– Меня зовут госпожа Эвора, для друзей просто Эви, а это юный господин Чизвик. – Так на самом деле звали Чижика. – Познакомиться с вами – большая честь для нас.

Она выпрямилась и стала еще выше.

– Я фея Люсинда.

Ничего себе!

Чижик поклонился.

Я снова сделала реверанс.

– А вы не могли бы пополнить мой запас пурпурины? И поделиться волосами единорога? Не даром, конечно, у меня есть деньги… – (Пурпурина – драконья моча, она так называется, потому что драконы писают пурпурным; лечит почти все, даже мучной мор, а в продаже ее в последнее время что-то не попадалось. Суп с волосами единорога – бесподобное средство от лихорадки.) – А еще буду рада чему угодно, что лечит царапины от ногтей огра, и чтобы хватило на великаншу.

Она меня словно не слышала.

– Пусть юноша произнесет свою реплику.

Чижик бухнулся на колени, сложившись будто марионетка.

– Эви, ты… – Кадык скакнул у него на шее вверх-вниз. – Ты выйдешь за меня замуж?

– Какая прелесть! – захлопала в ладоши женщина.

И это его тайна?! Он собрался погубить нашу дружбу?!

– Обожаю предложения руки и сердца! – Люсинда запрыгала на одной ножке. – И еще свадьбы и крестины! Стараюсь не пропускать. – Она восторженно стиснула кулачки. – Предложение руки и сердца – это ведь начало…

– Нет, Чижик, ну что ты. Но все равно спасибо, что спросил. – Я сунула в корзинку уксус вместе с предпоследним флакончиком пурпурины из своих запасов. – Мне надо бежать. – Однако меня задержало любопытство. – А почему ты решил на мне жениться?

– Просто… – Он поднялся. – Ты – это ты.

Неужели он думал, что я – которая есть я – скажу «да»? Он же прекрасно знает, как я отношусь к замужеству!

К тому же мне не верилось, что он и вправду в меня влюбился. Я, как его личная знахарка, поправила ему здоровье. Ему понравилось быть здоровым, а он решил, что ему нравлюсь я. Вот мой диагноз: воображаемая влюбленность. Это возрастное, само пройдет.

– И тебе можно будет не так много работать. – (Чижик был из богатой семьи.) – Но… – Он снова покраснел. – Давай сделаем вид, что я ничего не спрашивал.

– Почему ты не хочешь стать его женой?

Я подхватила корзинку.

– Это же Чижик.

Конечно, я его любила – как любила своего ручного кролика. Я даже не знала, как это, когда ты в кого-то влюблен. Мы были еще маленькие. Чижик, может, так и не считал, но я-то думала, что мы маленькие. И сомневалась, что когда-нибудь захочу за кого-то замуж. Но объяснять мне было некогда.

– Счастливо оставаться.

Мне и так предстояло два часа добираться до усадьбы Аидиу. Большинство великанских усадеб лежали на западе, возле Эльфийского Леса, но несколько имений раскинулись на пологих холмах неподалеку от Дженна.

– Настоятельно советую передумать. Если ты заупрямишься и решишь разбить сердце этого юноши, пеняй на себя.

У Чижика отвисла челюсть.

Я схватила вторую корзинку – с травами.

– Если я приму его предложение, нам обоим придется пенять на себя.

Нельзя же жениться, если ты не готов – и не уверен.

На миг Люсинда оторопела, а потом вдруг улыбнулась.

В голове у меня стало пусто. Плиточный пол кухни ушел из-под ног. Где-то затрещала ткань. Во рту стало тухло и противно, словно я съела белку, издохшую три дня назад. Челюсть у Чижика едва не вывихнулась. Он выдавил мое имя:

– Эви-и-и-и… у тебя шерсть на лице…

Такого я не ожидала услышать. Я подняла было руку, чтобы потрогать щеку, но замерла на полдороге и уставилась на руку. Она зарастала шерстью. Ногти стали длинные и грязные.

Меня едва не стошнило.

– Эви… Ты превратилась в огра!

Я посмотрела вниз, и мне открылась еще более ужасающая картина. Лиф моего платья лопнул, но завязки фартука уцелели и впились в живот. Я поскорее развязала их. Швы на обоих рукавах треснули. Юбки, только что достававшие почти до пола, теперь едва прикрывали колени. Я вмиг выросла на добрый фут! Ботинки, которые уже не закрывал подол, развалились. Я приподняла ногу: подошва просила каши.

