Глаза мальчика снова оказались на мокром месте, и он отвернулся, стараясь спрятать лицо. Но этой его беде я помочь не могла, а потому не стала и дальше смущать или жалеть.

– Что ж… – я поглядела на огрызок в руке. – У нас с тобой сейчас одна проблема: еда! – подвела я итог. – Только у тебя ее недостаток, а у меня переизбыток. – швырнула огрызок за спину. – Так вот, мы будем друг другу помогать. – Мои слова явно запутали мальчика еще больше, но он повернулся и посмотрел на меня с таким преданным видом, что даже как-то не по себе стало. – Короче… мне нужен помощник, который будет мне помогать худеть…

Глаза Сережи сделались большие-пребольшие. Он явно недоумевал, при чем здесь он.

– …Понимаешь… – медленно проговорила я, подбирая слова, и внезапно меня понесло: – Откровенно говоря, я толстая, не просто толстая, а очень толстая! И сейчас, когда я вышла из того странного состояния, в котором долгое время пребывала, меня это не устраивает. Мне элементарно тяжело ходить! А подняться сейчас с этой травки без твоей помощи я и вовсе не смогу! Это меня просто убивает! – мои плечи поникли, но я продолжила свой то ли рассказ, то ли исповедь. Ведь, по сути, в этом мире я ни с кем еще не делилась своими истинными переживаниями и чувствами. – Я хочу похудеть! А все вокруг меня жалеют и так и норовят покормить! Нет, я уже сделала некоторые шаги в этом направлении, но мне нужен кто-то, кто будет меня подгонять, скажет правду в лицо и просто отнимет лишний бутерброд, а потом не будет трепаться и злорадствовать о том, как комично я выгляжу, когда делаю какие-то упражнения! В моем окружении таких нет. Но ты…

Я тоскливо посмотрела на мальчишку и осеклась. «Что на меня нашло? Эх, накипело». Бедный мальчуган смотрел как-то совсем уж затравленно.

– …Ох, Сережка, прости! У тебя сейчас и своих проблем выше крыши, а тут еще большая тетенька лезет с непонятными речами! Не бери в голову! Пошли лучше, я ответу тебя на кухню и велю накормить. А то не дело это, детям голодать. Помоги лучше мне встать, – протянула к нему руки.

Он тут же подскочил и по мере сил, не с первого раза, но помог мне подняться.

В этот момент из-за поворота появилась девочка примерно его возраста с нянечкой. А вернее, не просто девочка, а моя сводная сестра Марья. Ее положение в нашей семье было шатким и малопонятным. Дело в том, что отец ее прижил где-то на стороне то ли от селянки, то ли, наоборот, от дворянки. В общем, в какой-то момент он просто привез новорожденную девочку домой и сказал, что это его дочь. Что там было! Конечно, для матери это был удар, однако не настолько сильный, как вы могли бы подумать, соотнося с современными реалиями или даже с реалиями девятнадцатого века нашего мира.

Дело в том, что здесь уже более двухсот лет формировалось магическое общество со своими особенностями. А так как магически одаренных людей изначально было мало, то и дети от них имели большую ценность, ибо, как выяснилось, магия распространялась только по крови. И, в принципе, не имело значения, зачат ребенок от магически одаренной женщины или нет. Однако, от магичек одаренные дети рождались стопроцентно, а от обычных бывало всякое. А потому в обществе не то, чтобы приветствовали связи на стороне и рождение одаренных детей, но не осуждали и таких детей принимали вполне благосклонно, чего нельзя было сказать об их матерях. Как-то так…

На востоке с этим было еще проще. Там были гаремы и институт многоженства. И это настораживало весь остальной мир, которому хорошо был известен воинственный настрой этой части земного шара, и их явное магическое усиление всех будоражило и заставляло гораздо проще смотреть на появление у магов детей на стороне. Более того, чем дальше, тем больше это приветствовалось. И если уж у тебя родился такой ребенок, то по негласному закону ты должен был его принять и дать должное образование. Но, как вы понимаете, это не дает никакой гарантии, что его будут любить и относиться как к своим собственным детям. Это, конечно, касается официальных жен, а если кого-то не любит хозяйка, то сами понимаете. Мужчинам-то детьми заниматься некогда.

