Увидеть его оказалось слишком тяжело: гораздо тяжелее, чем она предполагала. Этот подонок посадил в темницу ее родителей, превратил ее родной город в каторгу, чуть не казнил ее друзей – а она… как ни старалась его всего лишь презирать, зарыть свои чувства в землю и навсегда забыть о них, у нее, похоже, так и не вышло. От одного только беглого взгляда на мужчину со стальными серыми глазами и самодовольной ухмылкой у девушки болезненно защемило в груди.

Она… тосковала по нему?.. Он так давно ей не снился…

«Нет, Адель, – жестко отрезала девушка, вжимаясь в стену. – Ты скучаешь не по нему, а по своей глупой выдумке. Ты уже не маленькая девочка. Забудь!»

Черный костюм ассасина надежно скрывал ее в тенях мрачной темницы. Позаботилась девушка и о ярких волосах, что могли так просто ее выдать: заранее заплела в косички и спрятала под глубокий капюшон. Еще и верная сабля Панцо Де Леона под рукой – идеально. Теперь Аделаида ощущала себя легендарным ассасином из прошлого, и ей, пожалуй, очень нравилось это чувство: игристое, дерзкое, яркое и холодное, как праздничное шампанское. Пьянящее и отрезвляющее в одно и то же время. Оно придавало уверенности в себе и своих силах – но не настолько, чтобы забыться и потерять контроль. Прекрасный баланс для храброй пиратки. Нужно одеваться так почаще…

Задумавшийся охранник явно впечатлился ее боевым настроем и прошел мимо. От звука своего имени и выдающейся памяти девушки впечатлился и сторожевой пес Рекс, моментально отдавший ей ключи от темницы. А знакомые с давних пор солдаты были впечатлены ее способностями уже пять лет как и потому вовсе не обратили внимания на постороннюю, увлекшись праздными разговорами.

Родители… родители сначала не поверили своим глазам, приняв за горькую издевку. Потом пытались прикоснуться сквозь железные прутья решетки, стали наперебой расспрашивать ее о прошлом, и особенно старался, конечно, отец: настолько, что матери пришлось его унимать в надежде не испортить долгожданную встречу с дочерью, давно и безнадежно считавшейся мертвой.

Все шло хорошо – несмотря даже на непредвиденный визит губернатора-самозванца. Никто из стражи так ее и не увидел. Ей удалось вытащить обоих родителей из-под конвоя, не позволив никого увезти в Испанию на допрос. По запутанным коридорам старого форта они без препятствий дошли до нужных дверей, от которых хитрый Шимус так вовремя отвлек стражу.

Пожалуй, слишком хорошо.

– А вот и все птички в одном гнезде, – раздался до боли знакомый мужской голос.

Из-за дверей как по команде вышли вооруженные стражники. Хуан, ждавший их у заветного выхода на волю, картинно поглаживал рукоятку сабли и строил важное лицо. Неподалеку семенил и капеллан, явственно сомневавшийся в затее губернатора, но все еще уверенный, что его законной жене следует покорно стать подле него. Совсем рядом остановился и сам Дон.

Они угодили прямиком в ловушку. Хитрую, идеально выверенную, подлую ловушку, построенную на желании потерянной девушки помочь собственным родителям. Подонок… Адель ведь не могла не повестись на такую приманку, и он об этом прекрасно знал.

Диего самодовольно ухмылялся. Аделаида ругала себя – и его! – на чем свет стоит. Как и тогда, в пещере, ей хотелось стереть эту мерзкую улыбку с его лица. И, как и тогда, ее пробрала предательская дрожь, она застыла, словно безвольная марионетка, под его красноречивым внимательным взглядом.

«Прекрати… на меня… так… действовать! – кричала Аделаида в мыслях. – Прекрати-прекрати-прекрати!»

Диего не внял ее безмолвному приказу. И смотрел только на нее.

– Аделаида… – проговорил он на удивление неуверенно. Но быстро взял себя в руки, улыбнулся обворожительной улыбкой подлеца и продолжил. – Я просто едва узнал вас в этом наряде… хотя не могу сказать, что он мне не нравится.

Девушка слушала его со смесью тихого ужаса и изумления.

Что ты несешь?!

– Я… я, если признаться, поражен. Конечно, были надежды, что ты жива… но сейчас мое сердце готово выпрыгнуть из груди от волнения этой встречи. Я уже почти перестал мечтать об этом моменте…

Что.

Твою.

Мать.

Ты.

Несешь?!