Тошнота отступила, что удивительно. Но тут в животе заурчало. А ведь я плотно позавтракала.

А какой Чижик, оказывается, аппетитный: чуточку кособокий, потому что вечно задирает левое плечо, но это только добавляет ему очарования. А какие круглые щечки, какие сочные ушки (самая вкуснятина), безупречная шея и кожа того же оттенка, что у гуся на вертеле, когда его как раз пора поворачивать. Да, я вырастила его здоровеньким, как крестьянка скотинку. Холила и лелеяла…

Ай! Это еще что за мысли такие?!

Фея Люсинда наморщила лоб. Я, конечно, не знала, о чем она думает, но уловила возмущение. Чувства у нее так и шипели, будто внутри готовилась к драке целая толпа народу.

Откуда я это знаю? Чужие чувства всю жизнь оставались для меня китайской грамотой.

Ей не повредила бы доза моего сиропа из анютиных глазок, чтобы успокоиться. Может, тогда она превратит меня обратно.

– Позвольте предложить…

– Фея Люсинда! – заговорил Чижик. – Простите меня. Я просто устроил глупый розыгрыш. Мы часто подшучиваем друг над другом – так, по-приятельски.

Его чувства я тоже уловила. Он был перепуган. И у него ничего не болело. Странно: ведь он говорил мне, что мигрень не совсем прошла.

Фея разъярилась еще больше. Свирепо уставилась на Чижика. А его она в кого превратит?

И неужели он и правда пошутил?..

– Да, – проговорила я. – Обожаем иногда порезвиться. – Голос у меня стал сиплый, будто я сорвала его криком. – Мы такие несерьезные.

Преврати меня обратно! И не смей трогать Чижика!

Фея смерила нас взглядом – все в ней по-прежнему бурлило. И наконец приняла решение.

– Нет. По-моему, он не шутил. А ты… – она ткнула в мою широченную грудь идеальным пальчиком, – ты останешься огром, пока кто-нибудь не сделает тебе предложение и ты не согласишься.

Я схватилась за край стола, чтобы не упасть.

На сей раз Чижик встал на одно колено:

– Госпожа Эви, прошу тебя, прими мое искреннее предложение. Я думаю… я уверен… я точно знаю: мы будем счастливы!

Я уловила его страх и отчаяние. Какой он все-таки добрый, Чижик. Наверное, в первый раз он и вправду устроил розыгрыш, а теперь хочет уберечь меня от беды.

– Можешь работать как раньше, – добавил он. – Работай сколько хочешь.

От него и в самом деле исходила любовь. Но мы с ним не были влюблены друг в друга. Уж я-то точно, и сомневаюсь, чтобы он был в меня влюблен. Наверное, надо принять предложение, снова стать самой собой, а потом уже разбираться со всем прочим.

Но это нечестно – согласиться стать его женой только ради того, чтобы превратиться обратно в человека и перестать хотеть сожрать его. Нельзя так поступать с Чижиком. Он же мой лучший друг. Да и ни с кем нельзя так поступать.

– Видишь? – Люсинда хлопнула в ладоши. – Вот настоящая любовь!

То есть она готова разрушить человеку жизнь?!

– Вы часто так делаете?

– Помогаю ближним? – Она снова просияла. – Да, час…

– Превращаете их в огров.

– Это я только сейчас придумала!

Да она же спятила! Я повернулась к Чижику:

– Нет. Спасибо.

Я еще молода. Когда-нибудь я найду свою любовь – того, кто разглядит меня даже в огре и полюбит.

– Ой… – Теперь Чижику было не просто страшно, а еще и грустно.

– Но если ты заболеешь, я тебя, конечно, вылечу.

Люсинда вся вскипела от ярости. Я зажала уши. Не помогло.

Я тоже разозлилась – и на нее, и на Чижика за то, что из-за него попала в такую передрягу, хотя он не нарочно. По-моему, я в жизни так не злилась.

– Раз так, глупая ты девчонка, останешься огром навеки, если тебе не сделают предложения и ты его не примешь! Даю тебе… – Люсинда задумчиво наклонила голову сначала к одному плечу, потом к другому. – Шестьдесят два дня.

Что за странное число? Чуть больше двух месяцев!

– Считая сегодня? – уточнил Чижик.