— Когда отец оставлял ее в покое, дав пару тройку пощечин, это были самые безобидные из его поступков, я подходил к ней. Я боялся отца, прибегал к матери только тогда, когда его не было рядом.

Эсми уловила укор. Джаспер словно винил себя в трусости.

Парень глубоко вздохнул, будто надеясь, что это как-то освободит его легкие от тяжести, засевшей у него в груди. Но освобождение было временным. Боль снова возвращалась. Он вспоминал легкое длинное платье матери, которое развевалось на ветру, как он вглядывался в ее лицо и маленькими детскими пальчиками разглаживал ее морщинки вокруг глаз, как она обнимала и целовала его щеки, как щекотала его и весело при этом приговаривала: «Мой малыш, мой малыш…»

— Знаете, как преображалось ее лицо, когда она меня видела? — спросил Джаспер, хотя не ждал ответа, — даже когда ее руки ныли от боли… она переставала плакать, как только я появлялся рядом. Она всегда улыбалась так искренне… иногда я вспоминаю ее липкие от слез щеки, которые я любил гладить. Мама…

Парень выдохнул последние слова, чувствуя, как к горлу подступает горький комок. Он замолчал, что-то обдумывая. Джаспер чувствовал, что, рассказывая это, отрывает от себя какую-то частичку. Но понимал, что сейчас нельзя останавливаться, что он должен озвучить все то, что годами копилось у него в душе.

От усталости, накатившей на него, он откинулся на спинку кресла и закрыл руками лицо. Это все равно, что вытаскивать занозу из пальца, больно и трудно, но оставлять ее нельзя.

— Мама, пожалуй, она была самой доброй женщиной на земле. Хотя вы, наверное, скажете, что я так говорю потому, что она моя мать.

— Нет, я верю, — пробормотала Эсми, растроганная его рассказом.

Она любила всех детей, что встречала, но этого парня она полюбила особенно. Джаспер сам по себе был учтивый, воспитанный ребенок. К тому же Эдвард к нему сильно привязался, и Эсми привыкла к Хейлу, как к собственному ребенку.

— Вы не подумайте, что она только и делала, что баловала меня. Нет, она иногда отчитывала, ругала, давала шлепки… — Джаспер криво усмехнулся, — она была мамой во всех отношениях, но самое главное — она учила меня быть добрым в мире, где очень мало доброты. «Ты мое сокровище», — шептала она мне перед сном. И я верил. Я был ее сокровищем. Отец всегда кричал на нее, что она сделает из меня девчонку. И это правда, я всегда был возле нее. Я рос пугливым, стеснительным мальчиком. У меня не было друзей, кроме маленького грузовичка, которого мы с мамой назвали Тимми. Она говорила, что он будет расти со мной, и, когда я вырасту, я смогу сесть за руль Тимми, и мы уедем.

Эсми улыбнулась, украдкой смахнув набежавшую слезу. Ей отчаянно хотелось коснуться его руки, но женщина решила не торопиться и не смущать его.

Джаспер откашлялся, пытаясь подавить комок, сдавивший ему горло. Он переходил к той части, где уже не был наивным ребенком, и это его пугало. Пугало то, что он делал. Парень встал, скрестив руки, подошел к окну. Ему не хотелось видеть, как изменится лицо Эсми, когда она услышит его самые откровенные признания. Не хотелось показать, с каким трудом ему придется раскрыться перед ней.

— Я думаю, мама расстроилась бы, увидев, каким я стал, — проговорил он, — когда я вижу отца, на меня накатывает волна злости. Мне стыдно и одновременно больно от того, что он мой отец. Я привык относиться к нему, как к соседу, но ведь это неправильно. Неправильно бить его. Я всегда оправдываю себя тем, что это для защиты. Но иногда так трудно остановиться. Элис говорит, что я не умею прощать. И это правда. Каждый раз, даже если он делает вид, что не замечает меня, мне трудно пройти мимо. Хочется ударить, толкнуть его. Вцепиться ему в горло… Боже…

Парень выдохнул, и по его щекам побежали слезы.

— Удар за ударом… я думаю о ней. О том, как она жалобно просила не трогать ее на моих глазах. Не трогать меня… я не хочу быть похожим на него, не могу быть похожим…

Парень обернулся. Его губы дрожали.

