Позирует гора,

открытая ветрам:

– в лучах восхода и заката,

то островерхой, то покатой,

громадой заслоняя небосклон,

или распахивая ширь всех четырех сторон!

Снимают Фудзияму каждый миг,

в нон-стоп режиме, затаив дыхание,

но так никто поныне не постиг,

в чем же горы очарование…

Очерчен конус

спящего Везувия,

с подтекстом прежнего безумия.

Одолевает муравьиный зуд –

вновь толпы по нему ползут,

– в предощущении тех роковых минут,

что лавой всех сомнут и пламенем пожрут?

Но – охладись,

и, замирая, насладись

хоть этим дивным видом из Аляски,

где тишь и гладь, ни пламени, ни тряски!

Холмы закованы во льды

и опрокинуты в безмолвие воды.

– Пространство сопрягая и момент,

простор оглаживает кистью Кент!

Перекликается в Саянах с ним Мешков,

а в Гималаях превзойдет всех Рерих…

Готов я Землю обойти пешком,

вдоль этой горной галереи,

предвидя неудачи и потери.

Но кто же в кисть мою поверит!?.

Нарушила все правила игры

И очередность диалога,

Со всеми разругалась вдрызг

И прочь пошла, своей дорогой!

А если честно – бездорожьем,

В неведомую глухомань,

Следы запутать там не сложно,

Почти не надобно ума!

– Как левая нога захочет,

– Как злобный филин напророчит,

– Подскажет леший ближе к ночи,

Так и пойду, зажмурив очи,

(Чума, ну полная чума!)

Тем больше дров – чем глубже в лес,

Лежнёвка в топи провалилась,

Вой волчий слышится окрест,

И, кажется, иссякли силы…

– А кто устои раскурочил?

– Теперь кричишь, что нету мочи?

– Чтоб неповадно было прочим!..

Блеск молний, жутко гром грохочет,

– Страшней свобода, чем тюрьма!

Духи… жемчуга… настроение,

И выключить телефон, -

Вам перечень этот смешон,

Но как же он полон значения!

Альт, скрипки, виолончель, -

Квартет в молодежном составе,

В активе – ни прессы, ни славы,

Зато есть великая цель!

Они сговорились меня,

Открытую звукам доверчиво,

В них долго и нежно проверчивать,

Смывая все набрызги дня!

Баюкать, пугать, щекотать,

Выматывать боль, всю, до донышка,

– То заговор, то простота,

То словно сияние солнышка!..

И вот этот дивный квартет,

Красавец и барышень трое,

Смогли меня перенастроить

И выпустить снова на свет!

Я тот, кто первый заточил копьё,

Средь бела дня снял шубу с леопарда,

Прогнал пещерного медведя и жильё

Чужое занял!.. За полмиллиарда

Истекших лет и сумрачных веков

Форсировал пустыни и проливы,

Играл с огнем и побеждал врагов,

И вновь кидался в бой нетерпеливо!

Не все готовы напролом, как я,

На прочность пробуя башку и стены,

Лететь вперед, но тихая струя

Нам не сулит, конечно, перемены.

Разъять молекулу и прыгнуть со скалы,

Ударить в морду подлеца и жлоба,

Стих прокричать, да не боясь хулы,

По-хулигански смело пробуй!

Загнать породистого скакуна

или резвиться на перекладных? -

Пойми наездниц юных и шальных,

чудных фантазий голова у них полна!

– Аббат Прево, вы – про кого?

Да будет вам, мне – не впервой!

Неукротима, проповеди – мимо!

Щенячья нота? – Откуда? Кто там?..

Нет тебе места ни в моей квартире,

Ни даже шире – в сумасшедшем мире!

Уж сколько вас рвалось на белый свет! -

Ну, не скули, сказала ж тебе – нет!

Эгоцентрична? – Очень метко!

Ах, эта денежная-снежная метель,

– утроить в покер и спустить в рулетку,

освобожденно выйти на панель!

Кому – мегеру? Кому – нимфетку?

Кому – в пригоршню горьких слёз капель?..

– Но вдруг в толпе бесчувственного люда

отыщется и твой Нехлюдов?

– Помилуйте, да в наши дни – едва ли,

вот только не читал бы он морали!

Манон Леско, твой кавалер -

– плохой пример. Не мой размер!

Последний шанс – Сафронов Никас,

– Меня, голымую, на подиум возьми-ка,

напишешь «ню», и даже, к слову,

Анастасию Волочкову!

Она сама? – Ну что ж, весьма…

А мне опять искать перекладных,

нет горше способа – влачить седые дни!

Я раньше прочих к финишу поспею.

Сворачивай-ка в Темную аллею.

Я приспособиться сумею.

Здесь околею.

Поверь в меня,

И я в словесных дебрях

Глагол весомый самый отыщу,

В строку его заправлю, как в пращу,

И на орбиту метко запущу!

Поверь в меня!

Эпитетов жеманных

Навязчивый отброшу хоровод,

Нам только самый острый подойдет,

Тот, что как скальпель вспарывает рот!

Поверь в меня!

Я буду смысл искать

В загадочных и путаных явлениях,

А вдруг они – цепи незримой звенья,

И я к открытию в своих стихах близка?

Поверь в меня!

И пусть нескладен слог,

Но я страницы извожу тетрадей

Не пустозвонства суетного ради,

– Пусти меня, читатель, на порог…

У одиночества нет имени и отчества,

Оно как океан безмолвных душ!

Но даже самой маленькой из луж

Сливаться в единении не хочется.

Ведь у нее – свой абрис берегов,

Особый дна рельеф и память о капели,

Во всем величии гирлянды облаков

В ней отразиться сказочно сумели!

Так индивидуальностью греша,

В своей гордыне замыкается душа.

В чистом поле, в дорожной грязи,

На паркете блистательной залы,

Мысль нечаянно поразит

Новизной тебя небывалой!

Скомпонуются складно слова,

Вроде те же, но в новом значении,

Ритм наметится лишь едва –

Повторяй многократно, без лени!

Насладись стиха полнозвучием,

Дай ему в тишине дозреть,

– Может, это не самое лучшее,

Что тебе случалось пропеть?..

А потом проверь на огне –

Хорошо ли будет гореть?

Упаси тебя Бог от греха,

И от плохонького стиха!

Обступят тени хижину мою,

Рука невидимая тронет полог,

«Встречай! Наш путь извилист был и долог…»

– Я онемела и столбом стою.

Раскинуть скатерть вышитую надо,

Приборами уставить длинный стол,

Чтоб каждый, кто сейчас ко мне вошел,

Почувствовал, хозяйка гостю рада!