–Я боялся, ты сочтешь меня предателем, – признался Этьен погладив его по руке.

– Ты никогда не будешь предателем для меня, – ответила она, переплетая их пальцы. – Я тебя люблю.

– И я тебя люблю, Женя… Очень люблю, – Этьен в очередной раз отвлекся от еды, чтобы сжать ладонь возлюбленной двумя руками и поцеловать ее.

Некоторое время они только ели и целовались. Потом Женя увела его на кровать – полежать в обнимку.

– Помнишь узкие походные койки? – сказала она.

– Конечно, – кивнул Этьен. Они лежали лицом друг к другу, не в силах насмотреться. – А палатку на берегу ручья помнишь? – спросил он.

– Она мне часто снилась, – улыбнулась она, гладя его руки и целуя их. – Самое волшебное место на свете.

– Мне тоже, – прошептал Этьен. – Мысленно я возвращался туда, чтобы уйти от кошмаров. Но теперь их не будет, – он счастливо вздохнул, снова целуя ее.

– Какое счастье просто лежать вот так с тобой рядом, – прошептала ему Женя.

– Я мог бы провести так всю жизнь, – признался Этьен, целуя его в губы.

Его сейчас совершенно не волновало, что подумают о них домочадцы Жени. В особенности ее суровая и властная мать, которая его чуточку пугала.

– И я тоже, – улыбнулась она, отвечая на его поцелуи. – Твои губы все такие же мягкие.

– А ты все такая же красивая, – Этьен и правда совершенно не видел шрама через Женино лицо – перед ним была все та же девушка. Он и себя не чувствовал человеком с сединой на висках.

– Не смеши, моя мать была в ужасе, когда увидела меня, – улыбнулась Женя. – Это ты из нас двоих красавчик, – она нежно поцеловала его. – Поседел только.

– Не разлюбишь меня теперь? – Этьен придвинулся к ней поближе и поцеловал в шею, где заканчивался шрам.

– Никогда. А ты меня? – спросила она, закрыв глаза от сладкой дрожи.

– Мое сердце перестанет биться прежде, чем я тебя разлюблю, – ответил Этьен.

Женя улыбнулась и крепко-крепко его обняла, положив голову ему на грудь.

– Любимый мой…Сердце мое.

Прикрыв глаза, Этьен поглаживал ее по спине и сам не заметил, как заснул, умиротворенный близостью самого главного в своей жизни человека.

Женя тоже уснула, крепко, без кошмаров и снов, впервые за долгое время.

Их не беспокоили. Только ближе к обеду Дуняша заглянула тихонько, чтобы предложить принести покушать, а, увидев их, перекрестила и ушла, настрого запретив прислуге даже летать мимо двери молодой барышни, не то что ходить.

Проснулись они к ужину, отдохнувшие и словно исцеленные друг другом. Женя сначала боялась открыть глаза, поверить в то, что она считала, ей приснилось. Но Этьен был рядом, а значит все было вовсе не сном.

– Любимый… – прошептала она ему.

Не меньший восторг испытал и Этьен от пробуждения. Проснувшись не от кошмара, в кои-то веки, а после полноценного отдыха, он обнял ладонями лицо возлюбленной и принялся покрывать его поцелуями.

– Счастье какое, Женя! Счастье-то какое…

Женя счастливо засмеялась и ответила на его поцелуи, крепко прижавшись.

– Ну, в баньку и ужинать? – предложила она. – А потом опять сюда, в постель.

– А в баньку вместе? – спросил Этьен и даже немного смутился, вспомнив их последнюю ночь. В реакции своего тела он не сомневался. – Ты уверена, что это будет прилично – остаться на ночь в твоей комнате? – уточнил он неуверенно.

– Вместе, кто же еще тебя попарит кроме меня? – улыбнулась Женя. – И мне все равно. Это будет неприлично, но я так хочу.

– Я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы с родными из-за меня, – пояснил Этьен, поднимаясь на ноги. – Наверное, стоит попросить у твоего отца хотя бы позволения остаться в вашем доме.

– Абсолютно уверена, что он не откажет, но, если тебе так будет спокойнее, спроси. – ответила Женя. Матери она собиралась решительно противостоять, если та вдруг будет скандалить и вспоминать о приличиях. Все ее приличия остались на войне. Теперь хотелось любви и свободы.

– Будет, – кивнул Этьен и благодарно улыбнулся. – Я очень хочу познакомить тебя с родителями, – шепнул он, выходя с Женей из комнаты.

