Впрочем, что еще делать многочисленным слугам, если экипажи ко дворцу все прибывали, хотя на дворе давно была глубокая ночь? Подсчитав количество девушек «на выданье», толпящихся в одном с нами зале, я остановилась на цифре шесть, и это исключая нас с Мэделин…

Сестра появилась слева от меня, посмотрев с хитрым выражением лица.

– Чувствую, будет весело, – сказала она. – Ты как считаешь?

– Не скучно, – подтвердила я, слушая тихое бормотание съерры О’Нил, возмущенной обстановкой вокруг. – Интересно, сколько всего приглашенных?

– Завтра узнаем. – Мэди прикрыла рот ладонью, сладко зевая. – А сейчас дико хочу увидеть лишь одно – свою постель.

– Сюда! – Наша гувернантка возникла в поле зрения вместе с лакеем. – Нас проведут в гостевые покои. Представляю, как вы устали, бедняжки.

Переглянувшись и пряча улыбки, мы с Мэди поспешили за съеррой О’Нил. Каждая из нас представляла, насколько была травмирована ее тонкая душа от такого приема. Подопечным съерры пришлось стоять в очереди! Виданное ли это дело?

Петляя по коридорам вслед за лакеем, я иногда кивала в ответ на полные осуждения взгляды гувернантки, выражая полное с ней единодушие во всем, хотя и не слушала. Больше всего меня волновало одно: отправила ли Нира письмо для Яна? И что он предпримет?

– И это королевский прием, – сокрушалась съерра, пытаясь испепелить взглядом закрывшуюся за лакеем дверь. – Неужели они не могли предположить, какой переполох вызовут приглашения? Всем ведь известно, для чего зовут девушек! К таким мероприятиям готовятся заранее, долго и тщательно…

– Зато наши постели готовы, – обрадовала нас сестра, появившись из смежной комнаты. – Они застелены, и грелки под одеялами есть. А здесь разожжен камин. Не так тут и плохо.

Съерра О’Нил закатила глаза, но в этот раз промолчала.

– Что лакей сказал по поводу багажа? – переспросила я.

– Сейчас принесут. – Гувернантка устало вздохнула. – Но горничных за вами закрепят только утром. Так что лучшим решением станет сон. Бардак! Это ужасно, ужасно…

– Ничего, переживем, – улыбнулась я.

– А я о чем говорю! – Мэди снова зевнула. – Давайте ложиться. Утром все предстанет перед нами в новом свете. И даже вы, съерра, снова воспрянете духом.

Дарлин О’Нил сверкнула гневным взглядом и проследовала в третью комнатку, поменьше, также являющуюся смежной с гостиной, приготовленную для нее.

– Что ж, спокойных снов, эры, – пожелала она. – Дай всем нам боги терпения!

С этими словами она закрылась у себя, а мы с сестрой, снова переглянувшись, тихо прыснули от смеха.

Вбежав в свою комнату, мы тоже закрылись. Мэди закатила глаза, пародируя съерру О’Нил, и произнесла чуть более низким голосом, чем обычно:

– А где же стопочка настойки на сон грядущий? Ее нет! Это ужасно, ужасно!

Улыбаясь, я перехватила эстафету и, кривя лицо, тоже изобразила гувернантку:

– Как же все необдуманно! Как неподготовленно! Я бы упала в обморок, но кто тогда продолжит рассказывать всем, насколько все вокруг плохо?

Теперь мы рассмеялись громко и со вкусом.

Мэделин помогла расплести сложную косу на моей голове, и мы улеглись по постелям.

– Ты как? – услышала я, закрывая глаза. – Я имею в виду стихию. Все нормально?

– Да.

– Уверена? Съерра О’Нил захватила с собой успокаивающую настойку и просила тщательно следить за…

– Мне не нужна настойка… пока что, – перебив сестру, я посмотрела на нее. – Справлюсь.

– Хорошо, – Мэди кивнула и прикрыла глаза. – Потому что жизнь не заканчивается с разрывом помолвки. Просто тебе нужно…

Она зевнула и что-то тихо добавила.

Дыхание сестры быстро выровнялось, а лицо приняло выражение полного смирения – так бывало лишь во сне.

Я же, растревоженная ее напоминанием о помолвке, покрутила колесико, делая ночник чуть ярче, и уставилась в белый, украшенный лепниной потолок. Мне было неспокойно, отчего кончики пальцев то и дело покалывало, а в голове звенело.