Вот и у Марьи была та же ситуации. Ее кормили, поили, ей выделили няню и гувернантку, но на этом все. Она была маленьким изгоем и в принявшей ее семье, и среди простых людей. Даже в церковь она ездила отдельно и старалась не попадать никому из домашних на глаза. А уж за общий стол матушка ее принципиально не пускала. Для меня это было дико, но пока я и сама была, можно сказать, на птичьих правах, поэтому просто изучала, что происходит вокруг, и не вмешивалась.

Именно поэтому Марья меня не любила, да что там – люто ненавидела со всем пылом своей детской недолюбленной души. Ведь меня даже такую, с проблемами с головой, расплывшуюся от постоянного жевания, все любили и демонстрировали это, заботились и желали угодить, а ей доставалось лишь пренебрежение и явное равнодушие.

Сама Евдокия хорошо помнила, как Марья несколько раз приходила к ней и, в порыве очередной полученной обиды, говорила, какая она противная, толстая и злая. Да-да, именно злая, потому что Евдокии пусть даже и из-за болезни тоже было все равно, что происходит с маленькой девочкой.

За последний месяц я пыталась с ней несколько раз поговорить, но безрезультатно. Девочка меня к себе не подпускала. Да и мой общий депрессивный настрой не располагал к общению с таким ершистым собеседником. Вот и сегодня, только завидев меня, она повыше задрала подбородок, поклонилась и с равнодушным видом собралась пройти мимо. Однако ее взгляд зацепился за Сережку, следовавшего за мной, и маска равнодушия треснула, сменившись явно скрываемым интересом.

На территории усадьбы других детей не было. А тут со мной идет мальчик, явно не знатного происхождения и примерно ее возраста.

– Марья, я тоже рада тебя видеть! – улыбнулась я. – А это Сережа, наш новый помощник конюха. Хотя… – я задумалась. – Сереж, а пойдешь ко мне в пажи?

Я развернулась и увидела, что мальчик совсем растерялся от подобного вопроса. И есть у меня подозрение, что он просто не знал, что это вообще за звери такие. В Российскую Империю в этом мире европейское понятие «паж» привез не Петр Первый, которого здесь не было, а другой государь, и случилось это не так давно. И, как и при Петре, пока на эту должность брали не только маленьких дворян, а просто сообразительных и шустрых мальчишек. Обо всех этих нюансах мне услужливо сообщила память Евдокии.

– Паж – это личной слуга, – поспешила объяснить я.

На что мальчик широко-широко раскрыл глаза, а потом бухнулся на колени и истово заверил меня, что хоть кем готов быть, лишь бы при мне. Марья при этом хмыкнула, еще выше задрала подбородок и направилась дальше. Нянечка, кланяясь, направилась за ней. А мне пришлось прикрикнуть на мальчика, чтобы он перестал валяться в пыли и вообще бухаться при мне на колени.

***

Оставив мальчика у Марфы я направилась обратно на прогулку – подальше от соблазнов, но меня перехватила служанка Маланья и сказала, что маменька просила передать, что у нас гости, и меня ожидают в гостиной.

– И кто к нам заявился? – без энтузиазма спросила я.

– Князь Вылузгин с женой, сыном и дочерью. Они прослышали, что ваш недуг, наконец, побежден, и прибыли с визитом вежливости, – охотно ответила Маланья.

– Мой недуг уже месяц, как побежден, – проворчала я, совершенно не желая видеть каких-либо гостей, – а они только сейчас пожаловали.

– Так нет в этом ничего странного. Никто ведь ничего точно не знал, – удивилась Маланья. – А сегодня сама Старица объявила, что вы свой недуг победили. А значит совсем скоро к нам вся окрестная знать в гости пожалует. Вы ведь у нас девушка на выданье! – заулыбалась, будто что-то приятное сказала.

Да меня в жены сейчас только по большой нужде кто-то и возьмет. А ведь я по любви хочу! Большой, чистой и взаимной! Можно даже грязной, но обязательно взаимной – припомнила я несколько неприличных романчиков, прочитанных мной как-то на досуге, и хихикнула. А кто меня такую полюбит? Я снова скосила взгляд на свой тройной подбородок. Разве что извращенец какой. А такого мне не нать.