнату.», продолжала мама свой рассказ. Это было пространство огромной площади, в дальнейшем мы прозвали нашу комнату футбольным полем. «Как только мы вошли Рита разрыдалась.», говорила мама. Позже сестра объясняла это тем, что она почувствовала «жутчайший дискомфорт», как будто стены комнаты начали давить на нее. Рита не смогла долго находиться в помещении и вышла. Со временем привыкнув, она все же стала спокойно относиться к новому жилью. Но мы же не знаем, что происходило у нее в голове на самом деле. Чужая душа – потемки. Сейчас я могу предположить, что на нее, как и на нас всех, повлиял сам факт переезда. Пока мы жили в старой квартире, все было как-то абстрактно. Казалось, это лишь разговоры и на самом деле никогда до этого не дойдет, что все наладится. А вот увидев новое место жительства воочию, она осознала – все это реально и происходит на самом деле, все становилось осязаемым вопреки нашему желанию. Вот она, новая жизнь в крайне непривлекательном месте с условиями оставляющими желать лучшего. По той же причине, как я думаю, чуть позже начала частенько притрагиваться к спиртному и мама. Но это лишь мои догадки, что творилось в головах моих родных женщин на самом деле я не могу говорить наверняка. Переезжая, мы забрали с собой всю мебель…точнее то, что оставил нам отец. Так что шкафы, испачканные милицией во время поисков отпечатков пальцев преступников, переехали с нами и служили напоминанием о прошлой жизни вообще и о ночи ограбления в частности. С переездом от старой жизни у нас осталось не так уж и много. Кое-что забрал отец, а что-то просто было утеряно или оставлено за ненадобностью на старой квартире. Историю нашей комнаты агент маме не стала рассказывать, но мы со временем узнали ее от наших соседей. Во время второй мировой войны, при бомбардировке нашего города, бомба упала во двор, разрушив часть дома с половиной нашей комнаты. Потом ее восстановили, но, видимо, не очень хорошо, так как нас постоянно донимал сквозняк из-под пола и из щелей в стенах. В морозное время года было холодно до такой степени, что иногда приходилось ложиться спать не раздеваясь. Из-за сквозняков и протечек крыши обои, которые были наклеены в несколько слоев, вздувались пузырями, а кое где и вовсе отваливались. Постоянные протечки сверху «украсили» потолок желтыми разводами, а паркет вздулся в тех местах, куда падали капли (но надо отдать должное, крышу починили спустя примерно полгода после маминого обращения в жилищную инспекцию и после ремонта протечек больше не было). Старые оконные рамы разбухали от сырости и не закрывались плотно, приходилось применять к ним молоток, которым я просто вколачивал их на свои места. Видимо, эти аферисты, так любезно предоставившие нам свое жилище, сделали даже не косметический ремонт, а поверхностный, просто чтобы продержался до тех пор, пока не втюхают комнату, дабы просто провернуть сделку, обмануть мать с двумя детьми и срубить бабла. Так же для нас был новостью, тот факт, что в нашей комнате, кроме нас, проживали еще и прочие живые существа – клопы. Обнаружили мы это одним не очень прекрасным утром, проснувшись все в красных точках, которые безумно чесались. Мама запаниковала, подумав, что это ветрянка, но вскоре вспомнила, все, кроме меня, уже успели переболеть ей. А вскоре обнаружила и виновников «торжества». Мы собирались нашу мебель, и всю комнату обработать дихлофосом. Мама, как добропорядочный сосед, предупредила об этом остальных обитателей коммуналки, и сосед Коля ответил ей, что раз уж эта живность может побежать из нашей комнаты, то мы должны обработать всю квартиру и делать это нужно только в то время, когда его с семьей не будет дома и исключительно за наш счет. Мама была вынуждена согласиться. Тот самый сосед, который так «радушно» встретил ее в самом начале, считал себя хозяином всей квартиры. Честно говоря, своим поведением он иногда напоминал мне моего отца. У него была жена и маленькая дочь, которые так же страдали от безответственного поведения мужчины в семье. Наш дом находился в центре города, рядом был рынок, про который ходили слухи, что там процветает наркоторговля и бандитизм. Двор у нас был так называемый колодец. Я из окна мог видеть, то, что происходило в соседней парадной. Но лучше бы я этого не видел. Там, на лестничной площадке, не стесняясь посторонних взглядов, на подоконнике неоднократно располагались наркоманы. Я лицезрел несколько раз, как они «ширялись», в руку, между пальцев ноги, я наблюдал за ними, как в зоопарке люди смотрят на экзотических животных. Нашу комнату мама решила разделить на три части за счет расстановки мебели и занавесок. Получилась одна гостиная и две спальни. Предполагалось, что таким образом у каждого будет свое личное пространство. Но Рита уже выпустилась из школы, она ушла после девятого класса, и пошла работать. Почувствовала себя независимой и взрослой и начала свою сольную карьеру, без семьи, но со своим Николаем, хотя время от времени приезжала к нам. Как я со временем выяснил, она к нам приходила просто переночевать после клубов в центре города, а не от желания увидеть родные лица.