Уверен, ты с ними справишься.

В глубине души Мирон боялся что его, как клона, – а значит, движимое имущество – поместят на какой-нибудь склад технических приспособлений. Но страхи не оправдались. Для Ясунаро Карамазова на стратоплане Ниппон Эйр была зарезервирована каюта первого класса.

На самом деле, это была не каюта – просто отгороженный от остального салона закуток, наподобие кабинки в ресторане. Но в нём были кресло-трансформер, персональный бар и целый термос с горячими полотенцами.

Живая стюардесса – неслыханная роскошь на автоматизированном лайнере – в традиционном серо-розовом кимоно, с кукольным личиком и утыканной подвесками-кандзаси прической, принесла бутылку шампанского и хрустальный бокал.

Мирон не удержался и попробовал. Судя по этикетке – натуральное коллекционное вино, двадцать седьмого года выпуска. На вкус – как бенгальский огонь с лимонной кислотой.

А потом он достал Плюсы, специальный коннектор, который напоследок вручил ему Соломон, и открыл кожаный дипломат – модуль с Платоном как раз умещался между сменой чистого белья и костюмом из наноткани, свёрнутым в упругий рулон.

Выход в Плюс на борту лайнера был запрещен, во избежание кибератак на систему управления, но Мирону он и не требовался. Если верить Соломону, брат ждет его прямо…

– Здорово, аллигатор.

Продрал озноб. Тот же голос, те же интонации. Только звучит он не с соседней кровати, застеленной одеялом с Бэтменом и ночником в виде слоника, а прямо в голове.

– Привет, крокодил.

Губы ответили сами, без команды мозга. Слова, которые он не слышал и не говорил двадцать лет, всплыли в памяти сами собой.

– Батареи хватит на тридцать минут, – сказал голос Платона. – Так что прибереги вопросы "как ты там?", "какого хрена?" и "что ты наделал?" до того момента, как подключишь модуль к питанию.

Мирон невольно усмехнулся. А братец знает его, как облупленного… Ведь именно эти вопросы – может быть, не в том порядке – он и собирался задать.

– Тогда спрошу про другое… – Мирон прикрыл глаза. – Мелета знала? Знала, что ты больше не человек?

– Я – человек. Просто нематериальный.

– Ответь на вопрос. Пожалуйста.

– Да. Она знала. Как и остальные.

– То есть, она совершенно сознательно пожертвовала собой?

– Это в план не входило. Вы оба должны были улететь в вингсъютах.

Мирон скрипнул зубами и покрепче вцепился в податливый подлокотник умного кресла.

– Ладно, – кивнул он, хотя собеседник его и не видел. – И что твой план подразумевает дальше?

– В Токио ты должен отыскать человека по имени Китано. Профессор Китано. И убедить его нам помочь.

– Всего-то? – восхитился Мирон. – Отыскать в тридцатимиллионном городе, причём незнакомом, какого-то мужика! Зачем он тебе?

– Он работал с нашим отцом. Есть вероятность, что он знает, что происходит.

– Подожди… – Мирон прикоснулся кончиками пальцев к вискам. Кожа на ощупь была грубой, словно вощеная бумага. – Подожди… – он сделал глоток шампанского, чуть согретого и от того еще более кислого. – Ты хочешь сказать, что эти фокусы с Призраками начались еще во времена отца?

– Думаю, гораздо раньше. Но это сейчас не важно.

– А что важно? – Мирон понял, что кричит. Осторожно выглянул из кабинки… Вышколенная стюардесса лучезарно улыбнулась.

– Важно то, что грядёт новый миропорядок. И мы должны помочь ему свершиться.

Платон не мог заметить, что его колотит. Старший братец и раньше-то не слишком хорошо разбирался в эмоциях, а теперь, став голосом в стальной коробке, и вовсе утратил зачатки чувствительности.

– Мы? Вдвоём? – переспросил Мирон. – И как ты себе это представляешь?

– Когда ты выпустишь меня в Плюс, я обрету функции, недоступные ни одному человеку.

– То есть, поднимешься на уровень Бога?

– Если тебе так понятнее.

