В модном бутике Богдан просит дать мне примерить именно то самое платье, которое он отправил мне. Потом удовлетворённо разглядывает меня.

– Да. Я не ошибся. Оно смотрится на тебе великолепно…

Богдан проводит пальцами по спине, пробегаясь пальцами по позвонкам.

– Что дальше? – спрашиваю я, игнорируя трепет.

– Бельё, – бросает Чернов, отходя от меня.

– Бельё? – эхом повторяю я. – Ты выбираешь мне платье на ужин или бельё на ночь?

– И то, и другое. Ещё не поняла? – спрашивает он, повернувшись ко мне спиной.

– Как же твоя жена?

– Ты будешь единственным украшением ужина, Марьяна.

Бельё он тоже выбирает по своему вкусу. Строгие линии. Чёрный цвет. Ничего лишнего. Богдан расплачивается за покупки и подхватывает меня под локоть. Ведёт в ресторан, расположенный в том же торговом центре, но этажом ниже.

Я сижу, сложив руки на столе, пока он делает заказ. Выбирает сам. Даже не предлагает выбрать что-то. Похоже, мне в планах Чернова отведена роль послушной куклы. На глазах закипают горячие слёзы, грозясь сорваться вниз. Я опускаю взгляд, складывая из салфетки оригами.

Внезапно щеки касается ладонь Богдана. Он проводит пальцами по скуле, приподнимает моё лицо. Трогает волосы. И прежде, чем я успеваю отвести лицо в сторону, он отодвигает прядь волос, желая заправить за ухо. Его рука застывает в воздухе, так и не закончив движение.

– Что это?

Подушечки пальцев невесомо поглаживают припухшую сторону щеки. Взгляд Богдана темнеет, в нём плотными кольцами закручивается холодная ярость.

– Этот урод бьёт тебя?

Я отодвигаюсь, снова закрываю волосами лицо.

– Какое тебе дело?

– Бьёт или нет? – Богдан напряжён. Пальцы стиснуты в кулаки.

– Даже если и бьёт, то что? Тебе плевать.

Чтобы занять пальцы, тянусь к высокому стакану с водой. Перекатываю его между ладонями и отпиваю совсем немного.

– Золотой брак оказался не таким уж золотым? – цедит сквозь зубы Богдан.

– Скорее, он оказался клеткой. Позолоченной, – добавляю неожиданно для себя. – И вся позолота уже давно слезла…

– Я вижу.

Богдан медленно отодвигается на спинку дивана. Официант расставляет тарелки на столе. Спрашивает у Богдана, будем ли мы заказать что-нибудь ещё. Но Богдан не слышит его. Смотрит прямо мне в лицо, но словно сквозь меня.

– Нет, спасибо. Мы позовём вас, если понадобится что-нибудь ещё, – отправляю официанта прочь.

– Часто?

Не понимаю смысл вопроса Богдана, уточняю, что он имел в виду.

– Часто муж бьёт тебя? – спрашивает он.

– Можешь мне не верить, но это впервые.

Богдан кивает, насмешливо бросая:

– Ну, конечно. Ещё скажи, что с лестницы неудачно спустилась.

– Нет. Не скажу. Но Виталий на самом деле поднял на меня руку впервые. Знаешь, почему? Потому что я не отказывалась идти на тот самый ужин, где ты пожелал видеть меня. Я наивно полагала, что от решения моего мужа что-то зависит, думала, что если откажу – он прислушается, – показываю на лицо. – Как видишь, не прислушался. Вышел из себя. Впервые за шесть лет брака его оптимизм и вера в собственные силы дали трещину.

Перевожу дыхание, перекладывая с места на место столовые приборы.

– Поешь, – говорит Богдан. – На тебе лица нет. Хоть и накрасилась ярко.

Начинаю перебирать вилкой салат с морепродуктами. Выбираю вилкой зелень, но аппетита нет. Трудно быть в хорошем настроении и не думать о чём-нибудь другом, кроме угрозы лишиться сына, семьи… Лишиться всего.

Сейчас под насмешливым взглядом Богдана я начинаю думать о кощунственных вещах – о том, что моя семья – и так лишь фикция, ширма, за которой я спрятала ребёнка. Марина бы непременно избавилась от внебрачного ребёнка. Всё ради него, ради Макса.

Но сейчас надо мной нависает угроза лишиться сына. И если Богдан отберёт Максима, останется ли что-то ценное и по-настоящему дорогое для меня?