Адель не верила своим ушам и не могла понять, каким образом ей, черт возьми, следует реагировать. Что в этом странном мире вообще происходит?! Разве ее не хотят взять в плен? Как такое могло произойти?!

В то же время человек по другую сторону коридора отчаянно подбирал слова. Диего говорил правду. Его сердце бешено билось где-то в горле – когда он вообще в последний раз так волновался? – а голос едва заметно сбивался с привычного командирского тона. Под глубоким черным капюшоном лица девушки почти не было видно, но мужчина все равно узнал ее. Точно такая же, как и в его снах… ничуть не изменилась за пять долгих лет. Вот только в ее красивых глазах не было ни капли тех любви и принятия, что он видел в своей иллюзии.

Дон так сильно хотел сделать шаг ей навстречу, прижать к себе (даже при посторонних, да черт с ними, пусть все знают!), но ее взгляд, испуганный, непонимающий, настороженный, останавливал его. Он будто напоролся на ледяную стену и не мог проломить ее, как ни пытался.

Не молчи, Адель. Не молчи!

Но девушка молчала.

На что он вообще рассчитывал? Что его суженая увидит его, не устоит и сама бросится к нему в объятия? Да! Где-то в глубине души именно на это Диего и рассчитывал. Теперь же внутри него что-то упало – все еще не разбилось вдребезги, но чувствительно кольнуло, заставляя вновь совершить всё ту же роковую ошибку.

– Ну что? – уточнил он вкрадчиво. – Сложите оружие и сдадитесь мне на милость добровольно? Или, как всегда, придется уговаривать силой?

– Я не дамся тебе без боя! – возмутилась Аделаида. – Я тебе не игрушка!

«Опять! – злилась она, превращая непрошеную горькую обиду в ярость. – Опять ты меня вынуждаешь! Я не твоя собственность! Терпеть тебя не могу!»

Адель обнажила саблю и с неожиданной ловкостью бросилась прямо на Диего. И он… на какую-то долю секунды даже растерялся. Из маленького дерзкого котенка, которым она была в их первую встречу, котенка, которого хотелось взять на руки и приручить, девушка превратилась в опасную сильную кошку с острыми когтями… но он все еще был сильней и опытней.

Завязался неравный бой. Солдат адмирала было слишком много для нескольких пленников, вооружена из которых была всего одна – и она, конечно же, решила драться с самым умелым из них. «Что ж, приятно, Адель. И смело. Но опрометчиво. Кажется, тебе непривычно отбиваться в узком помещении...» Стараясь не задевать и не ранить, Диего планомерно ограничивал ей пространство для маневра и загонял в угол. Успокойся, милая. Ты умница, но у тебя нет шансов.

И тогда ей пришлось применить магию. И спасаться, спасаться из цепких лап тирана, прикрывая безоружных родителей, сбегая на волю, где не будет угрозы, проклятой испанской короны и его с этой его мерзкой самодовольной ухмылкой… Сбежать – и все будет хорошо!

Будет ли?..

Сердце Аделаиды было не на месте. От одного только беглого взгляда на человека из снов оно замерло и не желало больше слушаться, безнадежно путая мысли и чувства. Ей бы посмотреть на него еще немного… чтобы понять. Чтобы потом не сомневаться, не думать постоянно о том, что могло бы быть.

Аделаида не удержалась.

– Крис! – порывисто сказала она. – Веди родителей на крышу. Я скоро. Не ждите меня! Одной мне будет выбраться проще.

– Аделаида, мы… – начала возражать девушка, но осеклась под уверенным взглядом боевой подруги.

– Это приказ твоего капитана, Крис! Я скоро вернусь. Обещаю.

И быстро убежала в обратную сторону, прекрасно понимая, что делает абсолютную глупость. Снова идет прямо в ловушку, наивная… поддается ему из-за непомерного любопытства и дурацкой детской влюбленности.

Совсем не ожидавшая, что он окажется так близко, Адель чуть не столкнулась с Диего нос к носу – но чудом смогла избежать этой встречи, вовремя отшатнувшись за угол. И, тихо притаившись за дверью, слушала его долгий рассказ про орден, отнюдь не принесший долгожданной радости, про странный судьбоносный сон и меч смерти, спрятанный где-то в Санта-Доминго. Девушку это не удивляло. Разумеется. Диего де Очоа – человек дела, и он, очевидно, не смог бы стоять на месте просто так, без развития и перспектив: ему нужна была новая цель. Меч смерти, власть над миром… еще бы. С его-то непомерным честолюбием.