Мирон проглотил колкость. Брат имеет право на некоторую язвительность. Чёрт, наверное ему кажется, что Мирон мыслит со скоростью черепахи… Квантовому существу сложно подстроиться под медленный и неторопливый мир аналоговых устройств.

– Что я должен делать? – спросил он.

– Отыскать профессора Китано, – терпеливо, как маленькому, повторил Платон.

– Может, всё-таки объяснишь поподробнее?

– Ты помнишь, чем занимался наш отец?

– Ммм… смутно. Это имеет отношение к делу?

– Отец хотел создать "Мост" между Плюсом и Минусом.

– А разве наушники и Ванны не выполняют эту функцию?

– Частично. Только частично. Отец хотел… абсолютного слияния. Он мечтал устранить препятствие между квантовой решеткой Матрицы и человеческим сознанием.

– То есть, избавиться от физического тела?

– Именно. Но не успел. Потому что умер.

– Но, я так понимаю, ты продолжил его работу. И добился успеха.

– Наполовину.

– Поясни.

– Я смог закодировать свой разум, своё сознание на жестком носителе. В этом конструкте.

– Но не знаешь, как "переместить" его в Плюс. Как избавиться от конструкта.

– Надеюсь, с этим поможет профессор Китано. Если он не забросил разработки, начатые вместе с нашим отцом, если он доверится тебе и согласится помочь…

– Слишком много "если".

Мирон хотел спросить, как Платон согласился на столь рискованный шаг – поместить своё сознание на жесткий носитель – не имея готового решения, но сдержался. Сверхосторожный и предусмотрительный старший брат всё просчитывал до мелочей. Если он так поступил, если не побоялся доверить свой разум квантовому модулю – значит, другого варианта просто не было.

– Уверен, ты с ними справишься.

– Почему? – спросил Мирон. – Почему ты доверил всё это мне? В смысле: я помню про ДНК и сейф, но… Ведь это можно было обойти. Так почему я?

– Потому что ты обладаешь всеми качествами, необходимыми для выживания. Потому что твой интеллект по-сути дублирует мой – кому, как не тебе закончить начатое? А еще потому, что ты – мой брат. Я тебе доверяю.

– Но…

– И самое главное, – Платон, похоже, не замечал его замешательства. – Я в тебя верю. У тебя всё получится. Ты способен на то, на что никогда не отважился бы я.

– Да ты охренел, мужик? Ты отказался от тела, чтобы стать чистым разумом!.. А я? Что такого сделал я?

– Не позволил меня стереть.

Мирон откинулся на спинку кресла. То сразу прогнулось, мягко вытянулось, превращаясь в уютную колыбель и начало массировать спину. Он прикрыл глаза, позволив себе пару секунд насладиться чувством покоя.

Ты в моих руках, – думал он. – Ты полностью в моей власти, и прекрасно это понимаешь… И поэтому ты выбрал именно меня, дорогой братец. Знаешь, что я не дам тебя в обиду.

– На хрена ты это сделал? – спросил он. – Ответь мне на один вопрос, брат: зачем ты это сделал?

– Батарея садится. Когда стратоплан приземлится, надень Плюсы и тогда получишь инструкции, как найти Китано. А теперь тебе нужно отдохнуть.

Съев до последней крошки всё, что предложила стюардесса – тофу в соевом соусе, лапшу с трюфелями, салат из ростков дайкона и креветок – и запив это выдохшимся шампанским, остаток полёта Мирон проспал.

Стоя на эскалаторе, ведущем на первый этаж стратопорта Нарита, он почувствовал, как подёргиваются мышцы лица: импланты, вживленные Мышонком, умирали один за другим. Скоро они превратятся в крошечные капсулы, попадут в кровоток, а затем – через почки – выйдут наружу, не оставив в теле Мирона никакого следа.

Найдя туалет, он зашел в платную душевую кабину, снял дорогой костюм от Ямамото и встал под горячие струи. Краска с кожи и волос закручивалась в сливном отверстии мутно-коричневыми протуберанцами. Мышцы расслабились, но лицо продолжало болеть – так, будто он улыбался восемнадцать часов кряду.