– А они что, знают про меня? – удивленно спросила Женя. – И как они отнеслись?

– Отец знает все, маман считает, что мы близкие друзья, но теперь, думаю, отец расскажет ей правду. А если нет, я все расскажу сам, – пообещал Этьен.

– Они не отрекутся от тебя? – спросила она. – Что ты будешь делать, если она будет против?

– Не думаю, что такое возможно… – Этьен задумчиво покачал головой. – Если же это случится, в Женеве у меня есть небольшое поместье, завещанное мне дедушкой, будем жить там.

– А в России побыть не хочешь? Посмотреть, как мы живем, – улыбнувшись, предложила Женя. – Тут хорошо зимой.

– Так я же не собираюсь завтра уезжать. Только письмо им напишу, – ответил Этьен и чуть нахмурился, вспомнив про пресловутую бутылку коньяка. – Только бы отправить с оказией.

– Миша с женой отправятся на южное побережье Франции в свадебное путешествие, они могут передать, – предложила Женя. – Кстати невеста его – дочь Михайловского.

– Это было бы замечательно, – кивнул Этьен, останавливаясь на последней ступеньке лестницы, ведь просто не знал, куда идти дальше. – Это же замечательно! – он улыбнулся, услышав новость. – Я могу пойти с тобой на свадьбу?

– Конечно. Как же иначе? – кивнула она, ведя его в кабинет, где обычно проводил время отец.

– Ну, вдруг это неуместно, – он пожал плечами, улыбнувшись, и последовал за Женей, а та открыла дверь, постучавшись.

– Папа, это Этьен. Хотел с тобой поговорить, ты не занят? – спросила Женя, обратившись к отцу, сидевшему возле камина.

– Здравствуйте, Евгений Дмитриевич, – Этьен поздоровался, получив дозволение войти, и занял кресло, на которое указал граф. – Женя любезно предложила мне быть гостем в вашем доме, но я не могу спросить вашего позволения.

– О, разумеется вы наш гость, – ответил Евгений Дмитриевич. – Женя вольна распоряжаться этим домом в равной мере. Хорошо отдохнули с дороги?

– Да, замечательно, – ответил Этьен, невольно смутившись от того, как именно они отдыхали. – Благодарю вас. Сейчас я морально не готов расстаться с Женей.

– Понимаю. – улыбнулся Евгений Дмитриевич. – Полагаю, ваши намерения в отношении моей дочери очевидны, и отдельная комната вам будет не нужна?

– Только если вы позволите… – Этьен вспыхнул до кончиков ушей. – Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из ваших домочадцев чувствовал себя неловко.

– Девочкам по спальням старших сестер шастать вообще не следует, а с Екатериной я поговорю, – ответил он. – Не извольте беспокоиться.

– Спасибо вам, Евгений Дмитриевич, – с искренней, неподдельной благодарностью ответил Этьен.

– Не за что, голубчик, – улыбнулся он. – Ужин через час. Приведите себя в порядок, освежитесь. Миша только-только из баньки пришел, пока натоплено.

– Отлично, мы как раз собирались, – кивнул Этьен и, еще раз поблагодарив, поднялся на ноги. Женя подавила смешок и крепко обняла отца, поцеловав его в макушку. Она и подумать не могла, что он все поймет и не будет возражать.

Для начала они выяснили, куда отнесли чемоданы Этьена, там он взял себе чистые вещи и пошел за Женей.

– Знаешь, что мы делаем, когда паримся зимой? – улыбнулась Женя, когда они вошли в предбанник.

– Хлещете друг друга вениками? – предположил Этьен, начав раздеваться, решив, что делать это нужно в любом случае.

– Не только, – улыбнулась она. – Мы прыгаем в озеро. Ну или в снег. Там уже вырубили прорубь, зима в этом году ранняя и холодная.

– В прорубь? – Этьен замер и невольно даже отступил на шаг. – А сердце из-за этого не остановится?

– Нет. Но кричать и ругаться следует в обязательном порядке, – улыбнулась она. – Ты справишься, я уверена.

– Ну, надеюсь, – уверенности в голосе Этьена было немного, но, после всего пережитого отказываться от такого он точно не собирался. – В конце концов, рядом со мной врач.

– Вот именно, – кивнула Женя, раздеваясь. А после чмокнула Этьена в щеку и открыла деревянную дверь в баню. На них сразу дохнуло влажным теплом, жаром, ароматом распаренных веников, и разогретого дерева.