– Значит, Виталий очень хочет получить финансирование, если начал колотить любимую жёнушку… – растягивает слова Богдан. – Занятно. Я начинаю думать о том, что от моего сына он откажется даже быстрее, чем я предполагал.

– Всё-таки хочешь отобрать Макса у меня?

– Возможно, это просто необходимо. Если Виталий начал бить тебя, неважно под каким предлогом, что мешает ему поднять руку на сына?

– Нет! – выпаливаю я. – Виталий любит сына. Он добр к нему!

– Вот это мы как раз и проверим. Уже очень скоро. Насколько сильно он любит тебя и сына, – говорит Богдан, отправляя в рот кусок мяса.

– Мы говорим о сыне или обо мне? – напрягаюсь ещё больше я. – Что конкретно ты от меня хочешь?

– Ешь, Марьяна. Сейчас я хочу, чтобы ты пообедала! – командует Богдан.

– Не увиливай от ответа, Богдан, – прошу я.

– Да, я хочу забрать сына. Я был шокирован тем, что у меня, оказывается, есть сын! Я бы забрал его уже в ближайшие дни, но он ещё мал. Я не хочу ни травмировать его, ни слушать истерики на тему, где его папа и мама. Я понимаю, что ему будет трудно понять некоторые вещи, поэтому…

Богдан делает паузу. Я в это время сижу, едва живая, неспособная пошевелиться. Затаив дыхание, ожидаю вердикта от некогда любимого мужчины.

– Поэтому я планирую сначала подружиться с ним. Заметь, вопрос с тестом ДНК я не откладываю в сторону. Просто сыну нужно будет время, чтобы привыкнуть ко мне.

Выдыхаю немного спокойнее. Но сразу же понимаю, что будет подвох.

– Почему я чувствую, что ты не договариваешь?

Богдан сощуривает глаза, едва заметно кивнув. Догадка озаряет меня.

– Какую роль буду играть я, пока ты пытаешься подружиться с Максом?

– Ту, которую я скажу, разумеется, – ухмыляется Богдан.

– Тебе скучно? Кончились развлечения для богатых и пресыщенных всем, чем только можно? – спрашиваю я голосом, чуть более громким, чем до этого.

– Браво! – хлопает в ладоши Богдан, восхищённо глядя на меня. – Теперь ты похожа на живого человека! Теперь похоже на то, что ты испытываешь эмоции, а не играешь их.

Всё ясно, Чернов просто решил развлечься за чужой счёт и выбрал лучшее место в первом ряду, чтобы не пропускать ни единой минуты из представления.

– Давно ты женат? – спрашиваю я.

– Года четыре, – безразлично пожимает плечами Богдан. – А что?

– Почему не завели детей? Отпала бы необходимость отбирать моего сына…

– Аня не может иметь детей. У неё большие проблемы с женским здоровьем.

– За ужином зашёл разговор о детях. Я поняла, что тема детей неприятна для Ани. Только ли из-за того, что она не может иметь детей? Вы пробовали их завести? – спрашиваю я. Задаю вопрос за вопросом, не давая возможности перехватить управление.

– Ты не получишь ответы на все вопросы, – ровным голосом отвечает Богдан.

– Я и не хочу этого, Богдан. Просто подумай над тем, что ни ты, ни Аня не знаете Макса. И если ты ещё заявляешь о желании подружиться с моим сыном, то насчёт Ани нельзя сказать того же. Возможно, ей хотелось бы иметь детей, но своих. Она никогда не полюбит Макса и не сможет заменить ему меня. Не сможет стать ему настоящей матерью! Ты сделаешь больно не только мне. Боже, просто не бери меня в расчёт, но подумай о Максе.

– Думаю. Я думаю о нём постоянно с той поры, когда узнал о нём. Вот здесь, – стучит себя по голове Богдан. – Засела мысль о том, что всё могло быть иначе. И не отпускает.

Всё могло быть иначе…

Богдан произносит эти роковые слова, и у меня внутри что-то сжимается до острой, болезненной рези.

– И как по-твоему всё было? – спрашиваю я ровным голосом.

– Как? – Богдан наклоняет голову. – Рассказать? Я ждал тебя, но нарвался на ментов. Кто-то дал наводку об угнанном байке.

– Твой байк был угнан?

– Нет… Но у ментов и без этого поводов хватало. Пришлось удрать. Петлял по городу, позже вернулся в назначенное место. Прождал до рассвета. Твой телефон не отвечал. Потом ты прислала мне сообщение. «Кочевая жизнь не для меня. Я не смогу…» И далее по тексту. Нищеброд, отсутствие уверенности в завтрашнем дне.