— Вы можете помочь мне с этим? — спросил он, посмотрев Эсми в глаза.

====== Глава 47. Мой герой ======

Джаспер не верил, что Эсми в состоянии ему помочь. Если честно, он вообще не предполагал, что у него есть проблемы. Парню казалось, что он мыслит вполне разумно, но разговоры с Эсми открыли ему много нового. В первый день в кабинете психолога он просидел два часа. В основном Джаспер вспоминал свое детство. Парень чувствовал странную пустоту. Словно в его душе стало больше места для чего-то нового.

— Сегодня я проснулся с хорошим настроением, — признался он в этот раз Эсми.

Это был уже его пятый визит в кабинет психолога. Джаспер сидел и любовался, как солнечные лучи пробиваются в комнату. Теперь он мог согласиться с Элис, здесь действительно было уютно. Главное, ему нравилось само состояние спокойствия, что царило здесь. Казалось, он больше не боится тех тайн, откровений, которые он здесь сделал. У парня пропало то постоянное состояние тревоги.

— У меня такое ощущение, что вы вынули какие-то мысли из меня и отпустили на волю. Не самые хорошие мысли… — проговорил парень и робко улыбнулся.

Эсми рассмеялась. Сейчас их беседы стали более дружеские, и ей это безумно нравилось.

— Это ты сам решил отпустить боль. И это правильно. Знаешь, когда отец Эдварда умер, я сильно переживала. Дошло до абсурда, я винила себя в его смерти.

Джаспер с интересом слушал ее. Для него, как человека достаточно осторожного и закрытого, откровения других людей являлись серьезным доказательством доверия.

— Меня спас Эдвард. Когда я впервые взяла его на руки, почувствовала себя такой счастливой. Я поверила, что у меня еще много солнечных дней. Просто однажды понимаешь, что, кроме прошлого, у тебя есть настоящее.

— Я не знаю, что будет дальше со мной, — проговорил парень, — но сейчас я не боюсь. Не хочу и не буду думать о плохом. Ведь мое будущее… оно ведь только мое. Правда?

Он словно искал одобрения у Эсми. Женщина кивнула, ей казалось, что это его первые взрослые шаги. Наблюдать за тем, как он возмужал, было даже волнительно для нее.

— Почему ты молчал? — вдруг спросила она.

— Потому что боялся, что меня не услышат, — тихо ответил парень.

— Зря, — нервно улыбнулась Эсми, сдерживая слезы, — в жизни случаются ужасные вещи, Джаспер. Ты сейчас в том возрасте, когда все, что ты видишь и чувствуешь, кажется непреодолимым. Не из-за слабости или трусости, просто у тебя нет опыта. Ты еще слишком молод.

Парень кивнул. Признаться честно, он просто не знал, как решаются эти проблемы. У него было только два примера. Это мать, которая покорно сносила побои и издевательства мужа, и отец, смыслом жизни которого был алкоголь.

— Можно… — женщина поддалась вперед, — можно тебя обнять?

Джаспер удивленно наблюдал за ее движениями.

У Эсми была одна довольно странная привычка. Наверное, потому что она никогда не была обделенной вниманием родителей, к детям-сиротам она относилась очень трепетно.

Парень замер в нерешительности.

— Давай, смелей, — улыбнулась женщина.

Джаспер кивнул и Эсми его обняла.

— Любая мать была бы счастлива иметь такого сына, — проговорила Эсми, похлопав его по плечу.

Парень совсем по-детски стеснительно опустил глаза.

Элис медленно шла, размышляя о том, что случилось с ней за последние дни. Скоро бал, а у нее не было кавалера, ну, если не считать Майка, который ходил за ней по пятам в надежде, что она согласится быть его парой. Но лучше не пойти вообще, обреченно думала девушка. Конечно, Майк и раньше не особо ее привлекал, но на той злополучной вечеринке у Джеймса он опротивел ей окончательно, когда полез к ней с поцелуями. Правда поцелуем это считать было сложно. Обслюнявил лицо, как какая-нибудь собака. Вспомнив вновь тот позорный эпизод, Элис поморщилась и тряхнула головой, желая отогнать тошноту.

Девушка никогда не стремилась посещать такие мероприятия. Хотя на Хэллоуине она была с Джаспером, и это было так весело. Элис вновь вспомнила своего соседа. А можно подумать, что она когда-либо его забывала.