Мэделин думала, что я рассталась с мыслью стать миссис Корст, но она заблуждалась. Мы обе понимали, что он – редкий случай, решившийся рискнуть и жениться на «той самой» дочери Ивара Айгари. Проклятой на неприятности.

Перевернувшись со спины на бок, я посмотрела на сестру: так похожа на меня внешне – и совсем другая внутри. В детстве мама и съерра О’Нил звали нас стихийным бедствием мирового масштаба. Мэди вечно «раздувала» огонь внутри меня, подстрекая и дразня, а я не могла себя контролировать, отчего шалости часто превращались в реальные проблемы… И немудрено, ведь стихия огня чаще всего выбирает мужчин, но на мне все дает сбой!..

Досадливо прикусив губу, закрыла глаза, вспоминая о самой большой своей печали – о проклятии ведуньи, брошенной моим отцом в глубокой молодости. Папа предпочел любви с той женщиной брак по расчету с мамой, и ведунья, обозленная этим поступком, отомстила – подстерегла на прогулке его ребенка и пообещала, что неприятности будут сыпаться на меня как из рога изобилия до тех пор, пока я не исправлю ошибку родителей. Так ужасные слова обрушились на меня еще в колыбели.

Отец только смеялся, когда ему передали слова няни. А мама радовалась тому, что Мэделин тогда приболела и ее оставили дома. Она сразу поверила в слова ведуньи, и не зря… Увы, неприятности и правда стали моим вторым именем, а желающих стать мужем такой эры было катастрофически мало, даже несмотря на солидное наследство.

Я тихо вздохнула, понимая, что Ян вполне мог стать последним шансом на семейное счастье. По крайней мере, он не боялся, как остальные, и смотрел на меня как на красивую женщину, а не ходячее бедствие.

В комнате было совсем тихо, а потому любой лишний звук заставлял обратить на себя внимание и отвлекал от сна.

Слышно было, как лакеи внесли багаж в гостиную, сразу ее покинув. Несколько раз беспокойно вздохнула Мэделин, переворачиваясь на другой бок, стукнуло нечто в окно… От последнего звука я вздрогнула и, осторожно откинув одеяло, подошла к окну, не забыв прихватить с собой ночник в виде зажженной свечи в канделябре.

Второй этаж западного крыла замка, куда нас заселили, находился в отдалении от подъездной дороги, а потому было странно слышать, как что-то второй раз стукается о стекло в окне. Я подкралась очень близко и аккуратно отодвинула тяжелую гардину, пытаясь рассмотреть хоть что-то в кромешной тьме.

Новый стук заставил подпрыгнуть. Я едва не уронила ночник и громко ойкнула, отчего Мэди вновь перевернулась на бок, лицом ко мне.

Отставив свечу в сторону, я подняла защелку на окне и потянула на себя тяжелую створку. В лицо тут же ударил поток свежего холодного воздуха. А еще до слуха донеслось едва слышное:

– Мари!

Пришлось чуть вытянуть шею и посмотреть вниз, чтобы увидеть… Яна! Он махал мне рукой и счастливо улыбался, освещаемый тусклым светом обычного фонарика.

– Это я! – развеял жених последние сомнения. – Слышишь меня?

Я нерешительно кивнула.

– Нам нужно поговорить, Мари. Сейчас…

– Что? – Я покачала головой. – Это никак…

Свет фонарика внизу дернулся в сторону. Лица Яна больше не было видно. Присев на корточки, он чем-то зашуршал. Затем снова появился свет – жених что-то писал на куске бумаги, уложив ту прямо на колене.

Около минуты я стояла, переминаясь с ноги на ногу и обдумывая, что делать. Самым разумным было закрыть окно, сказав гордо: «Ищи меня завтра и озвучь дату!» Но… он же приехал в замок! Пробрался под мои окна… И мне жуть как хотелось прочесть, что Ян писал! Может быть, это то самое предложение?! Со всеми вытекающими последствиями.

Как жених обнаружил меня, я поняла сразу: по перстню. Ян подарил его на помолвку. В кольце, по последним веяниям моды, хранилась небольшая часть его магии, благодаря чему он мог найти меня где угодно.

– Вот. – Ян поднялся, пробормотал заклинание, и письмо, сложенное вчетверо, подлетело ко мне, плавно опустившись прямо в руки. – Я буду ждать!

– Чего ждать? – нахмурилась я.